Ознакомительная версия.
– Почему?
– Ну, сэр… позвольте мне сказать, что все гости вели себя очень своеобразно с самого начала.
– Хорошо, позволяю вам это.
– Да, сэр. И я решил, что мистер Ласцио вышел в гостиную или еще куда-нибудь.
– Вы не заглядывали за ширму?
– Нет, сэр. Я не видел причин для беспокойства.
– В столовой никого не было?
– Нет, сэр, я никого не видел.
– И что же вы сделали, вернулись в кухню?
– Да, сэр. Я не мог себе представить…
– Не вздумай на этом прерваться. – Это снова встрял толстяк. – Мистер Вульф – человек добросердечный, но мы помним в точности все, что ты рассказал нам тогда.
– Правда, Кребби?
– Ты знаешь, что правда.
Моултон снова пожал плечами:
– Да, я как раз хотел сказать. Прежде чем вернуться в кухню, я осмотрел стол, ведь я за него отвечаю.
– Стол, где стояли блюда?
– Да, сэр.
– Одного ножа недоставало?
– Этого я не знаю. Думаю, я бы заметил, а может, и нет, потому что я не поднимал крышки с блюд, где лежали голуби, а нож мог быть под крышкой. Кто-то набезобразничал с блюдами. Они все были перепутаны.
– Сколько?
– Все, кроме двух. Номера восемь и девять стояли правильно, а все остальные вперемешку.
– Вы можете подтвердить это под присягой, мистер Моултон?
– Да, похоже, придется.
– Вы можете?
– Да, сэр, могу.
– Ну а когда вы заметили путаницу, вы расставили блюда в правильном порядке?
– Да, сэр. Конечно, это не мое дело, я знаю. Но если мистер Серван согласится выслушать меня, я сделал это ради него. Я не хотел, чтобы он проиграл пари. Я слышал, как он заключил пари с мистером Кейтом, что все участвующие в дегустации угадают на восемьдесят процентов, и когда я увидел, что все перепутано, то решил, что кто-то пакостит ему. Поэтому я все поставил на место и быстро убрался.
– Вряд ли вы помните, как именно они были перепутаны. Например, где стоял номер первый?
– Нет, сэр, не могу сказать.
– Не важно. – Вульф вздохнул. – Спасибо вам, мистер Моултон, и вам, мистер Уиппл. Уже поздно. Боюсь, спать нам придется мало, потому что надо связаться с мистером Толменом и шерифом как можно раньше. Полагаю, вы все живете здесь?
Они ответили утвердительно.
– Отлично. Я буду посылать за вами. Не думаю, что вы потеряете работу, мистер Моултон. Я постараюсь повлиять на здешнее руководство. Благодарю всех, джентльмены, за долготерпение. Ваши шляпы, вероятно, в комнате мистера Гудвина?
Они помогли мне ополоснуть бутылки и стаканы, с чем мы благодаря их навыкам справились довольно быстро. Не помогал только студент, он решил перекинуться еще парой слов с Вульфом. Наконец шляпы и кепки были разобраны, и я проводил их. Браун поддерживал под руку Бони, который все еще что-то бормотал.
Свет зари проникал в комнату Вульфа даже сквозь тяжелые гардины. Это была уже вторая заря, которую я встречал на ногах. Я начал уже подумывать, не присоединиться ли мне к секте солнцепоклонников. Казалось, на мои веки налип засохший цемент. Но Вульф и не думал расставаться со своим креслом.
– Поздравляю, – сказал я. – Чтобы стать совой, вам недостает только крыльев. Попросить, чтобы нас разбудили в двенадцать? Тогда до ужина у вас еще будет целых восемь часов.
Он скорчил рожу:
– В какую тюрьму они посадили Берена?
– Думаю, в Куинби, тюрьму штата.
– Далеко она?
– О, около двадцати миль!
– Мистер Толмен там живет?
– Не знаю. Контора его должна быть там, раз он государственный обвинитель.
– Выясни, пожалуйста, и соедини меня с ним. Надо, чтобы он приехал сюда вместе с шерифом к восьми. Скажи ему… Нет. Когда дозвонишься, дай трубку мне.
– Сейчас?
– Сейчас.
Я воздел руки к небу:
– Сейчас половина пятого утра! Заставлять человека…
– Арчи, пожалуйста. Ты уже учил меня обращению с цветными. Теперь станешь учить обращению с белыми?
Я пошел звонить.
Косоглазый шериф Петтигрю покачал головой:
– Спасибо, я постою. Завяз в грязи, вытаскивая машину, так что выпачкаю весь стул.
Мой приятель Барри Толмен явно нуждался в бритье, но грязным не был и потому не колеблясь занял стул. Было восемь часов девять минут утра, четверг. Я чувствовал себя совершенно разбитым, потому что в пять утра разделся и лег как последний дурак, попросив разбудить меня в семь тридцать. Этот двухчасовой сон начисто лишал веры в добро. Вульф завтракал, сидя в большом кресле, облаченный в желтый халат, чисто выбритый и причесанный. У него пять желтых халатов. С собой мы взяли один, из тонкой шерсти, с коричневыми отворотами и таким же поясом. На шее Вульфа красовался галстук.
