Вскоре какой-то фраерок задумал открывать на соседней улице представительство и ко мне обратился. Так, мол, и так, стены есть, а «крыши» нету, готов дать на ремонт, но чтобы не протекало. Я не пожадничал, объяснил ему, что в этом районе платят Чабану и рекомендацию дал. Чабан был очень тронут.
А других я под свое крыло брал. Чуть где грохнут авторитета, среди людей его начинаются разборки, подданным его становится тошно — и я тут как тут.
Я не торопился. Зачем мне торопиться? У меня в подвале философский камень варится и вечность — впереди.
Утром тринадцатого числа полковник Яниев зашел в кабинет к майору Головиченко, командиру СОБРа и своему старому афганскому другу.
— Пошли, Сережка, почирикаем, — сказал Яниев.
Оба мента прошествовали узким коридором, отделанным беспородным и лохматым, как дворняжка, линолеумом, и вошли в кабинет Яниева. Яниев нажал селектор и велел:
— Будякина ко мне.
Старлей Будякин явился через две минуты. Он был белобрыс, свеж и улыбчив, как смеющаяся корова на упаковке с сыром.
— Ну что у тебя там по этой заразе. Ходже? Установил, откуда он тачки гоняет?
— Никак нет, товарищ полковник! Растаможка у них липовая, большие деньги за нее платит, не ходит его товар через границу. Откуда он его берет — просто уму непостижимо.
— Тоже мне, бином Ньютона, — фыркнул Головиченко. — Паленые у него тачки.
— Никак нет. Это ж просто мистика какая-то! У него дача по Рублевке, в даче гараж. Утром гараж открывается, и из него выезжают тачки, одна или две. То джип, то шевроле, а вчера линкольн выкатили. И ни одна из этих машин перед этим в гараж не заезжала. Мы все вокруг обложили! Мимо нас мышь и та бы не проскочила! Печет он их, что ли? Конвейером?
— Забавный у него в гараже конвейер… — пробормотал полковник. То джип, то шевроле…
— Да, и вот еще что, — вспомнил лейтенант. — У него по налогам выходит, что он не сам продает тачки, а действует как посредник заграничной конторы. То есть налогом облагается не прибыль от продажи, а коммиссионные. Это ж чушь собачья! У нас же таможня комиссионную тачку через границу не пустит! Я в налоговой полиции спросил, сколько им за это дали, а у них глаза безумные, и губы от имени «Ходжаев» трясутся.
— Не слабо, — сказал полковник, прекрасно знавший, что обычно при встрече с налоговой полицией трясется не полиция, а предприниматель. — А еще какие данные у нас по Ходже?
— Гадкое это место, — сказал старлей, — поганое. Мы позавчера сидели в наружке, слышим смех, шум. Думаем — дай заглянем на участок. Ну, там у них телекамеры по периметру выставлены, я к забору соваться не стал, а вместо того на сосну влез. Вот я гляжу вниз — ну сейчас же декабрь, слякоть! А у них там июнь. Травка зеленеет, цветочки цветут, парни в шортах шашлык жарят или без шорт девок трахают. Красавицы девки!
— Ты это заснял?
— А то как же! Марчин проявляет!
— Принеси.
Старлей Будякин исчез за дверью, а командир СОБРа спросил:
— Ну и зачем меня звал? Яниев усмехнулся.
— Есть оперативная информация: Князь вызвал Ходжу на разборку. Завтра в одиннадцать. Едем в Нагатино, к кольцевой. Будем брать.
— Возьмем, — равнодушно сказал собровец. Тут в дверь постучали. Яниев встал и вернулся со снимками.
— Берите, — сказал он, — только погляди сначала на это.
Собровец поглядел. На снимках было действительно все, как сказано: лето, бассейн и зеленая травка. Непорядок был только с девочкой, которую трахал прямо у забора разрисованный уголовник. Это была не девочка. Это была лягушка размером со взрослого человека. А в остальном все было так, как сказал лейтенант из наружки.
В одиннадцать часов вечера я подъехал к воротам своей дачи на старенькой «шестерке» семьдесят третьего года выпуска.
Ворота распахнулись, и я въехал во двор. У нас были гости: вдоль бетонной дорожки торчали синие и красные джипы, и посереди, загораживая мне проезд, красовался бронированный «мерседес» Чабана. Чабан стоял, облокотившись на капот тачки, и курил «Мальборо». На «Жигули» он воззрился удивленно, не просекая, что это явился хозяин дачи, и все так же продолжал курить.
