— Я всегда чувствовал, что ты меня так и не простила! — серьезно сказал он, с трудом поднимаясь под мой смущенный лепет о досадной ошибке, — Надо было на тебе жениться, когда мы были молодые. Глядишь, ты не ломала бы мне костей сегодня…
Я невольно расхохоталась, несмотря на весь идиотизм ситуации.
Когда-то Осина бабушка жила на одной лестничной клетке с моей бабулей, и они были знакомы бесчисленное количество лет. Отец Иосифа рос вместе с моим папочкой, они играли в одном дворе и в одной подворотне учились курить. Разумеется, это плохо отразилось на нас с Оськой: грехи родителей поражают потомство до седьмого колена. Возмездие за грех раннего табакокурения наших отцов не стало ждать так долго и поразило меня и Осю сразу по достижению совершеннолетия. Однажды наши родичи вознамерились поженить своих чад, не спросясь их (чад) желания. Это был невыразимый кошмар моих старших классов и первых курсов института. Предкам Иосифа, помимо дружеских уз, запала в душу "породистость" будущей невестки: отец из старинного рода Хряпуновых, а мама — дочь известного ученого. Могли оказаться полезными и нынешние связи моих papan и maman в среде научной и околонаучной интеллигенции. Ну, а вечно безденежные предки Софочки Хряпуновой купились на то, что родня милого мальчика Иосифа работает в Управлении по обслуживанию дипломатического корпуса. К тому же взаимная просватанность наверняка оградила бы нас, чудных деток, от скверного влияния разнузданной уличной среды.
Тили-тили, тесто, нам с Оськой стали создавать благоприятные условия для возгорания нежных чувств: чаепития, приглашения на семейные торжества, совместные поездки на дачу-на природу, теплые отзывы родных и близких. Я проходила в его семье под ярлыком "очень приличная девочка Сонечка", а он в моей — под характеристикой "хороший перспективный мальчуган Ося". Надоели мы друг другу люто буквально с первого взгляда. Только такие чувства и могут питать просватанные против воли подростки, когда их терзают честолюбивые мечты о покорении мира, а не грезы о тихих семейных радостях.
На мое счастье, у Оськи рано сформировался железный характер, а потом еще прибавилось совершенно равнодушное отношение к мнению окружающих. Ему было по барабану, огорчит он папу с мамой или нет, о чем бы речь ни заходила: Иосиф пер в выбранном направлении, как танк. Брачаться со мной он никогда не собирался, деликатничать не стал и однажды жутко меня разозлил, объявив нашим родителям прямо в моем присутствии: я на этой толстухе, квочке и посредственности ни за что не женюсь, ибо она мне глубоко антипатична! На что квочка ответила целым градом оскорблений в адрес всей семьи Гершанков. От язвительных высказываний по поводу недостатка воспитания и образования я перешла к недостаткам внешности, при чем не только у невежи Иосифа. Вот был скандал в семействе, если не совсем благородном, то сильно облагороженном работой на иностранные торговые фирмы! А когда отвергнутая невеста закончила гневную речь и бешеным взглядом озирала остолбеневших кумовьев — теперь уже несостоявшихся — и сияющего, будто начищенный башмак, Осю, обиженная Соня вдруг заметила: мерзкий нахал, мой бывший женишок, еще и одобрительно подмигивает! Такого снести гордая мамзель Хряпунова не могла, и потому удалилась, оглушительно хлопнув дверью.
После инцидента мы с Гершанком стали друзьями. Через пару часов он зашел мириться, объяснил про планы на будущее и про свое реальное, вполне приязненное отношение к моей персоне. Услышав (впервые!) от молодого человека, какая я на самом деле славная, умная и симпатичная, просто не в его вкусе, я быстро утешилась. Ведь Оська тоже не казался наилучшим предметом страсти пылкой: слишком длинный, рыжий и желчный для романтического героя. Зато друг из него вышел замечательный. Мы потом долго хохотали, вспоминая лица убитых наповал родичей с разверстыми ртами. А когда умерла Осина бабка с отцовской стороны, Гершанок переехал в ее квартиру, а я, отрезанный ломоть, отделилась от папочки и мамочки в бабушкину квартиру. Так мы стали соседями.
И вот теперь Иосиф стоял, держась за поясницу одной рукой, а другой — за голову, и смотрел на меня с изумлением, почти со страхом. Я поняла: мне непременно надо кому-то рассказать о невообразимой передряге с обысками и покушениями. И кому, как не старинному приятелю, поведать печальную повесть?
— Знаешь что? А ведь получилась интереснейшая логическая задачка! — задумчиво произнес Оська, наливая мне еще чашку чая.
