Ли Голдберг - Мистер Монк летит на Гавайи

Мне очень хотелось бы поблагодарить Синтию Чау из Публичной Библиотеки Кано за ее помощь во всем, что связано с Гавайями, но любые ошибки — это моя вина (особенно мои попытки использовать пиджин). Также я в долгу перед доктором Д. П. Лайлом, Уэйном Аронсоном, Стивом Вурзелом, Уильямом Рабкином, Тодом Голдбергом, Кэтлин Кей, Энн Томлин, Кристин Кинг и А. Лин Белл за их помощь. И, наконец, этой книги не появилось бы без вдохновения и энтузиазма моего друга Энди Брэкмана, создателя Эдриана Монка.

Это рассказ о великих детективах. Все они немного чокнутые.

Возьмем, к примеру, Ниро Вульфа.

Это был невероятно толстый человек, никогда не выходивший из своей нью-йоркской квартиры. Он постоянно находился дома, ухаживал за орхидеями и выпивал по пять кварт пива в день, наслаждаясь изысканными блюдами, которые мастерски стряпал проживающий у него шеф-повар. Он нанял Арчи Гудвина сортировать клиентов, бегать по следственным поручениям, упорно искать улики и таскать людей в дом Вульфа для грубых допросов. Арчи был то ли бывшим полицейским, то ли бывшим военным, или что-то вроде того, в общем, он отлично подошел для такой службы.

Или Шерлок Холмс — эксцентричный кокаиновый наркоман, играющий по ночам на скрипке и проводящий химические опыты в своей гостиной. Он бы в конец разорился, не будь рядом доктора Уотсона. Врач, уволившийся из армии по ранению на войне, снимал комнату в одном доме с Холмсом. Впоследствии он стал помощником детектива и его личным летописцем. Медицинская степень и военная служба выработали у него навыки и темперамент, необходимые для общения с Холмсом.

По крайней мере, я не жила под одной крышей со своим работодателем Эдрианом Монком, еще одним блестящим детективом, в отличие от Арчи и доктора Уотсона. Но я утверждаю, что моя работа намного сложнее, чем у них, поскольку я не обладаю их квалификацией.

Меня зовут Натали Тигер. У меня за плечами много разных профессий, но я не бывший агент ФБР, не перспективный студент-криминалист, не начинающий фельдшер, кем я была бы, будь это книга или сериал вместо моей жизни. Прежде чем встретиться с Монком, я трудилась барменом. Поэтому могла бы смешать себе хороший, крепкий напиток после работы, если б захотелось. Но я так не расслаблялась, потому что являюсь еще и овдовевшей матерью — одиночкой, поднимающей на ноги двенадцатилетнюю дочь, и это хорошая идея — растить ребенка на трезвую голову. Я считаю, ужасно хорошая идея. Если бы я провела свое исследование блестящих детективов до работы на Эдриана Монка, а не после, то ни за что не согласилась бы на нее.

Знаю, что вы думаете. Ниро и Холмс — вымышленные персонажи, так чему я могла научиться у их помощников? Дело в том, что я не могу найти никаких реальных детективов, похожих на Монка, а мне до отчаяния нужно компетентное наставничество. Они были единственными источниками информации, к которым я могла прибегнуть.

Вот что я у них почерпнула: когда дело доходит до оказания помощи великому сыщику, вы можете являться бывшим полицейским, врачом или иметь любую другую профессию — это не имеет значения. Потому что все, что творит ваш гениальный босс для раскрытия преступления, делает невозможной жизнь всем окружающим, особенно вам. Как ни старайся, это никогда не изменится.

Это особенно верно с Эдрианом Монком, у которого имеется шведский стол обсессивно-компульсивных расстройств. Невозможно по-настоящему осознать масштаб его тревог и фобий, если не сталкиваться с ними каждый день, как, Боже, помоги мне, я.

Все в его жизни должно быть в порядке, вы обязаны соблюдать некоторые загадочные правила, смысл которых известен только Монку. Например, я видела, как он во время завтрака высыпал хлопья с изюмом на тарелку, сосчитал поштучно и, пока не убедился, что их соотношение в миске равняется четыре-к-одному, не начал есть. Откуда взялось это соотношение? Как он определяет, что все другие «нарушают естественные законы Вселенной»? Не знаю. И не хочу знать.

А еще он постоянно думает о микробах, хоть и не до такой степени, чтобы не выходить на улицу и не общаться с людьми, но это ему дается нелегко.

