– Не будем ссориться, Адам, – попросила Фейт.
– Моя первая жена разукрасила бы мне физиономию кнутом, посмей я сказать ей нечто подобное. А ты терпишь, как последняя курица.
Она понимала, что муж предпочел бы получить отпор, но это было выше ее сил – она всегда цепенела от страха, когда на нее кричали. И, как водится, ответила невпопад:
– Но я же совсем другая, Адам.
Пенхаллоу расхохотался, подняв голову к расписному потолку балдахина. Смех его, полный злорадства, казалось, эхом разносился по комнате. Фейт вцепилась в подлокотники кресла и застыла, залившись краской.
– Другая! – выкрикнул Пенхаллоу. – Кто бы сомневался, черт возьми! Посмотри на ребят Рейчел и своего щенка!
Кровь отхлынула от лица Фейт. Она со страхом взглянула на мужа. Сейчас он доберется и до Клэя.
Пенхаллоу чуть подвинул свою тушу, чтобы лучше видеть жену.
– Похоже, твой драгоценный сынок не слишком преуспел в Кембридже.
У Клэя действительно что-то не ладилось в университете, но он себя ничем не запятнал, а его успехи в учебе раньше никогда не волновали отца.
– Что ты этим хочешь сказать? Я уверена…
– Я хочу сказать, что зря трачу на него деньги! А он попусту теряет время!
– Зачем ты так говоришь, Адам? Разве Клэй в чем-то провинился?
– Черт, до чего же глупа эта женщина! – возмутился Пенхаллоу. – Он провинился в том, что ничего не делает! Не занимается греблей или еще каким-нибудь спортом, не вступает в охотничий клуб и даже не куролесит, как настоящий мужчина. Кисейная барышня, а не парень. Будь я проклят, если позволю ему и дальше дармоедничать, чтобы через пару лет вернуться с дипломом без отличия!
– Что же страшного в том, что он не совсем оправдал наши надежды? – возразила Фейт, собрав все свое мужество для защиты сына. – Ты же сам говорил, что у вас в семье ученость не в чести.
Почувствовав, что сегодня муж как-то по-особому безжалостен к Клэю, Фейт с негодованием воскликнула:
– Можно подумать, что Юджин и Обри сильно отличились в Оксфорде! А к Клэю ты почему-то придираешься!
– Хочешь знать, чем они отличились? Оба они, конечно, прохвосты, но след свой в Оксфорде оставили, будь уверена! – Он ткнул в ее сторону толстым пальцем. – Правда, учение не пошло им на пользу! Набрались там глупостей, только зря деньги на них потратил! Другим моим парням они и в подметки не годятся. Что толку, что Юджин строчит всякий вздор для жалких газетенок и боится ножки промочить, чтобы не подхватить простуду? А для Обри было бы не в пример полезнее, если бы я оставил его здесь и определил к Рэймонду. Барт с Коном, конечно, попортили мне крови, но по мне, так уж лучше здоровые молодые шалопаи, которые наслаждаются жизнью, как им повелела природа, чем эти гнилые умники, с какими якшается Обри!
– Зачем винить Оксфорд в грехах Обри? – возразила Фейт. – Кстати, Клэй совсем не такой. Он хороший мальчик, и я уверена…
По лицу мужа Фейт поняла, что опять говорит что-то не то, и замолчала.
– Клэй – никчемный парень! – отрезал Пенхаллоу. – Ни характера, ни куража, ничего мужского. Весь в тебя, дорогая.
Фейт опустила голову. Черный кот с рваным ухом, свернувшийся в кресле у камина, потянулся и стал вылизываться. Взяв с тарелки яблоко, Пенхаллоу впился в него зубами.
– Я хочу, чтобы он работал у Клифа, – небрежно произнес он.
– У Клифа? Клэй?
– Да, – кивнул ее муж, жуя яблоко.
– Ты этого не сделаешь!
– А что мне помешает?
– Но почему, Адам? Что он такого сделал? Это несправедливо!
– Он ничего не сделал. Именно поэтому я забираю его домой. Ты вбила себе в голову, будто он станет ученым. Поначалу я не возражал. Только вот ученого из него ни черта не получается! Ладно! Тогда для чего ему там торчать? Больше чем на провинциального адвоката он не тянет. Вот и отлично. Клиф согласен взять его к себе.
– Но это не для него! Клэй не захочет! Он собирается стать писателем!
– Писателем? Еще чего! Пусть выкинет эту блажь из головы! Мало мне двух писак в семье? Он будет учиться на юриста у Клифа. – Выплюнув зернышко, Пенхаллоу продолжил: – Жить он станет здесь, и Рэймонд попытается сделать из него человека.
– Клэй терпеть не может сельскую жизнь. Ему лучше жить в городе. Здесь ему плохо, как и мне.
Пенхаллоу приподнялся, и лицо его побагровело.
– Вот еще новости! Он терпеть не может Тревеллин! Ты меня дурачишь? У тебя маловато мозгов, дорогая! Или это твои домыслы? Хочешь сказать, что у моего сына хватит наглости заявить мне, что он терпеть не может место, где родился?
