– И?..
– Подожди, – сказал Ричер. – Посмотри сюда!
Дверь снова распахнулась, и из особняка вышел третий мужчина. Густые седые волосы, прекрасная стрижка. Розовое, гладко выбритое лицо. Костюм стоимостью в три тысячи долларов, белая, как снег, рубашка и шелковый галстук с изящным узлом. Вероятно, он был политиком. Мужчина с секунду постоял на месте, глубоко вдохнул утренний воздух, а потом зашагал, как и два его предшественника, расслабленный и спокойный, источая волны безмятежности. Он двинулся туда же, в сторону Пи-стрит, и вскоре пропал из виду.
– Выводы? – спросил Джек свою спутницу.
– Как мы уже поняли раньше, это убежище для рафинированных пожилых джентльменов с утонченными пристрастиями.
– А что привозят домой вместе с армейским снаряжением?
– Я не знаю…
– Чем братья Задрана зарабатывают на жизнь?
– Они трудятся на семейной ферме.
– И что они выращивают?
– Опийный мак, – вспомнила Тернер.
– Совершенно верно. И они дали Задрану роль. Он стал их торговым агентом. Потому что у него уже имелись нужные связи. Напомни мне, что писал Томас де Квинси…
– Стихи?
– Самая его знаменитая книга называется: «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум». Вот чем он занимался в «Голубином коттедже» в течение одиннадцати лет. Так он расслаблялся после трудового дня. И написал мемуары.
– Я бы хотела туда попасть, – усмехнулась Сьюзан.
Ричер бывал в «Голубином коттедже» в Англии. В гостях. Тогда он заплатил деньги за билет и нырнул под притолоку. Легко и без проблем. Но он понимал, что войти в новый «Голубиный коттедж» будет намного сложнее. Проникновениями в дома занимаются отряды «Дельта» или «Морские котики», проходившие специальную подготовку. Так что попасть туда – задача не из простых…
– Ты видела камеры? – повернулся Ричер к Тернер.
– Нет, но они должны где-то быть, – ответила та.
– А дверной звонок?
– Кнопки нет. Только молоток – это более естественно для такого дома. Может быть, существуют законы о зонировании.
– Значит, должны быть и камеры. В таком месте не могут распахивать двери всякий раз, когда в них постучат. Они должны знать, кто пришел.
– Тогда, получается, у них есть оперативный пункт с мониторами, а также система удаленного открывания дверей. Для управления таким хозяйством достаточно одного человека. А что насчет охраны?
– Здесь должны быть слуги. Сдержанные незаметные парни в темных костюмах. Вроде дворецких или стюардов. И они же исполняют роль охранников. Полагаю, камеры тут очень маленькие. Может быть, стекловолоконные линзы, выглядывающие из стены. Наверняка их здесь дюжины. Разумная предосторожность. В таком месте кто-то должен контролировать происходящее внутри и вокруг особняка.
– Нам нужно увидеть, как кто-то входит, а не выходит, чтобы понять, как работает система.
Однако никто не пришел. А кроме того, никто больше не ушел. Дом просто стоял и словно бы самодовольно смотрел по сторонам. Свет продолжал гореть в тех же окнах. Над крышей появились первые признаки рассвета.
– Мы же не знаем, как они выглядят, – сказала Сьюзан.
– Но они видели наши фотографии, – заметил ее спутник.
– А они показывали наши фотографии своим оперативникам?
– Я искренне на это надеюсь. Ведь мы говорим об одном из самых высокопоставленных руководителей разведки армии Соединенных Штатов.
– Тогда дверь так и останется закрытой, – вздохнула Тернер. – Вот и всё. И это ничего не будет нам стоить.
– Они насторожатся? Или уже?..
– Мы знаем, что они испытывают сильную тревогу. Они смотрят в пустоту.
– Может быть, они пускают туда женщин.
– Они должны будут послать кого-то вниз, чтобы понять, кто к ним пришел. Если они нас не узнают, мы можем оказаться кем угодно. Городскими чиновниками или еще кем-то. Они должны будут поговорить с нами.
– Ладно, – согласился Джек. – Мы можем постучать в дверь. Какую часть списка ты хочешь задействовать?
– До середины, – ответила его подруга.
– И где ты намерена остановиться? – снова заговорил Ричер через пять минут.
– Я думаю, нам следует позвонить в Управление по борьбе с наркотиками, – отозвалась Сьюзан. – Возможно, Эспину в Семьдесят пятое подразделение. Или в департамент полиции. Или сразу всем перечисленным. Наверное, и в ФБР тоже. Они могут начать работу над финансовыми документами.
– Ты командир.
