Ознакомительная версия.
– Опасно? Только не для меня, нет, сэр. Доктор сказал, что рана поверхностная. Но, уверяю вас, это грозит большой опасностью человеку, который стрелял. Взгляните сюда. – Он показал поврежденную рукопись. – Пуля проделала это, прежде чем поразить меня. Мистер Гудвин спас мне жизнь, бросив рукопись в окно. Так он сам говорит. Мне хочется верить в это. Где мистер Берен?
– Здесь. В корпусе «Покахонтас»… со своей дочерью. Я сам привез его. Мне позвонили в Куинби с сообщением, что в вас стреляли. Как думаете, это тот же, кто зарезал Ласцио?
– Кто же еще?
– Но за что он вас? Вы же делом больше не занимаетесь.
– Он этого не знал. – Вульф поерзал в кресле, вздрогнул и горько добавил: – Но теперь я не могу им не заниматься.
– Меня это устраивает. Я не хочу сказать, будто рад тому, что в вас стреляли… Вот вы занялись Бланом. Почему вы считаете, что это не он?
Вульф начал объяснять, но тут меня отвлекло прибытие обеда. Луи Серван превзошел самого себя: три огромных подноса несли три официанта, а четвертый негр открывал им двери и регулировал движение. Я проголодался, и от аппетитных запахов у меня потекли слюнки. Регулировщик – сам Моултон, – поклонившись Вульфу, мгновенно накрыл стол невесть откуда появившейся скатертью.
– Извините, пожалуйста, – сказал Вульф Толмену.
Испустив радостное мычание, он поднялся с кресла, пересек комнату и подошел к подносам. Подняв крышку, он низко наклонился и принюхался. Затем посмотрел на Моултона:
– Пирожки?
– Да, сэр. Приготовил мистер Валенко.
– Знаю. – Он поочередно снимал крышки, наклонялся, нюхал и удовлетворенно кивал. – Артишоки баригуль?[15]
– Кажется, сэр, мистер Мондор называет это дригант. Что-то вроде этого.
– Неважно. Оставьте все, пожалуйста. Мы сами накроем на стол, если вы не возражаете.
– Но мистер Серван сказал мне…
– Мне так больше нравится. Оставьте все на подносах.
– Я оставлю человека…
– Нет. Прошу вас. У меня разговор. Все свободны.
Они ушли. Стало ясно, что, если мы собираемся есть, потрудиться придется мне. Я призвал свои истощенные мышцы к последнему усилию.
– Как будем есть? Как приличные люди или прямо руками?
Он думал целую вечность, потом тяжело вздохнул:
– Позвони в ресторан и узнай меню обеда.
Я уставился на него:
– Вы не спятили?
– Арчи, – в голосе его звучало бешенство, – можешь себе представить, в каком я состоянии? Это пирожки Валенко и артишоки Мондора. Но откуда, черт побери, я знаю, кто еще был в кухне? Эти подносы предназначались нам, и все знали это. Предназначались мне. Я все еще надеюсь уехать сегодня домой. Звони в ресторан и унеси отсюда эти подносы, чтобы до меня не доносился запах. Поставь их в своей комнате.
– Но, ради бога, – вмешался Толмен, – если вы действительно думаете… мы можем послать всю эту еду на анализ…
– Я не хочу посылать ее на анализ, я хочу ее съесть. Но не могу. Не собираюсь. Может, тут все в порядке, но взгляните на меня. Я затерроризирован, я пользуюсь услугами полиции! Что нам даст анализ? Говорю вам, сэр… Арчи?
У двери опять стучали. Запах еды на подносах привел меня в паршивое настроение, и я таил надежду встретить инспектора из Департамента здравоохранения, который засвидетельствовал бы, что еда безвредна. Но это был всего лишь лакей из холла. В руках он держал телеграмму, адресованную Ниро Вульфу.
Я вскрыл конверт и передал телеграмму адресату. «Так», – пробормотал он. В его голосе зазвучали новые нотки, и я подозрительно посмотрел на него. Он передал телеграмму мне:
– Прочти это мистеру Толмену.
НИРО ВУЛЬФУ КАНАУА-СПА
НИКАКИХ БУМАГ ТЧК КРЕМЕР УЧАСТВУЕТ ТЧК
ВЕДУ РАССЛЕДОВАНИЕ ТЧК
ПОЗВОНЮ МЕСТА НАЗНАЧЕНИЯ ТЧК ПЕНЗЕР.
– Так-то лучше, – тихо заключил Вульф. – Гораздо лучше. Мы даже можем съесть эти пирожки, но… нет. Звони в ресторан, Арчи. Мистер Толмен, думаю, вы пообедаете с нами?
Жером Берен потрясал кулаками так, что стул под ним ходил ходуном.
– Великий боже! Грязный пес!.. – Он внезапно остановился и требовательно спросил: – Вы говорите, это не Блан? Не Вукчич? Не мой старый друг Селота?
– Ни один из них, я полагаю, – заявил Вульф.