Монк таскает личное столовое серебро и посуду в рестораны. Он берет с собой в кино складной стул, поскольку не может смириться с мыслью, что тысячи людей сидели в креслах. Когда птичка нагадила на лобовое стекло, он позвонил в 911. Я могла бы и дальше продолжать, но вы уже уловили картину.

Хлопоты со всеми его причудами и посредничество между ним и цивилизованным миром — штука весьма напряженная. Она довела меня до степени полного истощения. Поэтому я и обратилась к книгам о Ниро Вульфе и Шерлоке Холмсе в чаянии извлечь из них полезные советы, способные облегчить мне жизнь.

Такие там не обнаружились.

Наконец я поняла: единственная моя надежда — побег, возможность оказаться подальше от Монка. Не навсегда. Каким бы сложным он ни был, он мне нравился, и график работы был довольно гибким, позволяя мне много времени проводить с дочерью. Все, в чем я действительно нуждалась, — это несколько свободных дней для путешествия куда-нибудь, где он не сможет связаться со мной, и я немного отдохну. Проблема в том, что у меня не было такого места.

И тогда Госпожа Удача сжалилась надо мной.

В один прекрасный день я нашла в своем почтовом ящике билет туда-обратно на Гавайи, любезно присланный моей хорошей подругой Кэндис. Она выходила замуж на острове Кауаи и хотела, чтобы я стала подружкой невесты. Она знала о моем материальном затруднении, поэтому оплатила перелет и обещала поселить меня на модном курорте Гранд Киауна Пойпу на острове, где пройдет свадьба.

Легче легкого было уговорить маму приехать на недельку из Монтерея позаботиться о Джули. Гораздо сложнее было найти человека для присмотра за Монком.

Я позвонила в агентство, предоставляющее временные кадры. Сказала, что мне требуется секретарь с автомобилем и обширными навыками «межличностного общения». Мне ответили, что такие сотрудники у них имеются. Уверена, Монк пройдет через всех сотрудников до конца недели, и мне больше никогда не удастся обратиться в это агентство. Но мне было безразлично, я уже чувствовала песок между пальцами ног, запах кокосового лосьона на моей коже и слышала Дона Хо, поющего «Крошечные пузырьки».

Все, что мне оставалось сделать — преподнести новость Монку.

Я откладывала известие до последнего дня перед отъездом. И все равно никак не удавалось найти подходящий момент. Я подбирала слова, когда Монку с просьбой о помощи позвонил капитан Стоттлмайер, его бывший напарник по службе в Полицейском Управлении Сан-Франциско.

Это затруднило мою задачу. Стоттлмайер звал Монка консультировать особенно хитрые убийства, чтобы раскрыть их. Оставь я Монка посреди расследования — это свело бы его с ума (или сделало более сумасшедшим, если быть точнее). И Стоттлмайер был бы не в восторге, особенно если дело долго оставалось бы нераскрытым из-за нестабильного состояния Монка.

Я проклинала себя за то, что раньше не рассказала обо всем Монку, и молилась, чтобы дело оказалось простым.

Не случилось.

Кто-то отравил доктора Лайла Дугласа, всемирно известного кардиохирурга, во время проведения операции по коронарному шунтированию Стелле Пикаро, его бывшей сорокачетырехлетней медсестре в больнице, где она работала.

Доктор Дуглас провел почти половину сложной операции, за ходом которой наблюдала дюжина докторов и студентов-медиков, когда с ним случился припадок, и он упал замертво. Другому хирургу, доктору Трою Кларку, пришлось подскочить и экстренно спасать пациентку от смерти. Ему удалось.

Никто не понял, что доктор Дуглас убит, пока на следующий день не получили результаты вскрытия. К тому времени доказательств, которые могли остаться на месте преступления, уже не было. Операционную тщательно очистили, инструменты продезинфицировали, белье выстирали, а все остальное выбросили как биологически опасные отходы сразу после операции.

Возможно, доказательств и не было, но подозреваемых имелось в избытке. Главным из них числился доктор Кларк, спасший Стеллу Пикаро на операционном столе, и в настоящее время считающийся героем. Он являлся главным соперником Дугласа.

У доктора Дугласа было много врагов. Это был манипулятивный эгоманьяк, причинявший вред многим людям, в том числе почти каждому в его хирургической бригаде, многим из наблюдавших за ходом операции и даже пациентке, которую оперировал перед смертью.