– Как я уже сказал вам по телефону, – начал Толмен, – в половине десятого я должен быть в суде. Если необходимо, мой помощник может отложить слушание дела, но мне бы этого не хотелось. Нельзя ли поторопиться?
Вульф размачивал рогалик в шоколаде. Покончив с этим, он сказал:
– В большей степени это зависит от вас, сэр. Я никак не мог приехать в Куинби по причинам, которые скоро вам станут ясны. Я сделаю все как можно быстрее. Я еще не ложился.
– Вы сказали, у вас есть информация…
– Да. Но обстоятельства требуют вступления. Я полагаю, вы арестовали мистера Берена, так как были убеждены, что он виноват. Вы вовсе не выбирали его козлом отпущения. Если бы возникли серьезные сомнения в его виновности…
– Конечно, – нетерпеливо перебил Толмен, – я говорил вам…
– Да, говорили. Теперь давайте кое-что вообразим. Предположим, что был нанят адвокат, представляющий интересы Берена, и меня попросили найти доказательства в защиту обвиняемого. Предположим дальше, что я нашел доказательства, причем такие, которые заставят немедленно оправдать его, как только будут изложены в суде. Предположим, вы потребуете, чтобы я представил их сейчас. Но правда или нет, что по закону вы не можете настаивать на этом? Что эти доказательства – наша собственность до тех пор, пока нам не представится случай воспользоваться ими?
Толмен нахмурился:
– Правда, конечно. Но, черт побери, я говорил вам, что если улики против Берена будут опровергнуты…
– Знаю. Я могу сейчас представить объяснение, которое полностью очистит его. Но я сделаю это лишь на определенных условиях.
– Каких?
Вульф глотнул шоколаду и вытер губы.
– Они не особенно обременительны. Во-первых, если объяснение вызовет сильное сомнение в виновности Берена, он должен быть немедленно освобожден.
– Кто будет решать, насколько сильно сомнение?
– Вы.
– Хорошо, согласен. Это может быть сделано за пять минут.
– Отлично. Во-вторых, вы скажете мистеру Берену, что это я отыскал доказательство, которое позволило его освободить, я один отвечаю за данное доказательство и только Богу ведомо, что́ могло бы случиться с Береном, если бы я не сделал этого.
Толмен, не переставая хмуриться, раскрыл рот, но шериф опередил его:
– Подожди, Барри. Придержи лошадей. – Он покосился на Вульфа. – Если у вас действительно есть это доказательство, рано или поздно оно выплывет наружу. Мы здесь, в Западной Вирджинии, так медлительны…
– Мистер Петтигрю, прошу вас. Я не хлопочу о славе, она меня не интересует. Говорите журналистам что хотите, но мистер Берен должен знать совершенно точно, что это сделал я, и сказать ему обязан мистер Толмен.
– Ну, Сэм? – спросил Толмен.
– Ни черта не понимаю, – пожал плечами шериф.
– Хорошо, – сказал Толмен Вульфу, – я согласен.
– Прекрасно! – Вульф поставил чашку. – В-третьих, в двенадцать сорок я уезжаю в Нью-Йорк, и ни при каких обстоятельствах – даже если возникнет подозрение, что я убил мистера Ласцио или являюсь соучастником убийства, – меня не задержат.
– Хоть к черту в ад, – отозвался Петтигрю со здоровым юмором.
– Нет, не в ад, – вздохнул Вульф, – в Нью-Йорк.
Толмен запротестовал:
– А если вы потребуетесь как свидетель?
– Не потребуюсь, поверьте мне на слово. Я же собираюсь поверить вам на слово. Даю вам слово, что в течение тридцати минут вы услышите все существенное, что я знаю об этом происшествии. Я хочу быть уверен, что меня не будут задерживать, если вдруг покажется, что я могу пригодиться. Уверяю вас, что не понадоблюсь ни при каких обстоятельствах, напротив, буду лишь помехой. Итак, сэр?
Толмен явно колебался.
– Принято на веру. Я согласен, – произнес он наконец.
Вообразите, с каким облегчением вздыхает канарейка, томившаяся в клетке, когда ее выпускают на волю, и вы получите представление о том вздохе, который вырвался у Вульфа.
– Теперь, сэр, четвертое условие. Выдвигать его у меня меньше оснований, но, думаю, оно может быть выполнено. Доказательство, которое я собираюсь вам представить, получено мною от двух людей. Я сумел получить его, используя методы, доказавшие свою эффективность. Вас может возмутить тот факт, что эти люди не представили его вам, хотя имели такую возможность. Тут я ничем не могу помочь. Я не в силах повлиять на ваши чувства, но волен попросить вас, и я обещал это. Я хочу, чтобы вы дали слово, что этих людей не будут травить, запугивать, оскорблять, а также не лишат свободы и не станут преследовать как-нибудь иначе. Это продиктовано тем соображением, что они только свидетели и ни в малейшей степени не разделяют вины в преступлении.
Ознакомительная версия.