Фейт подумала, что вряд ли ее сын когда-нибудь решится на подобное.
– Ты забываешь, что он и мой сын, Адам!
– Помню. А вот мое отцовство под вопросом.
Но оскорбление не достигло цели. Фейт просто пропустила его мимо ушей. Она опять попыталась спасти положение, но, как всегда, не слишком удачно:
– Ты плохо себя чувствуешь сегодня. Давай обсудим это в другой раз.
Бросив огрызок в камин, Пенхаллоу облизнул пальцы.
– Тут и обсуждать нечего. Я уже договорился с Клифом. Все решено.
– Я не позволю! Клэй не будет жить в этом проклятом месте. Хватит и моих мучений. Это несправедливо! Желаешь досадить мне? Ты жестокий и бессердечный!
– Раскудахталась! А ты подумала, идиотка, что будь у парня хоть капля характера, он бы мне спасибо сказал! Я даю ему надежную крышу над головой и все, о чем может мечтать мужчина! Клэй будет тут охотиться, стрелять, ловить рыбу…
– Но его это не интересует! – заявила Фейт, совершая очередной промах.
– Черт бы тебя подрал с твоим щенком! – крикнул Пенхаллоу. – Ему лучше жить в городе! Ладно, пускай живет! Пусть покажет, на что способен! Пусть поселится в Лондоне и изумляет нас своими гениальными творениями! Пусть пошлет меня к дьяволу и делает что хочет! Я согласен!
Он ударил кулаком по одеялу, опрокинув блюдо с фруктами. Один апельсин упал на пол и покатился по ковру, как маленький оранжевый мячик. Пенхаллоу издевательски прищурился.
– Ну, понравится это твоему сынку?
– Как же Клэй будет жить самостоятельно, если у него нет денег? И потом, он еще несовершеннолетний. Он…
– Если парень чего-то стоит, его это не остановит! Несовершеннолетний! Ему ведь уже девятнадцать? Барт в его возрасте считался лучшим наездником в графстве, травил собаками зверя, был первый в округе задира и махал кулаками, что твоя молотилка! Настоящий мужчина – черт, а не парень! Если я дам ему пинка под зад, он сумеет заработать себе на жизнь! Да и в остальном Барт не промах! Он был моложе твоего молокососа, когда обрюхатил эту сучку, дочку Полперроу!
– Ты хочешь, чтобы Клэй стал таким же, как Барт с Конрадом?
– Да, хочу!
Фейт расплакалась, и в ее всхлипываниях послышались истерические нотки.
– Лучше бы я умерла!
– Лучше, чтобы я умер, – язвительно поправил супруг. – Не дождешься, дорогая женушка! Да перестань ты скулить!
Сжавшись в комок, она закрыла лицо руками и зарыдала в голос.
– Ты никогда меня не любил! Ты разбиваешь мне сердце! Безжалостный тиран!
– Прекрати немедленно! – заорал Пенхаллоу, яростно дергая шнур звонка. – Дай мне по роже или воткни нож под ребро, если хватит духу, только не распускай здесь нюни! Достала меня со своим сынком!
Фейт попыталась успокоиться, но слезы лились ручьем, и не было сил остановиться. Она все еще всхлипывала и терла глаза, когда в комнату вошла Марта. Быстрота, с которой та явилась на зов хозяина, свидетельствовала о том, что она подслушивала под дверью.
Отпустив ленту, Пенхаллоу, пыхтя, откинулся на подушки.
– Забери отсюда эту чертову куклу! – велел он. – Не пускайте ее сюда, или я за себя не ручаюсь!
– Вы же сами за ней послали, – невозмутимо произнесла Марта. – Успокойтесь, моя дорогая! Лучше уж уходите, а то его удар хватит. Ну и дела!
При появлении Марты Фейт вскочила с кресла, отчаянно пытаясь унять слезы. Слова Пенхаллоу заставили ее покраснеть от стыда, и она бросилась из комнаты, чуть не налетев в коридоре на Вивьен. Отвернувшись, поспешно прошла мимо. Вивьен не остановила ее. Решительно сдвинув брови, она вошла в спальню Пенхаллоу. Увидев там Марту, Вивьен приказала:
– Выйдите отсюда! Я хочу поговорить с мистером Пенхаллоу.
Это бесцеремонное вторжение не разозлило хозяина. Скорее он обрадовался появлению невестки. Лицо его стало не таким багровым, и, хохотнув, он спросил:
– Зачем пришла, чертова кошка?
– Я скажу вам, когда Марта уйдет, – ответила Вивьен.
Она стояла посередине комнаты спиной к огню, засунув руки в карманы твидового жакета.
– Какого дьявола ты тут распоряжаешься? – грубо осадил ее Пенхаллоу.
Вивьен вызывающе вытянула нижнюю губу, что позабавило хозяина.
– Я не уйду, пока все вам не выскажу. Не воображайте, будто я вас боюсь. Меня вы до слез не доведете.
– Какова девка! – одобрительно заметил Пенхаллоу. – Сумей ты отличить породистую лошадь от полукровки, я бы, черт возьми, тобой гордился! Выметайся отсюда, Марта! Чего стоишь как дура? Убирайся!
