Путешествие по зыбучим пескам продолжалось. Эбби постоянно останавливалась, прислоняясь к стене. Передохнув, шла дальше. Она завернула за угол. В дальнем конце коридора был запасной выход. Эбби заковыляла туда. Она поддерживала себя мыслью: «Если доберусь до той двери, я в безопасности».
Далеко за ее спиной послышались голоса. Потом раздались торопливые шаги.
Эбби отодвинула задвижку, открыла дверь и вышла в ночь. Позади завыла сигнализация. Страх придал ей сил. Она побежала в темноту, кое-как перебравшись через бортик стоянки. Гравий и осколки стекла царапали ступни. У Эбби не было плана бегства. Она не знала, в каком направлении двигаться. В мозгу стучала только одна мысль: она должна выбраться из Бейсайда.
Голоса приближались. Ее окликнули.
Оглянувшись, Эбби увидела троих охранников, выбегающих из дверей отделения интенсивной терапии.
Она спряталась за машиной. Увы, слишком поздно. Охранники ее заметили. Тогда Эбби выпрямилась и снова побежала. Ноги плохо ее слушались. Огибая машины, она постоянно спотыкалась.
Шаги преследователей становились все громче. Они надвигались с двух сторон. Эбби свернула влево, пытаясь протиснуться между двух машин.
Охранники окружили ее. Один схватил за левую руку, другой – за правую. Эбби лягалась, пихалась и даже пыталась кусаться. Вскоре подбежал третий. Втроем они потащили Эбби обратно в отделение неотложной помощи. В лапы доктора Уэттига.
– Они меня убьют! – кричала Эбби. – Отпустите меня! Слышите? Они меня убьют!
– Не выдумывайте, мисс. Вас пальцем никто не тронет.
– Вы не понимаете. Вы ничего не понимаете!
Двери отделения распахнулись. Эбби втащили внутрь, затем положили на каталку. Привязали всеми ремнями, хотя она отчаянно брыкалась и лягалась.
Над нею снова склонилось лицо доктора Уэттига. Побелевшее. Напряженное.
– Пять миллиграммов галоперидола. Внутримышечно, – отрывисто приказал он.
– Нет! – завопила Эбби. – Нет!
– Немедленно вколите ей галоперидол.
Рядом возникла медсестра со шприцем в руке. Она быстро сняла колпачок с иглы.
Эбби извивалась всем телом.
– Держите ее, – сказал Уэттиг. – Неужели ее невозможно утихомирить?
Кто-то взял ее за запястья. Ее слегка повернули на бок, заголив правую ягодицу.
– Ну пожалуйста, – умоляла Эбби, глядя на медсестру. – Не давайте ему меня калечить. Не надо уколов.
Ей протерли спиртом место укола. Спирт противно холодил кожу. Потом в правую ягодицу вонзилась игла.
– Пожалуйста, – шептала Эбби, понимая, что уже бесполезно о чем-либо просить.
– Все будет хорошо, – сказала медсестра и улыбнулась ей. – С вами все будет хорошо.
– Следов шин на пирсе нет, – сказал детектив Карриер. – Лобовое стекло пробито. У водителя дырка над правым глазом. Мне она напоминает пулевое отверстие. Слизень, ты знаешь правила. Извини, но нам понадобится осмотреть твой пистолет.
Кацка кивнул, затем устало посмотрел на темную воду.
– Скажите водолазу, пусть поищет мой пистолет на дне. Примерно вон в том месте. Если течением не отнесло.
– Ты считаешь, что сделал восемь выстрелов?
– Может, и больше. Когда все началось, у меня была полная обойма.
Карриер кивнул и дружески потрепал Кацку по плечу:
– Ехал бы ты домой, Слизень. Не хочу повторяться, но вид у тебя просто дерьмовый.
– Даже так?
Но домой Кацка не поехал. Он пошел туда, где собрались работники криминалистической лаборатории. Фургон подняли из воды еще несколько часов назад. Теперь машина стояла на границе контейнерного терминала. В колесных осях запутались водоросли. Падая, из-за воздуха в шинах фургон перевернулся и крышей сел на дно. Крышу и сейчас покрывал густой слой ила. Им же было заляпано лобовое стекло. Фургон принадлежал транспортно-хозяйственному отделу клиники Бейсайд и использовался для перевозки оборудования и лекарств, а также для доставки персонала в другие клиники. Час назад позвонили руководителю отдела, который ничего не знал об исчезновении фургона.
Дверца со стороны водительского сиденья была открыта. Полицейский фотограф снимал салон и приборную доску. Тело водителя извлекли полчаса назад. По данным удостоверения, это был некто Олег Боровой, тридцати девяти лет, житель Ньюарка, штат Нью-Джерси. Других сведений бостонские полицейские пока не имели и ждали их поступления.
