Богатая бедная Лиза - Елена Викторовна Яковлева

Терпеть не могу ангельски голубые глазки. Ну, не вызывают они у меня доверия и все тут. Бук-вально испокон веку. И ведь, как назло, у этой четвероюродной и чуть ли не внучатой Стасовой племянницы именно таковские. И вот сидит она, ими хлопает, хрустальные слезки роняет, а между делом жалобно выводит:

— …Тё-отя Маргарита!.. Ну, тё-отя Маргарита!..

Рядом, на диване, примостились не похожие на себя Ян с Туськой и громко хлюпают в унисон ей носами. Даже щенок таксы и кот-матрас и те к ней сочувствием преисполнились. Первый робко подвывает, возложив морду на растоптанный Стасов тапок. Второй, задрав полосатый хвост, по-свойски об ее ноги трется. Я уже молчу про самого Стаса, обеспечившего нам эту в высшей степени трогательную сцену.

— Ну вот, видите, видите?.. — кашлянул он в кулак и на Марго покосился. — Видите теперь, что мы должны ей помочь?

— Так возьми и помоги, кто ж тебе не дает! — отпустила я ему бесплатный совет, пока Марго по своему обыкновению в глубоких раздумьях пребывала. — Раз тем более она твоя родственница!

— Н-но… — поперхнулся от неожиданности Стас, — а что ж я могу сделать?..

— Ну, хотя бы оплати то, что она… м-м-м…  задолжала, — предложила я для проформы, заранее зная, что услышу в ответ. А именно, что в данный момент таких денег у него нет и в ближайшие лет сто не будет.

— Да… Да где ж я столько возьму? — не заставил меня долго ждать Стас и захлопал глазами в такт своей юной, невесть откуда свалившейся на наши головы четвероюродной родственнице.

Что касается самой голубоглазой Лизы, то она вскочила с дивана как ужаленная и выпалила на одном дыхании:

— Я ничего не крала!

И тут же в сторону прихожей рыпнулась, только Стас и удержал. Кто его просил! А она еще стала вырываться и в сердцах выкрикивать:

— Да не брала я, ни копеечки у них не брала, в том-то все и дело!.. А если… А если вы мне не верите, то вот вам, смотрите!..

Эта нахальная девчонка расстегнула сумочку, которую она держала на коленях, и вывалила на диван все, что в ней было. — Записную книжку, расческу, пудреницу, носовой платок и кошелек, маленький, почти игрушечный, весь в каких-то чудных золотых узорах.

— Вот, видите? Это вся моя наличность! — тряхнула она своим дурацким кошельком, а из него, точно по заказу, одна-разъединая сиротливая монетка выпала, достоинством в десять копеек и укатилась под допотопное «вольтеровское» кресло Марго.

И что б вы думали, эта убогая художественная самодеятельность прошла на бис у всех присутствующих! Кроме меня, разумеется. Нет, ну ладно б еще Ян с Туськой, которые, конечно, немедля полезли под кресло за укатившейся Лизаветиной «наличностью», а то ведь и Марго со Стасом туда же! В смысле не под кресло — до этого, слава Богу, дело не дошло, — а сочувствием прониклись. Уши развесили, губишки раскатали. Короче, бери голыми руками.

А Лиза, не будь дура, специально, чтоб эффект усугубить, опустилась возле дивана на колени и стала свои манатки обратно в сумочку собирать, безутешно сквозь судорожные всхлипы приговаривая:

— Так я и знала… Так я и знала, что вы мне не поверите!..

Ха-ха, вот это здорово! Мы еще, такие-сякие, и виноватые, оказывается! А чего б мы ей верить должны, спрашивается? Вот я, например, конкретно не нанималась. Тем более, мой богатый жизненный опыт подсказывает, что верить кому-либо можно лишь в самых крайних случаях. А данный явно не из их числа, поскольку для начала я вообще сомневаюсь, что эта хитрющая ангелоподобная бестия со Стасом в родстве состоит. Хоть бы и самом отдаленном.

Да и кто б не засомневался! Когда Стас добрых полчаса свое развесистое генеалогическое древо вдоль и поперек исследовал, прежде чем вспомнил, что да, была вроде такая баба Нюся, двоюродная сестра его деда Ипполита. А уж про то, что у этой бабы еще и пятеро детей, семеро внуков и двое правнуков имелось, сколько ни силился, ничего вразумительного сказать так и не смог. А в результате остальные родственные связи эта подозрительная четвероюродная племяшка уже без его непосредственного участия обрисовывала. И столько при этом всякого наплела, что лично я так и не поняла, кем же она ему на самом деле приходится. В лучшем случае, седьмая вода на киселе. Если не восьмая или девятая.

— …А мне еще дома все твердили, ты там, в Кондратове, первым делом к дяде Стасу зайди, а мне как-то неудобно… Что, думаю, буду людей стеснять… — захлебывалась она от эмоций уже после того, как на Стаса наконец озарение по поводу бабы Нюси снизошло. — А тут еще сразу все наладилось вроде… Ну, с работой… А потом я несколько раз хотела вас разыскать, но все время в последний момент как-то не складывалось…

Короче, все это еще туда-сюда было, пока она до самого главного не дошла. Ну, до того, почему у нее несколько раз «не складывалось», а потом вдруг раз — и «сложилось». А штука вся в том оказалась, что ее с работы поперли да еще и при очень даже щекотливых обстоятельствах. Поскольку работала она не кем-нибудь, а горничной. И не где-нибудь, а у самого Москальца. Ну, хозяина Кондратовского ликеро-водочного завода, широко известного в нашем регионе, благодаря водке «Гордая княжна» и прочей популярной в народе продукции горячительного свойства.

— …Я… Я все честно… Клянусь! — мяла в руках платочек эта новоявленная Стасова родственница. — У меня даже в мыслях такого не было… А они… Они обвинили меня… Ну, будто бы я у них крупную сумму украла! А я не брала! Не брала я!.. И вообще у нас в роду воров никогда не было! Ведь так же, дядя Стас?..

— Не было, не было! — закивал Стас, рад стараться. — В нашем роду — никогда! — А нет бы сперва досконально разобраться, о каком таком роду все-таки речь.

— Ну вот, а они… А они меня выгнали, — голубые Лизины глазки снова наполнились горючими слезами.

Ну, и как вам такая душещипательная история? Явно рассчитанная