– Тогда я повторяю: грязный пес! – Берен наклонился вперед и похлопал Вульфа по колену. – Я прямо говорю вам, не надо быть псом, чтобы прикончить Ласцио. Это может сделать каждый, буквально каждый. Так, между делом. Конечно, это не слишком красиво – пырнуть человека столовым ножом в спину, но, когда спешишь, часто не обращаешь внимания на красоту. Нет, за убийство Ласцио я никого не назову псом. Но стрелять через окно в вас – почетного гостя «Les quinze maîtres»! И только потому, что вы встали на сторону справедливости! Потому, что у вас хватило здравого смысла понять, что я не мог сделать семь ошибок при дегустации этого проклятого соуса! А теперь я расскажу вам… вы не поверите, когда я расскажу, чем меня там кормили, в этой тюрьме!
Он принялся рассказывать. Это было ужасно.
Вообще-то они с дочерью пришли поблагодарить Вульфа. Было уже около четырех, Толмен распорядился поставить возле кустов усиленный пост, так что мы распахнули окна и раздвинули шторы. Солнечный свет заливал комнату. Обед из ресторана, хотя ему было далеко до пирожков Валенко, вполне выполнил свое предназначение. Даже Вульф, как ни трудно ему было жевать, съел его с аппетитом. Надежду вздремнуть я уже оставил – случай так и не представился. Толмен пробыл почти до конца обеда, а когда нам удалось его спровадить, явились Росси, Мондор и Койн выразить свое сочувствие Вульфу. За ними последовали остальные. Даже Луи Серван выкроил несколько минут, хотя я так и не понял, как ему удалось уйти из кухни. Да еще около трех позвонили из Нью-Йорка. Вульф взял трубку сам. С его стороны разговор состоял преимущественно из мычания; я сумел только понять, что говорил он с Кремером. Однако мне стало ясно, что плохих новостей он не получил, так как потом потирал нос и выглядел вполне довольным.
Констанца Берен вот уже двадцать минут ерзала на краешке стула, безуспешно пытаясь вставить слово. Наконец ее отец сделал паузу.
– Мистер Вульф, я… я ужасно вела себя утром, – произнесла она.
Он перевел взгляд на нее.
– Верно, мисс Берен. Я давно заметил, что чем красивее женщина, особенно молодая, тем легче она позволяет себе неконтролируемые припадки. Вы всё осознали, а это уже кое-что. Скажите, когда вы чувствуете, что у вас наступает такое состояние, вы уже ничего не можете с этим поделать? Никогда не пробовали?
Она рассмеялась:
– Это был не припадок. У меня не бывает припадков. Я паниковала и сходила с ума, потому что моего отца посадили в тюрьму за убийство, а я хорошо знала, что он не убивал. А они думали, что у них есть доказательства, и мне сказали, что это доказательство дали им вы… Как могла я рассуждать? И все это в чужих краях, где я никогда не бывала… Америка – ужасная страна.
– Здесь есть люди, которые не согласятся с вами.
– Наверное… Я думаю, дело не только в стране… Может быть, люди, которые здесь живут… О, извините, я не имею в виду вас или мистера Гудвина… Я уверена, что вы очень доброжелательный человек и, конечно, мистер Гудвин тоже, ведь у него жена и столько детей.
– Правда-правда. – Вульф с видом сообщника посмотрел на меня. – Как дети, Арчи? Хорошо, надеюсь?
– Превосходно, спасибо. – Я махнул рукой. – Черт бы побрал эту мелюзгу, все перевернули вверх дном. Не могу дождаться, когда попаду домой.
Берен вынул изо рта трубку и одобрительно кивнул мне:
– Когда маленькие, это прекрасно. Моя дочь… – Он пожал плечами. – Она, конечно, очень хорошая, но сводит меня с ума! – Он нагнулся с явным намерением снова похлопать Вульфа по колену. – Поговорим о возвращении. Мне сказали, что эти собаки могут держать нас всех здесь, сколько им заблагорассудится. Это правда? Только потому, что этот Ласцио получил нож в спину? Мы с дочерью хотели сегодня вечером уехать в Нью-Йорк, а оттуда в Канаду. Меня выпустили из тюрьмы, но я не свободен. Это так?
– Боюсь, что так. Вы хотели ехать поездом в полночь?
– Хотел. А теперь они говорят, что никто отсюда не уедет, пока они не найдут убийцу этой собаки! Если мы будем дожидаться толку от этого дурня Толмена и того, другого, с обрубленным ухом…
Он сунул трубку в рот и выпустил облако дыма.
– Нам не придется их дожидаться, – Вульф вздохнул. – Слава богу. Я думаю, сэр, вам следовало бы упаковать чемоданы, и если у вас заказаны билеты на поезд, не отказывайтесь от них. К счастью, вам не придется ждать, пока мистер Толмен докопается до истины. Если…
– Меня могли и не выпустить. Я знаю. Я мог бы получить вот это. – Он ребром ладони показал, как ему оттяпали бы голову. – Я, конечно, сидел бы в тюрьме и голодал бы. Мы, каталонцы, умеем принять смерть, когда она приходит, но, великий боже, человек, который способен поглощать эту пищу, не человек и даже не животное! Я знаю, чем обязан вам, я буду благословлять вас за каждым куском, который мне доведется положить в рот. Мы обсуждали это с Серваном. Я сказал ему, что в долгу перед вами, но не в моих обычаях оставаться в долгу. Я сказал Сервану, что должен отблагодарить вас, он наш хозяин, и он деликатный человек. Он сказал, что вы не возьмете денег. Он сказал, что вам предлагали, а вы отказались. Я понимаю и уважаю ваши чувства, раз вы здесь почетный гость…
Ознакомительная версия.
