Михаил Серегин - Большой ментовский переполох

Ознакомительная версия.

Зима в этом году в Зюзюкинске выдалась очень морозной. Уже почти неделю на улицах города не наблюдалось привычного оживления, зюзюкинцы без особой нужды из дома старались не выходить, а если и выходили, то чуть не бегом добирались до места назначения, опасаясь отморозить себе нос, уши и другие части тела, не прикрытые одеждой. Снег со льдом покрывал уличный асфальт, и это создавало жителям города огромные трудности при передвижении как на транспорте, так и на собственных ногах. Коммунальные службы категорически отказывались посыпать дорожки для прохожих солью или на худой конец песком. Это приводило к тому, что прохожие падали, ломали ноги, руки, в лучшем случае получали ушибы.

Особенно много таких неприятных случаев бывало на площадке перед проходной единственного в Зюзюкинске огромного производственного предприятия – мясокомбината имени Людоедова. Гостей города это название весьма удивляло, а тех, кто был более чувствителен, даже пугало. Чтобы дать мясокомбинату такое имя, надо быть или большим шутником, или же маньяком-извращенцем. Однако на самом деле все объяснялось просто! Семен Петрович Людоедов был основателем мясокомбината, но никакого каннибализма за ним не наблюдалось в течение всей его жизни, вплоть до кончины, впрочем, как и за всеми его родственниками, которые до сих пор занимали руководящие посты на предприятии. Сын Семена Петровича, Константин Семенович Людоедов, после смерти отца взял бразды правления мясокомбинатом в свои руки.

Константин Семенович директором был хорошим, вот только о благе сотрудников, включая своих родственников, не особенно заботился. Его голову занимала одна мысль: произвести столько колбасы, чтобы можно было накормить не только весь город, но и всю область. Неудержимое стремление к увеличению продукции сказывалось не только на ее качестве, но и на самой жизни мясокомбината, который работал круглосуточно. Рабочие в поте лица, сменяя друг друга, трудились днем и ночью. Правда, их стремления были не так возвышенны и масштабны, как у их директора. Тех, кто приходил наниматься сюда на работу, привлекало только одно – довольно высокая заработная плата, а остальное, как они считали, уже мелочи жизни. Вот одной такой мелочью и была площадка перед проходной, сплошь покрытая гладким как зеркало льдом. Люди выходили из проходной, поскальзывались, падали, ломали... В общем, все по обычному сценарию. То и дело до вахтеров доносились чьи-то ругательства и проклятья в адрес городских служб, безобидного директора Людоедова, зимы, да и всей своей несчастной жизни.

Не обошлось без такого казуса и в это раннее морозное утро. Молодая женщина вышла из проходной, громко стуча каблучками зимних сапожек и высоко подняв голову. Она вдохнула морозный воздух, улыбнулась каким-то своим мыслям, сделала несколько семенящих шажков и, не удержавшись на скользком льду, взмахнула руками и с воплем грохнулась на самое мягкое место своего тела.

– Вот, еще одна, – почему-то злорадно усмехнувшись, сообщила вахтерша тетя Марина своей напарнице, молоденькой девушке Лене.

– А мне ее жалко, – выглянула из окошка Лена. – Может, помочь?

– Не старуха, сама встанет, – огрызнулась тетя Марина.

– И почему площадку песочком не посыпят? – вздохнула Леночка, подперев щечку кулачком и наблюдая, как пострадавшая работница мясокомбината, дрыгая ногами и руками, безуспешно пытается подняться на ноги. – Что за начальство у нас...

– Не начальство виновато, а сами люди, – перебила ее наставница по работе.

– Это еще почему? – удивилась Леночка.

– А потому, что обувь надо подбирать в соответствии с погодой и состоянием наших улиц, а не гнаться за модой. Вот у тебя, например, сапоги на каблуках? – спросила тетя Марина, заглядывая под стол, чтобы разглядеть обувь своей ученицы.

– Нет, я зимой каблуки не ношу, – высунула Леночка из-под стола свою стройную ножку в замшевом сапожке на плоской подошве. Причем сделала она это так резко, что чуть не угодила в нос тете Марине, которая, впрочем, не обратила на это никакого внимания и продолжила поучать сидящую напротив неразумную представительницу современной молодежи:

– Правильно, потому ты и не падаешь, а эта напялила каблучищи и еще хочет на таком льду удержаться. Нет, что ни говори, а лучшая обувь при наших зимах да властях – это валенки, а не то, что надето на ней, – заявила тетя Марина.