– Я хочу произвести законный арест.
– Я тоже.
– В самом деле?
– Потому что ты так хочешь.
– И это единственная причина?
– Я всегда за законный арест, по возможности. Всегда. Я не варвар.
– Мы в любом случае не можем здесь оставаться. Скоро рассветет.
Солнце уже появилось на дальнем горизонте и посылало на землю горизонтальные лучи, отбрасывавшие невозможно длинные тени. Купол неба стал голубым, обещая чудесный ясный день.
– Ну, тогда звони, – сказал Ричер.
– С кого начать?
– С Лич. Будет лучше, если она станет все координировать. Иначе получится, как в «Кейстоунских полицейских»[31].
Тернер достала из карманов два телефона – свой и Шраго, проверила, какой из них чей, чтобы не перепутать, и отвернулась от улицы, собираясь набрать номер. Ричер смотрел, как теплые лучи восходящего солнца освещают ее спину.
В этот момент зазвонил телефон Шраго, который теперь лежал на невысокой каменной стене под оградой. Безумную птичью трель они отключили, но телефон отчаянно вибрировал, словно пытался выбрать направление, куда лучше бежать. На мониторе загорелись слова: «Входящий звонок» и «Дом».
После восьми гудков телефон успокоился.
– Рассвет, – сказала Тернер. – Крайний срок. Либо они договорились заранее, либо восход солнца что-то для них значит. Должно быть, сейчас они сильно встревожены. Очевидно, близки к тому, чтобы отказаться от надежд на Шраго.
С минуту они молча наблюдали за особняком, а затем в одном из верхних окон загорелся свет – ослепительная желтая вспышка, как в старомодных фотоаппаратах, и они услышали два приглушенных пистолетных выстрела. Они были сделаны почти одновременно, практически подряд: так не могли стрелять из одного оружия. Скорее всего, двое немолодых мужчин досчитали до трех и спустили курки.
В течение одной странной минуты ничего не происходило. Потом распахнулась черная дверь, и из особняка начали быстро выходить мужчины. Некоторые были вполне одеты и причесаны, другие – в мятой одежде, которую они застегивали на ходу. Все они были белыми и пожилыми, и всего их было восемь или девять. Вместе с ними вышли полдюжины молодых парней в форме, похожие на гостиничных слуг, а также мужчина в черном свитере – наверное, оператор. Они собрались на тротуаре, немного помедлили и зашагали прочь, словно не имели к происходящему ни малейшего отношения. Один из мужчин в костюме прошел мимо Джека – на лице его застыло недоуменное выражение: «Неужели это происходит со мною?»
Потом Ричер и Тернер начали двигаться к дому, навстречу уходящей толпе, к черной двери, где едва не столкнулись с парой отставших джентльменов. Они оказались внутри широкого прохладного коридора, отделанного в колониальном стиле – бледно-желтые тона, медные подсвечники, часы, красное дерево, старый портрет Джорджа Вашингтона, написанный маслом…
Джек и Сьюзан поднялись по широкой лестнице, застеленной толстым ковром, и проверили пустой зал с двумя изящными диванами и кофейными столиками, на которых стояло все, что нужно для курения опиума. Лампы, чаши и длинные-длинные трубки, разложенные так, что лежащий человек мог без труда до них дотянуться. Повсюду были разбросаны подушки, и в воздухе повис тяжелый аромат.
Они нашли Скалли и Монтекки в следующей комнате. Обоим было лет по шестьдесят, оба оказались седыми, подтянутыми, но не такими железными, как генералы, которые хотят, чтобы все знали, что они из пехоты. Эти двое предпочитали выглядеть, словно вышли из задних комнат – оба были в темных брюках и атласных домашних куртках. Их трубки были сделаны из серебра и кости. И у обоих были сквозные дырки в висках. Пули в девять миллиметров, выпущенные из служебных пистолетов «беретта», которые валялись рядом на полу. Входные отверстия находились справа. Ричер представил, как один из них делает последний утренний звонок, о чем они договорились заранее, и не получает ответа. Возможно, они пожали друг другу руки, поднесли пистолеты к вискам, отвели локти в сторону – и стали считать: один, два, три…
С улицы донесся вой сирен, и из машин выскочили сотни людей.
Представитель Управления по борьбе с наркотиками рассказал Джеку и Сьюзан, что произошло, когда они стояли в широком прохладном коридоре. Шраго начал признаваться Питу Эспину примерно через полторы секунды после ареста, Моргана взяли через тридцать минут после этого, и он раскололся еще через полторы секунды, и тогда Эспин позвонил в три разных агентства и организовал рейд. А потом провел его. Они опоздали на пять минут.
