Ознакомительная версия.
– Да, сэр. Я могу сказать коротко, мистер. Я был в кухне и ни разу из нее не выходил. Этого достаточно?
– Вроде бы. Вы не входили ни в столовую, ни в буфетную?
– Нет, сэр. Я уже говорил, что оставался в кухне.
– Значит, оставались. Никаких претензий, мистер Грант. Мне только надо было убедиться. – Взгляд Вульфа перешел дальше. – Мистер Уиппл. Я вас знаю, конечно. Вы талантливый и высококвалифицированный официант. Вы предупреждали мои желания за ужином. Вы кажетесь слишком молодым для такого профессионализма. Сколько вам лет?
Мускулистый парень с плоским носом посмотрел прямо в лицо Вульфу:
– Двадцать один.
Моултон строго глянул на него:
– Добавляй «сэр», – затем обратился к Вульфу: – Пол учился в колледже,
– Ясно. Какой колледж, мистер Уиппл?
– Гарвард… сэр.
Вульф поднял палец:
– Если вам неприятно говорить «сэр», отбросьте это. Вынужденная вежливость хуже, чем никакой. Вы были в общеобразовательном колледже?
– Я интересовался антропологией.
– Так. Я был знаком с Францем Боасом[12], и он подарил мне книгу с автографом. Как я помню, вы работали во вторник вечером. Вы прислуживали за ужином.
– Да, сэр. Я помогал в столовой и после ужина, убирал и готовил все к дегустации.
– В вашем голосе чувствуется неодобрение.
– Да, сэр. Если вы спрашиваете мое мнение, то это глупо и недостойно солидных людей тратить свое и чужое время…
– Заткнись, Пол! – Это был Моултон.
– Вы молоды, мистер Уиппл, – сказал Вульф. – Кроме того, у каждого свои ценности, и, если вы хотите, чтобы я уважал ваши, вы должны уважать мои. И еще напомню вам слова Пола Лоренса Данбара: «Лучшее, что может сделать опоссум, это насытить пустой желудок»[13].
Студент колледжа посмотрел на него с удивлением:
– Вы знаете Данбара?
– Конечно. Я не варвар. Но вернемся к вечеру вторника. Когда вы закончили помогать в столовой, вы вернулись в кухню?
– Да, сэр.
– И уходили оттуда…
– Совсем не уходил. До тех пор, пока мы не узнали о случившемся.
– Вы все время были в кухне?
– Да, сэр.
– Спасибо. – Взгляд Вульфа снова заскользил по лицам. – Мистер Дэггет…
Повторилось то же самое. Я придвинул стул поближе к стене, допил свой коктейль и закрыл глаза.
Голоса, вопросы и ответы достигали моих ушей только как шум. Я не услышал ничего существенного, да и вряд ли что-нибудь важное было сказано. Конечно, заявление Вульфа, что он не станет пользоваться уловками, потому что не может их придумать, звучало не более правдоподобно, чем если бы жираф утверждал, будто не может сорвать ветку, потому что у него короткая шея. Но мне казалось, что если он считает этот бег на месте хорошей идеей, то чем скорее он спустится с гор Западной Вирджинии на уровень моря, тем лучше.
Вопросы и ответы шли своим чередом. Вульф никого не пропустил и обращался к каждому в отдельности. Он ухитрился даже выяснить, что Гиацинта Брауна бросила жена, оставив у него на руках трех поросят. Пару раз я открывал глаза, чтобы выяснить, до кого он уже добрался, и снова закрывал их. Мои часы показывали четверть второго, когда сквозь открытое окно послышалось пение петуха.
– Арчи, пива, пожалуйста, – послышался вдруг голос.
Я замешкался, вставая, и Моултон опередил меня. Я снова сел. Вульф предложил всем наполнить стаканы, и большинство последовало его совету. Затем, выпив и вытерев губы, он обвел глазами всю компанию, пока они не замолчали в ожидании, что́ он скажет.
Тогда иным, сухим тоном он сказал:
– Джентльмены, я обещал, что покажу на конкретном примере трудности, о которых говорил. Сейчас мы столкнулись с ними. Мне было предложено спрашивать вас о том, что мне надо узнать. Я это сделал. Вы слышали все, что было сказано. Поразительно, но многие из вас знают, что кто-то сказал явную и бесспорную неправду.
Полная тишина. Вульф дал им собраться с мыслями и продолжил:
– Без сомнения, вам, как и всем, известно, что во вторник вечером между тем, как мистер Берен вышел из столовой и мистер Вукчич вошел туда, был промежуток в восемь или десять минут. Вам известно также, что мистер Берен говорит, что оставил мистера Ласцио в столовой живым и здоровым, а мистер Вукчич утверждает, что, когда он вошел в столовую, мистера Ласцио там не было. Конечно, мистер Вукчич не заглядывал за ширму. В этот промежуток длиною восемь или десять минут некто открыл дверь с террасы в столовую, заглянул внутрь и увидел двоих чернокожих мужчин. Один, в ливрее, стоял возле ширмы, приложив палец к губам, другой на несколько дюймов открыл дверь буфетной и подглядывал сквозь нее за тем другим, стоявшим у ширмы. Я не имею представления, кто прижимал к губам палец. Другой, без сомнения, был один из вас. Он солгал мне.
