Ознакомительная версия.
Я начертил еще двадцать поперечных линий, размечая полоски шириной по два фута, а потом провел длинную вертикальную черту точно посередине. Таким образом, у меня получилась решетка из сорока двух почти квадратов, два на два с половиной фута. Плюс еще один сегмент на конце, в форме лопаты. Всего, стало быть, сорок три.
Все. Закатав рукава, я запустил компрессор и приступил к первому квадрату.
Работа шла быстрее, чем я смел надеяться, но все-таки не так быстро, как мне бы хотелось – но так всегда и бывает, верно? Все пошло бы быстрее, если бы я мог воспользоваться специальным оборудованием, но всему свое время. Сначала нужно было снять покрытие, пробиться к открытому грунту. До полуночи я не закончил. И в три часа ночи – еще не закончил. А потом у меня сдох компрессор. Я это предусмотрел, и у меня был с собой шланг, чтобы перелить бензин из бака микроавтобуса. Я уже отвернул крышку бака, но резкий запах бензина меня отрезвил. Я закрутил крышку обратно, забрался в фургончик и улегся на пол в багажном отделении.
Все. На сегодня – все. Больше я не могу. Я работал в рукавицах, но все равно натер руки. Они покрылись огромными волдырями, причем некоторые уже прорвались и сочились жидкостью. Все тело словно продолжало вибрировать в ровном, ударном ритме отбойного молотка, руки гудели, как бешеные камертоны. Голова просто раскалывалась. Даже зубы болели. Спина вообще убивала: ее как будто набили битым стеклом.
Снято двадцать восемь квадратов.
Осталось четырнадцать.
И это только начало.
Нет, подумалось мне. Невозможно. Неосуществимо.
Опять это холодное прикосновение.
Да, дорогая. Да.
Звон в ушах немного утих; пару раз я даже услышал шум проезжавших машин… сначала он нарастал, а потом затихал вдали, когда автомобили сворачивали направо и направлялись в объезд зоны строительства.
Завтра суббота… нет, уже сегодня. Сегодня суббота. Долан едет в воскресенье. Времени нет.
Да, дорогая.
Взрыв разнес ее в клочья.
Мою любимую разнесло в клочья. Ее убили за то, что она рассказала полиции правду о том, что видела. За то, что она не испугалась, что она была смелой и принципиальной. Ее больше нет… а Долан живет, разъезжает на своем «кадиллаке», пьет виски двадцатилетней выдержки, сверкает золотым «Ролексом» на запястье.
Я постараюсь , подумал я и провалился в сон без сновидений, больше похожий на смерть.
Я проснулся в восемь утра. Солнце – уже невозможно жаркое – светило мне прямо в лицо. Я резко сел… и завопил от боли, судорожно схватившись за поясницу. Работать?! Выломать еще четырнадцать кусков асфальта?! Я даже ходить не могу.
Но я все же сумел подняться.
Встал и пошел.
Ковыляя, как древний старик к столику с домино, я дошел до кабины и выудил из бардачка обезболивающие таблетки. Я предвидел, что мне будет худо, и захватил с собой пузырек эмпирина.
А кто-то думал, что привел себя в форму? Наивный…
Смех, да и только.
Я принял четыре таблетки, запил водой, подождал пятнадцать минут и набросился на завтрак: сухофрукты и холодный пирог.
Компрессор и отбойный молоток дожидались меня на площадке. Похоже, желтая шкура компрессора уже раскалилась. По обе стороны от моего разреза громоздились аккуратные квадраты срезанного асфальта.
Мне совсем не хотелось вылезать туда на солнцепек и поднимать молоток. Но тут мне вспомнилось, что говорил Блокер: «Тебе никогда не стать сильным, приятель. Есть деревья и люди, которые запросто переносят жару. Но есть, которые сохнут и умирают. Ты умираешь. И сам это знаешь, но в тень не уходишь. Почему? Зачем ты себя гробишь?»
– Ее разорвало в клочья, – прохрипел я в ответ. – Я любил ее, а ее разорвало в клочья.
Как ободряющий лозунг это вряд ли бы превзошло «Вперед, Медведи!» или «Держитесь, Быки!», но на меня оно подействовало. Я перелил бензин из машинного бака, сполна насладившись его вонью и вкусом. Завтрак в желудке мне удалось удержать исключительно силой воли. Мелькнула кошмарная мысль, а что мне делать, если дорожники перед выходными слили солярку из баков своих машин, но постарался на ней не зацикливаться. Какой смысл беспокоиться о том, что от тебя не зависит. Все больше и больше я напоминал себе человека, который выпрыгнул из люка B-52 [4] с зонтиком вместо парашюта.
Я отнес канистру к компрессору и заправил его под завязку. Чтобы взяться за ручку стартера, мне пришлось левой рукой загибать пальцы правой. Потянув, я содрал волдыри на ладонях. Под кулаком показалась тягучие капли густого гноя.
Я не смогу.
Ну пожалуйста, дорогой .
Я взялся за отбойник и приступил к работе.