Мы сидели у него на кухне, и я уже рассказала Иосифу все по порядку, ну, почти все. Не впадать же мне было в любовную летаргию, описывая цвет глаз красавца Франческо? Да и зачем Оське эти незначительные подробности?
— Говоришь, точно про шахматную партию! — упрекнула я Гершанка, — Я в собственную квартиру зайти боюсь, а ты…
— Насчет квартиры не беспокойся! — серьезно пообещал Иосиф, — Завтра вызовешь слесаря, он тебе поменяет замки на швейцарские, их никому не удастся открыть. Я вообще-то подозреваю, что у тебя орудовал непрофессионал. Вряд ли у него даже отмычка есть. Может, ты ключи теряла, скажем, месяца полтора назад? Вспомни!
— Теряла, — ошарашенно согласилась я, — Почти два месяца прошло. Но у меня было еще два комплекта, и я замки менять не стала…
— Глупо, выходит, сделала! — нравоучительно заметил Оська.
Его глаза сияли, веснушки блестели, точно налакированные. Похоже, Ося, зараза, был страшно доволен своей догадкой. Ну, угадал способ, которым подлые ищейки проторили тропку в мой дом, ну и что? Я разозлилась:
— А сам ты хоть какие-нибудь меры принимаешь, предусмотрительный ты мой? Меняешь замок, если ключик могли и скопировать ненароком, перед выходом на улицу окрестности в бинокль осматриваешь, разговоры телефонные кодируешь и всякое такое, да? Сильно смахивает на манию преследования!
— Не кипятись, — примирительно ответил мой рыжий друг, — У тебя ключи украли, чтобы пошмонать дом в отсутствие хозяйки, без помех. А ты не поняла. Да и откуда тебе было знать про обыск? Я это все понимаю. Но надо же было высказаться по поводу твоего женского легкомыслия! Я мужчина, а мы всегда говорим дамам, что не стоило делать того-то и сего-то. Ну, а сами просто никогда ничего не делаем, так удобнее.
— Сказал бы что-нибудь умное, чем поучать! — пробурчала я, разглядывая чаинки в остывшем чае.
Оська явно воспринимал происходящее как потеху. Будто работал частным сыщиком или прозектором. Если верить детективам, это самые веселые люди на земле.
— Ну, а сейчас что? — спросила я развеселого оболтуса, хоть Ося и не подряжался мои проблемы решать, — Я боюсь домой идти: а вдруг меня уже поджидают? И намерения у них ну та-акие недобрые…
— Давай я зайду, — великодушно предложил Иосиф, протягивая руку за ключами, — Зайду, гляну и тебя позову. Могу даже на работу провожать и встречать по вечерам, хотя бы периодически.
— А если они нас обоих пристукнут? Гершанок, ты не можешь из-за меня рисковать, — слабо запротестовала я, втайне надеясь: Оськины дружеские чувства возобладают над здравым смыслом и нежеланием впутываться в чужие неприятности.
— Вряд ли им надо тебя убивать! — резонно заметил мой преданный друг, — Пойми, им нужна живая и здравомыслящая Соня Хряпунова, ведь тайну местонахождения ценной вещи знаешь только ты.
— Да не знаю я ничего! — взмолилась я, — Не знаю! Понятия не имею, чего они хотят, и уж тем более, где оно находится!
— Ну, твоим ищейкам про наивность объекта ничего не известно. Кстати, уж не показывай преступникам всего своего неведения. Ты для мерзавцев бесценна, пока клад не найден, а информация якобы у тебя. А если те узнают, что их бесценная подопечная никакой такой информацией не владеет — тут же из хранительницы тайны ты, душенька, превращаешься в опасного свидетеля, досадную помеху. Так что напусти-ка туману. Поводи их за нос!
— Если бы я знала, кого водить… — вздохнула я, — Ладно, буду делать таинственный вид перед всеми подряд. А пока понаблюдаю. Может, кто себя и выдаст!
Моя беседа с Оськой закончилась позднее поздного. Глубокой ночью, из последних сил приняв ванну, я лежала на кровати и вяло перелистывала журнал. Спать не хотелось, а снотворное я никогда не принимала, у меня его и в аптечке-то нет. К тому же страх быть убитой или похищенной из-за неведомой драгоценности — не лучшее ощущение для спокойного сна. Я попыталась переключить свое сознание на другую тему: например, на Франческо Кавальери, читающего мне Петрарку. Говорят, большая удача уравновешивается большими же неприятностями. И чтобы удержать удачу, приходится стойко переносить мучения… или безжалостно использовать других людей в качестве громоотвода. Вон как жаловался на судьбу Ринальдо, славный герой:
"Капризница фортуна сумасбродно,
Возносит одного, другого губит,
