Питер Адамс - Загадка замка Карентин

Таверна «Кровавая кузница» находилась в конце главной улицы, которая вела через городок Уолс к порту. Своим названием она была обязана легенде о происходивших здесь когда-то жутких убийствах. Около трехсот лет назад некий Ричард Шеннон перестроил кузницу в таверну и занялся грабежом. Рассказывали, что вздутые от воды и обезглавленные трупы иных посетителей, заночевавших в таверне, приносило течением к прибрежным скалам. Об этом мифическом разбойнике было опубликовано даже несколько книжонок, в том числе большая поэма. Его злодеяния поддерживали славу захолустной таверны до сегодняшнего дня и делали ее заманчивой для туристов.

Билл Шеннон, последний отпрыск владельцев кузницы, был кротким, добродушным, малоразговорчивым человеком, но обладал здоровой коммерческой смекалкой. Он позаботился о том, чтобы зал таверны был оборудован в духе семейных традиций. Стены и потолок были покрыты копотью. Цепи, колеса и клещи художественно оформляли помещение. Они были выкрашены коричневой краской, что производило впечатление то ли ржавчины, то ли невинно пролитой крови.

Когда какой-либо приезжий спрашивал, действительно ли триста лет назад таверна выглядела так же, как сегодня, лицо Шеннона принимало задумчивое выражение и он искренне заявлял:

— Нет, сэр, не совсем триста, но то, что так было по меньшей мере двести семьдесят пять лет назад, — за это я готов поклясться на огне. — Он вытягивал свою руку с толстыми пальцами в сторону камина, который был не настоящим, а представлял собой кузнечный горн с мехами, какие можно встретить в старых кузницах.

В присутствии Дороти Торп хозяин никогда не осмеливался связывать известность своей таверны с подобными историями. Она обладала подлинно английской трезвостью, критическим складом ума и нередко ядовитым юмором. Даже когда Шеннон доходил до самого главного в своем увлекательном рассказе, а именно о том, как отпрыски его предков играли с отрубленными головами, приговаривая: «Продаю свеклу — сколько даешь», он прикусывал язык, если в дверях неожиданно появлялась тощая фигура леди Дороти Торп.

— Ты неплохо морочишь голову, Билл, но тебе не хватает исторических познаний, чтобы казаться правдивым, — резко обрывала она трактирщика. Не зря же до замужества она была учительницей в Уолсе. — Ведь игру «продаю свеклу — сколько даешь» мы с тобой сами выдумали, когда протирали штаны за партой воскресной школы.

В таких случаях простодушный трактирщик замолкал. Оп приносил Дороти Торп напиток, который она принимала как лекарство для желудка вот уже двадцать лет. Коктейль был весьма своеобразен. Даже у старого морского волка, который одним глотком осушит стакан, перехватило бы дыхание. Он состоял из пивной кружки чистого виски, в который добавлялись половина чайной ложки черного перца, яйцо, мускат и щепотка соли.

Пополудни, когда началась наша история, Дороти Торп пропустила два стакана этого дьявольского напитка, как его называл Шеннон. За несколько часов до этого в каменистой земле старого кладбища Уолса она похоронила своего мужа. Одетый еще во все черное, Шеннон был одним из участников похорон. Но только сейчас он принялся изливать свои чувства:

— Хотя я почти не знал сэра Роберта, я ощущаю, как во мне растет чувство глубокой печали…

— Перестань печалиться, — прошипела в ответ Дороти. — Так же как и я, ты знаешь, что эта смерть не была для меня болезненной утратой, напротив, это радостное событие. Человек, который тридцать лет назад своими офицерскими манерами и усами заставил меня забыть, что я обладаю весьма здравым и критическим умом, жил на тридцать лет дольше, чем было нужно. О, если бы он на следующий же день после нашей свадьбы свалился с лошади или утонул! Любая другая естественная или неестественная смерть меня бы тоже устроила.

Вдове было за пятьдесят. Она была тоща, но не без своеобразного шарма. Ее здоровые белые зубы немного выдавались вперед, и, когда она смеялась, Шеннон всегда слегка вздрагивал, ему казалось, что она укусит его за палец.

— Если ты говоришь серьезно, то я не понимаю, почему ты так долго ждала, — заметил кроткий отпрыск кровожадных головорезов.

— Всерьез ли я говорю? Еще бы! Эх, ты, лысина на двух ногах, — вставила Дороти. — И уж поскольку мы с тобой с детства совершали преступления, когда обирали огород священника, я хочу тебе признаться.

