– Мне нужно, чтобы вы установили по номеру машины ее владельца, – сказал я. – Чисто дружеское одолжение.
Пауэлл знал, кто я такой, поэтому он не стал уверять меня, что ничем не может мне помочь. Я сообщил ему подробности. Сказал, что, на мой взгляд, эта машина практически наверняка зарегистрирована на частное лицо, а не принадлежит агентству проката. Записав номер, Пауэлл пообещал перезвонить на следующее утро, то есть это уже должен был стать день номер два.
Он мне не перезвонил. Вместо этого он меня продал. Полагаю, при данных обстоятельствах на его месте так поступил бы каждый. День номер два был воскресеньем, и я встал рано. Попросив принести завтрак в номер, я сидел и ждал звонка. Вместо этого раздался стук в дверь. В десять утра. Прижавшись к глазку, я увидел мужчину и женщину, стоявших рядом, чтобы их было хорошо видно в пластмассовую линзу. Темные костюмы. Без плащей. Мужчина держал в руке чемоданчик. Оба показали мне свои удостоверения, наклонив их так, чтобы на них падал свет.
– Федеральные агенты, – произнес мужчина достаточно громко, чтобы я расслышал его через дверь.
В подобной ситуации бессмысленно притворяться, что тебя нет дома. Мне самому достаточно часто приходилось бывать в роли этих ребят в коридоре. Один из них остается перед дверью, а второй идет к дежурному администратору за служебным ключом. Поэтому я отпер дверь и отступил в сторону, пропуская агентов в номер.
Сначала они вели себя настороженно, но быстро успокоились, увидев, что я без оружия и не похож на маньяка. Протянув мне свои удостоверения, они вежливо засуетились, давая мне возможность разобраться в том, что было написано на этих документах. Верхняя надпись гласила: «Министерство юстиции Соединенных Штатов». Нижняя уточняла: «Отдел по борьбе с наркотиками». Посреди красовались всевозможные подписи, печати и водяные знаки. Фотографии и отпечатанные фамилии. Мужчину звали Стивен Элиот, с одним «л», как у поэта-классика. «Апрель – коварный месяц самый…» Это уж точно. Фотография полностью соответствовала оригиналу. Стивену Элиоту на вид было от тридцати до сорока; плотного телосложения, смуглый и лысоватый, он обладал улыбкой, которая выглядела дружелюбной на снимке и была еще лучше в жизни. Женщина значилась как Сьюзен Даффи. Сьюзен Даффи была чуть моложе Элиота. И чуть выше. Бледная, стройная и очень привлекательная, она успела сменить прическу с тех пор, как сфотографировалась на удостоверение.
– Валяйте, – предложил я. – Обыскивайте номер. Мне уже давно нечего прятать от таких, как вы, ребята.
Я вернул агентам удостоверения, и те убрали их во внутренние карманы, позаботившись о том, чтобы при этом распахнуть полы пиджаков и показать оружие. Оно покоилось в аккуратных кобурах под мышками. Я узнал ребристую рукоятку «Глока-17» у Элиота. У Даффи был «Глок-19», та же самая вещица, только чуть поменьше, уютно вжавшаяся ей в правую грудь. Должно быть, Даффи была левшой.
– Мы не собираемся обыскивать номер, – сказала она.
– Мы пришли поговорить о номерных знаках, – пояснил Элиот.
– У меня нет машины, – сказал я.
Мы все еще стояли маленьким правильным треугольником у двери. Элиот держал в руке чемоданчик. Я попытался определить, кто из них старший. Наверное, ни тот ни другой. Наверное, у них одинаковое звание. И довольно высокое. Они были хорошо одеты, но казались уставшими. Возможно, работали всю ночь, а потом летели откуда-то на самолете. Возможно, из Вашингтона.
– Быть может, нам лучше сесть? – предложила Даффи.
– Конечно, – согласился я.
Однако в дешевом гостиничном номере сделать это было непросто. Стул был всего один. Он был задвинут под небольшой письменный стол с маленьким телевизором, втиснутый между стеной и шкафом. Вытащив стул, Даффи развернула его лицом к кровати. Я уселся на кровать рядом с подушкой. Элиот примостился в ногах, положив чемоданчик на покрывало. У него на лице по-прежнему сияла дружелюбная улыбка, и я не мог обнаружить в ней ни тени фальши. Даффи выглядела замечательно, сидя на стуле. Стул имел для нее как раз нужную высоту. На ней была короткая юбка и темные колготки, более светлые на коленях, где нейлон натянулся.
– Вы Ричер? – спросил Элиот.
Я оторвал взгляд от ног Даффи и кивнул, решив, что это им все равно уже известно.
– Этот номер зарегистрирован на некоего Колхауна, – сказал Элиот. – Оплачен наличными, всего на одну ночь.
– Привычка, – сказал я.