Хуже всего был первый час, потом вибрация молотка в сочетании с таблетками притупила боль. Все как будто онемело: спина, руки, голова. К одиннадцати я закончил с последним блоком. Пришло время вспомнить уроки Тинкера по работе с дорожной техникой.
Постанывая и шатаясь, я вернулся к фургончику, влез в кабину и проехал полторы мили вперед – к тому месту, где велись работы. «Свою» машину я заметил сразу: большой колесный погрузчик «Кейс-Джордан» с захватным приспособлением сзади. 135 000 долларов на колесах. У Блокера я водил «Катерпиллер», но разница, в общем, небольшая.
Будем надеяться.
Поднявшись в кабину погрузчика, я глянул на схему переключения скоростей на рукоятке рычага. Все так же, как на «Катерпиллере». Попробовал переключение – рычаг шел туго, должно быть, в коробку передач попал песок. Парень, который катался на этой малышке, не надел защитные колпаки от песка, а мастер его не проверил. Блокер проверил бы. И оштрафовал бы водилу на пять баксов, не делая скидку на длинные выходные.
Его глаза. В которых сдержанное уважение мешалось со сдержанным же презрением. Как бы он, интересно, отнесся к моим теперешним упражнениям?
Ладно. Сейчас не время размышлять о Харви Блокере. Сейчас надо думать об Элизабет. И о Долане.
На полу валялся кусок мешковины. Я поискал под ним ключ, но, разумеется, не нашел.
Но это я так уже – просто на всякий случай. Тинк научил меня, как заводить машину прямым соединением проводов. Он говорил: «Блин, да тут и ребенок справится. Вообще делать нечего. Сюда смотри. Да не туда… что ты уставился на замок?! Ключа-то нет, так на хрена тебе эта дырка?! Ниже смотри. Видишь, там провода свисают?»
Я посмотрел и увидел провода. Такие же точно, как мне показывал Тинкер: красный, голубой, желтый и зеленый. Я очистил от оплетки примерно по дюйму на каждом проводе, потом достал из заднего кармана медную скрутку.
«Ладно, приятель, слушай и запоминай. В вопросы-ответы потом поиграем, ага? Закорачиваешь красный и зеленый. Легко запомнить: зеленый и красный, как елка рождественская, сечешь? Зажигание ты подготовил».
Я замкнул своей проволокой оголенные места нужных проводов. Пустынный ветер тоненько завывал, как будто кто-то дул в горлышко пустой бутылки. Пот стекал мне за шиворот – это было щекотно.
«Теперь голубой и желтый. Их коротить не надо, просто соединяешь концы. И постарайся, пожалуйста, не схватиться за оголенные провода, если только не хочешь вскипеть, приятель. Желтый и голубой запускают стартер. Все, ты уже едешь. Когда накатаешься, просто расцепи красный и зеленый. Все равно что повернуть в замке ключ, которого у тебя нет».
Я свел желтый и голубой провода. Проскочила большая искра, я отпрянул и стукнулся головой о стальную пластину на стенке кабины. Потом я снова нагнулся и повторил попытку. Двигатель взревел, кашлянул, и погрузчик судорожно рванул вперед. Меня стукнуло о приборную доску, левой щекой я ударился о край руля. Идиот… забыл поставить передачу на нейтралку и чуть не потерял глаз. Тинк бы меня засмеял.
Переключив передачу, я попробовал еще раз. Мотор закрутился, но тут же заглох. Потом кашлянул, выпустил фонтан грязно-бурого дыма, тут же унесенный нестихающим ветром, и продолжал дергаться на холостых оборотах. Я упорно твердил себе, что машина просто в плохом состоянии – человек, который бросает свой агрегат в пустыне без защитных колпачков, способен забыть что угодно, – но с каждой минутой во мне крепла уверенность, что дорожники таки слили дизтопливо, как я и боялся.
Когда я уже сдался и начал искать какую-нибудь длинную палку, чтобы проверить уровень топлива в баке (лучше знать, что тебе уготована гадость, чем пребывать в блаженном неведении), мотор наконец-то ожил.
Я отпустил провода – голубой уже дымился – и нажал на газ. Когда движок разошелся, я переключился на первую передачу, развернулся и поехал обратно, к длинному коричневому прямоугольнику, аккуратно выдолбленному в полотне полосы, ведущей на запад.
Остаток дня я провел в нескончаемом адском сиянии, в компании с ревущим двигателем и испепеляющим солнцем. Водитель «Кейс-Джордана» забыл надеть защитные колпачки, но тент с машины он забрал. Наверное, старые боги иногда хотят посмеяться. Без причины. Просто так. И чувство юмора у них какое-то нездоровое.
Я закончил переносить асфальтовые плиты в траншею только к двум часам дня – успехи в работе с захватными приспособлениями наблюдались довольно слабые. Особенно долго я провозился с лопатообразным участком в конце – пришлось резать каждый кусок пополам и перетаскивать руками. Захваты я не использовал – боялся сломать.
Ознакомительная версия.