Снова молчание. Оно было прервано громким хрюканьем все из того же угла. На сей раз за ним последовали слова: «Скажи им, босс!» Полдюжины черных голов дернулись в ту сторону. Кребтри с отвращением сказал:
– Ты проклятый спившийся дурак, Бони, – и извинился перед Вульфом: – Этот малый просто дурацкий шут. Да, сэр. А что касается ваших слов, то нам всем жаль, если у вас создалось впечатление, будто кто-то из нас лжет вам. Вас плохо информировали.
– Нет, не могу с вами согласиться. Я располагаю достоверной информацией.
– Могу я спросить, кто заглянул в дверь и увидел все это? – осведомился Моултон своим шелковым голосом.
– Нет. Я сказал вам, что́ видели, и я знаю: так и было. – Глаза Вульфа хлестнули по лицам. – Оставьте попытки оспорить мою информацию. Те, кто ничего не знает, все равно ни при чем. Те, кто знает, знают и то, что сведения я получил от очевидца. В противном случае откуда бы я, например, знал, что человек у ширмы прижимал палец к губам? Нет, джентльмены, ситуация проста: я знаю, что по крайней мере один из вас солгал, и он знает, что я это знаю. Неужели нельзя разрешить простую ситуацию простым способом и покончить с ней? Давайте попробуем. Мистер Моултон, это вы выглядывали из двери, соединяющей столовую и буфетную?
Старший официант медленно покачал головой:
– Нет, сэр.
– Мистер Грант, вы?
– Нет, сэр.
– Мистер Уиппл, вы?
– Нет, сэр.
Он пошел по порядку и набрал четырнадцать отрицательных ответов из четырнадцати возможных. Исчерпав список, он налил в стакан пиво и насупился на пену. Все молчали, никто не двигался. Наконец, так и не выпив свое пиво, Вульф откинулся на спинку и покорно вздохнул. Почти шепотом он сделал резюме:
– Я боялся, что мы пробудем здесь бо́льшую часть ночи. Эти свои опасения я высказал вам. Я также говорил, что не собираюсь прибегать к угрозам. Но ваше единодушное отрицание превратило простую ситуацию в сложную. Это следует разъяснить.
Во-первых, повторяю, вы упорствуете в отрицании. В таком случае единственное, что я могу сделать, это обратиться к властям и позволить им допросить человека, который заглянул в столовую с террасы. Они, как и я, убедятся в достоверности информации и примутся за вас, джентльмены. Они будут убеждены, что один из вас видел человека у ширмы. Я не берусь гадать, что именно они предпримут, но положение создастся такое, что я поневоле выйду из игры.
Вульф снова вздохнул и оглядел присутствующих.
– Теперь представим, что интересующий меня человек, кто бы он ни был, оставит запирательство и скажет мне правду. Что произойдет? Опять-таки рано или поздно вам придется столкнуться с местными властями, но совсем при других обстоятельствах. А теперь я обращаюсь к одному из вас, и вы, в отличие от меня, знаете к кому. Не вижу, какой вред может произойти, если я скажу мистеру Толмену и шерифу, что вы пришли ко мне по моей просьбе и добровольно дали показания. Лицо, от которого я получил информацию, не будет замешано во всем этом, но вы можете быть уверены, что в случае необходимости я представлю это лицо полиции. Конечно, им не понравится, что при первоначальном допросе вы утаили такие важные факты, но, полагаю, я сумею это уладить. Никто из остальных не будет замешан.
А теперь, – Вульф снова внимательно оглядел сидящих, – теперь мы подходим к самой трудной части. Кто бы вы ни были, я понимаю, почему вы молчите, и сочувствую вам. Вы заглянули в дверь, – без сомнения, потому, что услышали шум, – и увидели человека вашего цвета кожи, стоящего возле ширмы, а меньше чем через сорок минут, узнав, что мистер Ласцио убит, поняли, что это сделал он. По крайней мере, сильно подозревали это. Вы увидели, что это чернокожий, и, вероятно, узнали его, потому что он был в ливрее Канауа-Спа, а следовательно, являлся служащим курорта, и он стоял лицом к вам. Это ставит перед нами новые трудности.
Если это близкий вам человек, думаю, вы будете и дальше отрицать всё, что бы вам ни говорили я или шериф. В этом случае ваши коллеги разделят с вами множество неприятностей, и помочь этому нельзя. Но если он не близок вам и вы не желаете указать на него только потому, что он ваш сослуживец, или, еще вероятнее, потому, что он вашего цвета кожи, мне бы хотелось сделать ряд замечаний. Во-первых, насчет сослуживца. Это чепуха. Века тому назад было доказано, что убить человека очень легко и, следовательно, люди должны защищать друг друга. Но если я защищаю вас, вы должны защитить меня, нравлюсь я вам или нет. Если вы не выполняете своей роли, то нарушаете соглашение и становитесь, таким образом, вне закона.
Ознакомительная версия.