– Вы уезжаете сегодня?
– Я провожу под одной крышей только одну ночь.
– Кто такой Колхаун?
– Вице-президент в администрации Джона Куинси Адамса, – объяснил я. – Я посчитал, он как раз то, что подходит для этого места. Всех президентов я уже перебрал давным-давно. Теперь настал черед вице-президентов. Колхаун был человек необычный. Он ушел в отставку, чтобы выставить свою кандидатуру в Сенат.
– И его избрали?
– Понятия не имею.
– Зачем вымышленная фамилия?
– Привычка, – повторил я.
Сьюзен Даффи смотрела на меня не отрываясь. Но не так, как если бы я был придурком, а так, словно я чем-то ее заинтересовал. Возможно, она пришла к выводу, что это очень полезный метод ведения допросов. В прошлом, когда я сам вел допросы, я делал то же самое. Девяносто процентов умения задавать вопросы состоит в том, чтобы слушать ответы.
– Мы говорили с военным полицейским по фамилии Пауэлл, – наконец сказала Даффи. – Вы попросили его проследить один номерной знак.
У нее был негромкий теплый голос, чуть с хрипотцой. Я промолчал.
– В компьютере на этот номер стоит защита, – продолжала Даффи. – Как только Пауэлл сделал запрос, нам сразу же стало об этом известно. Мы связались с ним, и он объяснил, чем вызван его интерес. Пауэлл сказал, что за его интересом стоите вы.
– Надеюсь, он сделал это неохотно, – вставил я.
Она улыбнулась.
– Он опомнился достаточно быстро и дал нам ложный номер вашего телефона. Так что можете не беспокоиться по поводу солдатской дружбы.
– Но в конце концов он назвал правильный номер.
– Мы ему пригрозили, – объяснила Даффи.
– Значит, военная полиция сильно изменилась с тех пор, как я из нее ушел, – констатировал я.
– Для нас это очень важно, – сказал Элиот. – И Пауэлл это понял.
– Так что теперь и вы для нас очень важны, – добавила Даффи.
Я отвел взгляд. Мне столько раз приходилось бывать в переделках, что страшно было об этом вспоминать, и все же при звуках ее голоса, произнесшего эти слова, у меня по коже мурашки пробежали. Я начинал приходить к выводу, что старшая из них двоих она. И она чертовски хорошо владеет искусством допроса.
– Человек с улицы звонит насчет номерного знака, – сказал Элиот. – С чего бы? Возможно, он столкнулся с машиной, на которой висел этот знак. А та скрылась с места аварии. Но разве этим занимается не полиция? К тому же вы сами только что признались, что у вас нет машины.
– Так что, возможно, вы увидели кого-то в этой машине, – сказала Даффи.
Она не стала договаривать до конца, но все было ясно и без этого.
Если человек в машине мой друг, значит, я, вероятно, ее враг. Если же человек в машине мой враг, она готова стать моим другом.
– Ребята, вы завтракали? – спросил я.
– Да, – ответила Даффи.
– И я тоже, – сказал я.
– Знаем, – подтвердила она. – Завтрак в номер, оладьи с яйцом. И большой кофейник с черным кофе. Заказ был сделан в семь сорок пять и доставлен в семь пятьдесят четыре. Вы расплатились наличными и дали коридорному на чай три доллара.
– Завтрак мне понравился?
– Вы его съели.
Щелкнув замками на чемоданчике, Элиот поднял крышку. Достал стопку бумаги, перетянутую резинкой. Бумага была новой, но буквы расплывались. Ксерокопии факсов, возможно выполненные ночью.
– Ваш послужной список, – пояснил Элиот.
Я разглядел в чемоданчике фотографии. Глянцевые, черно-белые, восемь на десять. Судя по всему, дело обещало быть серьезным.
– В течение тринадцати лет вы служили в военной полиции, – сказал Элиот. – Быстрое продвижение по службе от младшего лейтенанта до майора. Благодарности и медали. Вами были довольны. Вы хорошо знали свое дело. Очень хорошо.
– Спасибо.
– Если точнее, даже лучше, чем очень хорошо. Несколько раз вам доверяли очень серьезную работу.
– Наверное.
– И тем не менее вас отпустили.
– Я попал под СВС, – объяснил я.
– Под СВС? – переспросила Даффи.
– Сокращение вооруженных сил. В армии очень любят аббревиатуры. Холодная война закончилась, военные расходы были урезаны, армия стала меньше. И ей перестало требоваться такое количество ребят, которым можно доверить очень серьезную работу.
– Армия никуда не делась, – возразил Элиот. – Под сокращение попали далеко не все.
– Согласен.
– Но почему уволили именно вас?
– Вы не поймете.
Он не стал настаивать.
– Вы можете нам помочь, – снова заговорила Даффи. – Вы видели кого-нибудь в машине?