— Пожалуйста, не надо! — Шеннон поднял руки вверх, словно он хотел заткнуть себе уши, заранее зная, что если Дороти Торп начнет свои излияния, то он попадет в незавидное положение.

— Ну почему же нет, тебе я доверяю. — Дороти показала свои зубы. — Мой муж умер совсем не от эмболии легких. Я была провидением, которое помогло ему покинуть земную юдоль. Тебе я открою секрет, почему я его убила. — Она так по-дружески улыбнулась Шеннону, что холодок пробежал по его спине. — Тебе известно средство для уничтожения насекомых-вредителей под названием «Мгновенная смерть»? Достаточно одного пакетика, чтобы очистить целый морген поля от всех насекомых, полной столовой ложки — чтобы отправить на тот свет дюжину людей. И по тому, как ты таращишь на меня глаза, я вижу, что в тебе пробудилось любопытство узнать, почему я это сделала.

— Да, мне действительно это интересно.

— Этому горькому пьянице, который называл себя баронетом Торпом и который за всю свою жизнь и пальцем не шевельнул, чтобы сделать что-нибудь стоящее, кроме как ковырять в носу, везло в жизни, как дураку в сказке. Два года назад ему всучили пачку африканских акций, стоимость которых была равна примерно пачке старых газет. И что же случилось однажды? Стоимость этих акций подскочила с головокружительной быстротой. В одном из забытых всеми районов Африки были найдены залежи алмазов величиной с грецкий орех. Их можно было собирать мешками. Так я стала сегодня миллионершей и мечтаю вовсю насладиться жизнью, используя каждый предоставившийся мне случай. Повторить! — крикнула она, брезгливо прикасаясь к пустому стакану.

И хотя Шеннон слишком хорошо знал свою подругу детства и ее манеру шутить, на этот раз в его голове возникло смутное подозрение, что невероятное признание не так уж и невероятно, как оно прозвучало.

Между тем в таверне собрались посетители, очевидно туристы, которые хотели насладиться ее атмосферой, наводящей ужас. Шеннону нужно было их обслужить. Гости, как обычно, задавали весьма примитивные вопросы: «Этими пилами обезглавливали людей?» или «В этом кузнечном горне жарят их?» Но сегодня Шеннон отвечал довольно скупо. Его взгляд то и дело останавливался на вдове-убийце, которая благодаря столовой ложке яда для насекомых стала миллионершей.

Когда Шеннон снова подсел к Дороги, она кротко улыбнулась.

— Знаешь, Билл, каковы теперь мои планы?

— Отремонтировать замок и…

— Сначала я поеду в Кению охотиться в сафари на львов. Затем хочу посмотреть, как русские исследователи выращивают помидоры на Северном полюсе. После этого я отправлюсь во Флориду и научусь кататься на водных лыжах. Если мне встретится настоящий мужчина, может быть, я еще раз выйду замуж, чтобы вместе поехать в Канаду ловить форель.

«Она смеется надо мной», — подумал не без оснований друг детства и спросил:

— А скажи, нет ли, кроме тебя, других наследников?

— Слава богу, нет! — ответила она с чувством глубокого удовлетворения.

В этот момент в таверну вошел почтенный пожилой человек. На нем был черный котелок, черный костюм, начищенные до блеска черные ботинки, а в руке черный зонт. Даже борода у него была черная.

С подчеркнутым достоинством он подошел к Дороги Торп, с не меньшим достоинством поклонился и представился:

— Гарольд Фишер.

Дороти изучающе посмотрела на незнакомца, затем подмигнула левым глазом, подняв правую бровь.

— Мне кажется, я вас где-то видела, — сказала она не очень уверенно.

Человек в черном, назвавшийся Фишером, кивнул.

— Я имел честь присутствовать на похоронах вашего супруга сэра Роберта.

— Это и видно. Вы что, искупались в черных чернилах?

Фишер попытался улыбнуться:

— Есть страны, где па похороны одевают все белое, украшают себя цветами и идут за гробом танцуя. Например, на Яве. — И затем добавил: — К сожалению, мы находимся не на Яве.

— Вот именно. — Дороти Торп пригубила свой напиток. Осенившая ее мысль камнем легла на сердце, и она решила спросить:

— Вы случайно не родственник моего мужа?

— Нет, такой чести я не удостоен.