– Тогда займись этим. Проклятье!
Я отошел к телефону и начал набирать номер: Уоткинс 9–8241. Волмер покинул свой угол и подошел, чтобы поднять с пола черный чемоданчик и поставить его на стул. Бедный Вульф просто места себе не находил. Он втиснулся за свой рабочий стол и опустился в сделанное на заказ гигантское кресло – то есть оказался в единственной точке Земли, где мог чувствовать себя абсолютно комфортно, – но увидел прямо перед собой, на полу, такую ужасную картину, что невольно поморщился, опять поднялся на ноги, издал рык, напоминающий медвежий, прошествовал к книжным полкам в дальнем конце комнаты и уставился на корешки.
Но даже эту его жалкую попытку отвлечься бесцеремонно прервали. Едва я успел закончить телефонный разговор и повесить трубку, как из холла донеслись звуки какой-то возни. Метнувшись к двери и осторожно толкнув ее край кончиками ногтей, я выскочил наружу узнать, что там происходит. На пороге столовой, находившейся по другую сторону холла, собралась шумная группа гостей. Мимо меня скачками пронесся Сол Пензер, спешивший к парадной двери. Полковник Перси Браун одной рукой отпихивал Фрица Бреннера, а второй пытался нащупать дверную ручку. В обязанности Фрица, нашего повара и дворецкого, не входит исполнять роль охранника, но он отлично справился. Рухнув на пол, он сжал щиколотки полковника и одним рывком лишил того твердой почвы под ногами. Тут подоспели и мы с Солом, уже доставшим свой пистолет; не отстал и лохматый черноволосый гость.
– Ну что за глупости, – сказал я пытавшемуся сесть полковнику. – Ведь если бы вы выскочили за дверь, Солу пришлось бы ранить вас.
– Вполне естественная реакция организма, – авторитетно заявил черноволосый. – Давление на психику стало невыносимым, и он сорвался. Я, видите ли, психиатр.
– С чем вас и поздравляю, – сказал я, взял психиатра под руку и развернул в другую сторону. – Вернитесь туда и внимательно наблюдайте за всеми присутствующими. На стене висит зеркало, так что не забудьте и себя самого.
– Это произвол, – заявил полковник Браун, который поднялся на ноги и теперь пытался отдышаться.
Сол велел всем отойти назад. Фриц подергал меня за рукав:
– Арчи, я хотел бы услышать распоряжения мистера Вульфа насчет ужина и уточнить меню.
– Да ты сдурел, братец! – разозлился я. – До этого ли нам теперь!
– Но мистеру Вульфу обязательно нужно покушать, уж ты-то это знаешь. Утку пора ставить в духовку. Если мне придется и дальше торчать возле двери, не позволяя гостям выйти, он останется голодным. Ну что, разве я не прав?
– Разумеется, прав, – сказал я. И похлопал его по плечу: – Ладно, Фриц, не обижайся, я сильно расстроен. Только что задушил молодую женщину и с непривычки перенервничал.
– Что за чушь, – с негодованием фыркнул он.
– Между прочим, тебя тоже нельзя исключить из списка подозреваемых, – объявил я.
И тут тренькнул дверной колокольчик. Я потянулся, чтобы включить фонарь над крыльцом, и обнаружил, что прибыла первая партия бравых копов.
На мой взгляд, инспектор Кремер совершил досадный промах. Думаю, и вы тоже со мной согласитесь. Вполне естественно, что на месте происшествия, в особенности если случилось убийство, всегда околачивается целая куча полицейских экспертов: они что-то там замеряют, фотографируют, ищут отпечатки пальцев и всё в таком духе. Но, за редким исключением, они не должны работать там целую неделю, и уж в нашем конкретном случае их труды вполне можно было свернуть уже через пару часов. Вообще-то так оно и было: к восьми часам вечера эксперты закончили свою возню. Но Кремер, олух этакий, отдал приказ опечатать кабинет вплоть до дальнейшего его распоряжения. Представляете, как это понравилось моему боссу! А ведь инспектор распрекрасно знал, что Вульф проводит там по меньшей мере триста вечеров в году – в единственном кресле и при единственном освещении, которые его по-настоящему устраивают, – подозреваю, что именно поэтому Кремер и отдал подобное распоряжение. Это было роковой ошибкой. Не поступи он так, Вульф наверняка привлек бы его внимание к некоему факту, едва заметив его сам, и тогда Кремер смог бы избежать массы неприятностей.