Подумав, Кацка решил не приближаться к фургону. Его действия и так вызывали вопросы. Лучше держаться подальше от главной улики. Он пересек контейнерный терминал и вышел за ворота. Его машина стояла там, где он ее бросил. Кацка залез в салон и сел, уронив голову на руки. В два ночи он приехал домой, принял душ и немного поспал, а к восходу солнца уже вернулся на пирс.
«Я слишком стар для подобных кувырканий, – подумал он. – Старше, чем нужно, по меньшей мере лет на десять».
Все эти погони в темноте со стрельбой наугад привлекательны для молодых львов, а не для копа среднего возраста. Сейчас Кацка особенно сильно чувствовал этот свой средний возраст.
В окошко машины постучали. Кацка вскинул голову и увидел Лундквиста. Он опустил стекло.
– Как самочувствие, Слизень?
– Да вот, собираюсь ехать домой. Хоть высплюсь.
– Думаю, вас заинтересуют кое-какие подробности о водителе фургона.
– Уже есть данные по нашему запросу?
– Ребята пробили Олега Борового по компьютерной базе данных. Нам повезло. Он у них числится. Русский иммигрант. В Штаты приехал в восемьдесят девятом. Последнее место жительства – Ньюарк, штат Нью-Джерси. Трижды арестовывался, но до тюрьмы дело не доходило.
– В чем его обвиняли?
– В похищении людей и вымогательстве. Всякий раз судебное разбирательство не могли довести до конца из-за исчезновения свидетелей. – Лундквист наклонился к окошку и, понизив голос, добавил: – Похоже, вы ухлопали крупного подонка. Ньюаркские копы утверждают, что Боровой входил в русскую мафию.
– Откуда у них такая уверенность?
– Нью-Джерси считается штаб-квартирой русской мафии в Америке. Знаете, Слизень, по сравнению с этими парнями колумбийцы – прямо-таки Ротари-клуб. Русским мафиози мало просто убить свою жертву. Они сначала отрежут ей пальцы на руках и на ногах. Так, развлечения ради.
Кацка нахмурился. Он вспомнил недавние события: плавание в холодной воде, крики людей на пирсе. Их язык, которого он не понимал. Потом представил отрезанные пальцы, бостонские улицы, заваленные частями расчлененных трупов. Это невольно навело его на мысли о скальпелях хирургов и операционных столах.
– Как Боровой связан с Бейсайдом? – спросил Кацка.
– Этого мы не знаем.
– Но он был за рулем их фургона.
– В фургоне обнаружены лекарства и прочие медицинские товары, – сообщил Лундквист. – Тянет на две тысячи долларов. Возможно, мы наткнулись на черный рынок. У Борового в Бейсайде могли быть партнеры, приторговывающие лекарствами и, так сказать, сопутствующими товарами. Вы застукали его, как раз когда он вез этот груз на корабль.
– Кстати, откуда этот корабль? Вы связывались с начальником порта?
– Корабль принадлежит некой «Компании Сигаева». Судоходная компания. Кстати, тоже из Нью-Джерси. Зарегистрирована в панамском морском регистре. Последним портом захода корабля значится Рига.
– Это где?
– Столица Латвии, одной из бывших советских республик.
«Опять русские», – подумал Кацка.
Если это действительно русская мафия, они имеют дело с преступной организацией, отличающейся особой жестокостью и беспощадностью. Вместе с каждой волной законопослушных иммигрантов в Америку приезжало и отребье. Хищники, пауки, торопящиеся вслед за соотечественниками обосноваться в стране равных возможностей. Здесь они плели свои криминальные сети. Им Америка казалась страной легкой наживы.
Кацка подумал об Эбби Ди Маттео, и в нем вдруг вспыхнула тревога. После того ночного звонка он ей больше не звонил. Его потянуло позвонить ей. Набирая номер, Кацка почувствовал сильное сердцебиение. Он знал, как называется это состояние. Предвкушение. Радостное, тревожное и совершенно иррациональное желание услышать ее голос. Подобных чувств Кацка не испытывал очень давно и понимал (очень отчетливо понимал), что они значат.
Он тут же отключился. Весь этот час он пребывал в подавленном состоянии, которое лишь крепло.
Он прикинул расстояние, какое успел пройти этот внезапно снявшийся с якоря сухогруз. Наверное, не меньше сотни миль. Даже если они засекут его местонахождение, арестовать корабль в международных водах будет не так-то просто.
– Мне нужно все, что известно о «Компании Сигаева». Прежде всего их возможные связи с «Эмити» и Бейсайдом.
– Будет исполнено, Слизень.
Кацка завел двигатель.
– Твой брат по-прежнему служит в береговой охране? – спросил он Лундквиста.
– Уже нет. Но у него там остались друзья.