Леночка, которая не привыкла перечить старшим, молча согласилась со своей наставницей, и они вместе принялись наблюдать за все еще барахтающейся на льду любительницей каблуков, которой в этот момент приходилось несладко.

Звали несчастную жертву современной моды Натальей Александровной Мартышкиной. Она как раз закончила ночную смену и вышла на улицу, предвкушая скорое возвращение домой. Упала она неожиданно и довольно ощутимо. За последний месяц это было ее пятое, а может, шестое или седьмое падение, сейчас Наталья не могла точно припомнить.

Женщина попыталась встать на ноги, но у нее не получилось. То ли лед сегодня был особенно скользким, то ли сказывалась усталость после ночной смены, проведенной в душном разделочном цеху, но ноги упорно отказывались подчиняться своей хозяйке и при каждой попытке Натальи переместить на них вес своего тела дружно разъезжались в стороны.

– Вот блин, – совсем некрасиво ругалась красивая женщина. – Что же это такое?

Больше всего она волновалась не оттого, что упала и больно ударилась, хотя и с тоской подумала, что на заду у нее теперь будет огромный синяк, который ревнивый муж наверняка отнесет к очередному злодеянию несуществующего Наташиного любовника. Мартышкина, будучи несколько закомплексованной и стеснительной женщиной, боялась, что кто-нибудь из знакомых увидит ее распластавшейся на льду, расскажет другим знакомым, те третьим... В результате над ней будет смеяться половина города. Так думала Наталья, не подозревая о том, что собратьев по несчастью у нее как раз эта самая половина населения Зюзюкинска.

Однако по прошествии десяти минут, проведенных в безуспешных попытках снова подняться на ноги, Мартышкина так утомилась, что ей стало наплевать на мнение окружающих, и она решила просто уползти с опасной для жизни площадки. Женщина встала на четвереньки, мысленно попрощалась со своими колготками, повесила на шею сумочку, чтобы не мешала передвижению, и поползла.

– Глянь-ка, совсем баба рехнулась, – закатилась от смеха тетя Марина.

– А я бы тоже так сделала, – забыв, что наставнице лучше не перечить, высказала свое мнение Леночка.

Наталья тем временем добралась до края тротуара, нащупала руками в перчатках притоптанный снежок и наконец благополучно приняла вертикальное положение. Затем она подсчитала потери от падения, которых оказалось целых три – порванные колготки, оторвавшаяся от дубленки пуговица и возможный синяк на мягком месте, и облегченно вздохнула. «Надеюсь, никто меня не видел?» – мысленно вернулась она к своим прежним переживаниям, затем огляделась и, никого не заметив, засеменила к автобусной остановке, чтобы успеть на первый автобус.

Невольные свидетельницы позора Натальи Александровны – Леночка и тетя Марина – проводили Мартышкину взглядами и вернулись к своим обязанностям.

Наталья Александровна, или просто Наташенька, как ее звали родные и знакомые, проживала почти в центре Зюзюкинска со своим мужем Николаем, или просто Коляном Мартышкой. Они поженились всего полгода назад и теперь налаживали семейный быт в Наташиной двухкомнатной квартире, доставшейся ей от бабушки.

Колян был парнем видным, можно даже сказать красивым, но уж слишком ревнивым, что Наташу одновременно и радовало, и угнетало. А еще Колька обожал всех разыгрывать, причем зачастую его розыгрыши оказывались не только несмешными, но и попросту злыми. Однако Наташа все равно любила Николая таким, какой он есть, и сейчас, выбравшись на своей остановке из автобуса, сломя голову понеслась домой.

На улице в этот ранний час было пустынно, только изредка попадались прохожие.

Мартышкина добралась до своего подъезда, поднялась на третий этаж, достала ключи, открыла дверь и на цыпочках, чтобы не разбудить Колю, вошла в квартиру.

Здесь она быстро скинула дубленку, сапоги, сняла шапку и пошла в спальню. Она сразу же заметила застеленную кровать, поняла, что муж, невзирая на ее постоянные упреки, снова завалился спать в гостиной на диване.

– Вот балбес, – ласково отругала мужа Наташа. – Наверняка без подушки опять уснул.

Сказав это, Мартышкина схватила с кровати подушку и направилась в гостиную, дабы создать своему любимому супругу все условия для хорошего сна.

Николай действительно лежал на диване без подушки под головой, но зато накрытый теплым пледом. Наташенька подошла к дивану и тихо позвала:

Ознакомительная версия.