Оба услышали этот факт одновременно, поскольку он содержался в моем отчете. Мы устроились в столовой – это было вскоре после того, как эксперты оккупировали кабинет, а гости, под вооруженной охраной, переместились в гостиную, – и я пересказал свой разговор с Синтией Браун. Они хотели услышать его целиком, особенно Кремер, настаивавший, чтобы я не упустил ни одной детали, – и получили желаемое. За годы, проведенные на посту помощника Вульфа, я, помимо всего прочего, превратился почти в магнитофон, так что изложил беседу с Синтией не просто близко к тексту, но практически слово в слово. В тот вечер мне, прямо скажем, скучать не пришлось. Когда я закончил пересказ, Кремер буквально закидал меня вопросами (тогда как Вульф, заметим в скобках, не задал ни единого). Быть может, он уже тогда сфокусировался на упомянутом выше факте, но ни я, ни Кремер ничего не заметили. Владевший навыками стенографии сержант, примостившийся в дальнем конце обеденного стола, тоже получил этот факт и занес его в блокнот вместе со всем прочим, но никаких выводов не сделал, да этого от него и не требовалось.
Узнав всё, что его интересовало, Кремер приступил к действиям. Инспектор вовсю раздавал приказы подчиненным. Полковника Брауна нужно было сфотографировать и подвергнуть дактилоскопии, затем следовало прошерстить полицейские архивы в поисках информации о нем и о Синтии. Кремер также приказал немедленно доставить ему материалы дела об убийстве Дорис Хаттен. Затем он велел поторопить экспертов и привести в столовую Сола Пензера и Фрица Бреннера.
Они явились. Фриц стоял навытяжку, как солдат на плацу, с серьезным и даже мрачным видом. Сол, бывший ростом всего пять футов семь дюймов, но обладавший при этом самым цепким взглядом и самым длинным носом, какие мне только доводилось видеть, в своем измятом коричневом костюме и съехавшем набок галстуке, – ну, Сол стоял так же, как и всегда: не горбясь, но и не вытягиваясь в струнку. Он бы стоял точно так же и на церемонии награждения его орденом, и перед строем расстрельной команды.
Разумеется, Кремер прекрасно знал их обоих. И первым делом набросился на Сола.
– Итак, вы с Фрицем провели весь день в холле?
Сол кивнул:
– Да, верно. В холле и в гостиной.
– Кого вы видели входящим в кабинет или выходящим из него?
– Примерно в четыре часа я видел, как туда направился Арчи… я как раз выходил из гостиной с чьими-то пальто и шляпой. Видел, как миссис Карлайл выскочила оттуда с громким воплем. Между этими двумя эпизодами я не видел никого, кто входил бы туда или выходил оттуда. Бо́льшую часть времени мы были заняты – либо в холле, либо в гостиной.
Кремер хмыкнул.
– Ну а ты что скажешь? – обратился он к повару.
– Я вообще никого не видел, – отрапортовал Фриц; он говорил чуть громче обычного. – Даже как туда входил Арчи. – Он сделал шаг вперед, продемонстрировав военную выправку, и добавил: – Я бы хотел сделать заявление.
– Валяй.
– Лично я считаю, что вся эта суматоха ни к чему. Мои обязанности исчерпываются ведением домашнего хозяйства, так что непосредственного отношения к профессиональной деятельности мистера Вульфа я не имею. Однако порой я, сами понимаете, кое-что слышу и вижу. А потому знаю, что мистеру Вульфу сплошь и рядом удавалось разрешить проблемы, которые ставили вас в тупик. Ну а поскольку несчастье случилось здесь, в его собственном доме, то мне кажется, следствием должен заниматься он, и только он.
Я восхищенно присвистнул:
– Фриц! Ну ты силен!
Кремер изумленно выпучил глаза:
– Проклятье! Наверняка Вульф подучил тебя сказать это, да?
– Еще чего не хватало! – Вульф был исполнен презрения. – Ничего не поделаешь, Фриц. У нас достаточно ветчины?
– Да, сэр.
– А осетрины?
– Да, сэр.
– Подашь попозже. Тем беднягам, которых не выпускают из гостиной, но ни в коем случае не полицейским. Вы закончили с ними, мистер Кремер?
– Нет. – Инспектор вновь повернулся к Солу. – Вы отмечали гостей при входе?
– Да.
– Каким образом?
– У меня имелся список членов Манхэттенского клуба цветоводов. Они показывали мне свои членские билеты. Я ставил галочку в списке. Если они приводили жену, мужа или еще кого-нибудь, я записывал и их имена тоже.
– Значит, все имена у вас записаны?
– Да.
– И вы уверены, что никого не пропустили?
– Абсолютно уверен.
– Сколько всего было приблизительно гостей?
– Двести девятнадцать.
– В этот дом столько народу не влезет.
Сол кивнул:
– Они приходили и уходили. Одновременно здесь находилось не более сотни человек.
– Это радует. – Кремер скривился, и я вполне его понимал: слишком уж велик был круг подозреваемых. – Гудвин утверждает, что был рядом с тобой у двери, когда та женщина с воплями выбежала из кабинета, но ни один из вас при этом не видел, как она туда вошла. Как это получилось?