Ворота закрылись. Я врубил задний ход и несильно въехал задом в ворота. Послышался звон бьющегося стекла и слабый крик. Я включил первую передачу, чуть развернулся и подал вперед. Колеса «жигуля» съехали на траву, а левая скула питомца волжских цехов врюхалась в бампер бронированного «мерседеса». «Жигуль» издал жалобный визг и остановился. У Чабана отвисла челюсть. Я выключил зажигание и выбрался из машины.
— Ты чего, Ходжа, — спросил Чабан, — на свою тачку взъелся?
— Это не тачка, — ответил я.
Чабан удивился. Я подошел к автомобилю и изо всех сил пнул колесо ногой. Колесо жалобно всписк-нуло. Я пробормотал сквозь зубы нужное заклинание.
Автомобиль распался, и вместо него на землю шмякнулся довольно толстый человек в изгваздан-ном дорогом пиджаке. Под носом человека, там, где я угостил «жигуль» бампером «мерса», цвел огро-мадный синяк.
— Все понял, фраерок? — спросил я. Мужик торопливо кивнул.
— Сейчас ты поедешь в ментовку, — сказал я, — и заберешь там свое заявление. Потом ты вернешься в свою контору и пригонишь сюда мою тачку. И бабки в двойном размере. А то в следующий раз превращу в «Запорожец» и спущу под откос. И труп твой никогда не найдут, хотя гнить ты будешь на виду у всего Киевского шоссе.
Мужик порскнул за ворота — только ветер свистнул в лацканах пиджака. Я повернулся к Чабану, который наблюдал за процессом превращения «Жигулей» во фраера с неподдельным интересом.
— О чем базар? — спросил я.
— У тебя завтра стрелка с Князем, — сказал Чабан, — так вот пошел такой слух, что Князь там будет вместе с Горбуном. И что они по такому случаю запаслись подствольниками.
На месте Князя я бы запасся по крайней мере ракетой СС-18. Впрочем, СС-18 не очень бы ему помогла. У меня в гараже лежала лазерная пушка, которую я позаимствовал из третьей серии «Звездных войн». Я испробовал эту штуку и убедился, что она работает точь-в-точь как в фильме.
Так что известие о перевооружении в войсках Князя меня, по правде говоря, не особенно взволновало. Однако я сделал вид, что очень признателен Чабану за сообщение.
— Моя помощь не понадобится?
— Нет, — говорю я, — спасибо. Там кабак рядом, можешь посидеть в первом ряду.
— А что это за фраер-то? — спросил Чабан, кивая на свой бампер. Осколков фары под бампером уже не было, но на блестящем металле темнело кровавое пятно.
— Тот еще фраер, — сказал я, — без «крыши», а чирикает.
Как всегда, я отправился на стрелку в серой «девятке» с тонированными стеклами. За рулем сидел мой заместитель Васька, справа — я. Больше никого не было.
Площадочка была выбрана на славу — ряды новостроек обрывались грязью и гаражами-ракушками, чуть поодаль стояло маленькое кафе, и тут же начинался котлован под очередную стройку. Место было пустое и грязное, как душа сутенера. Рабочих нигде не было, только близ котлована обосновались два желто-зеленых вагончика с выбитыми окошками.
У котлована, под прямым углом друг к другу, стояли два «лендровера».
Князь со свитой уже ждали меня, вывалившись из тачек. Князь лениво терзал зубами незажженную сигарету. Вдали, перед кафе, я заметил стайку детей на качелях и синий «вольво» Чабана — снял-таки местечко в партере. Девятка остановилась, и я, предварительно проверив, не перетерлась ли веревочка у амулета, который делает человека неуязвимым для пуль, распахнул дверцу.
Далее все произошло необыкновенно быстро. Стенка желто-зеленого вагончика затрещала и рухнула на землю, словно сбитая «стингером». Из вагончика высыпали люди в пятнистом камуфляже и рявкнули:
— Лапы вверх! Живо!
И тут же из-за дальней шестнадцатиэтажки к нам покатила пара газиков. СОБР!
— Попались, — потерянно произнес Васька.
— Ничего, прорвемся, — усмехнулся я и прочитал заклинание.
В следующую секунду наша скромная «девятка» превратилась в танк. Васька, разинув рот, в растерянности вперился в панель управления.
— Ну чего стал! — заорал я. — Танка не видел? Давай жми на всю дыру!
Бойцы СОБРа мгновение глядели на возникший из ниоткуда танк, а потом полковник Головиченко скомандовал:
— Огонь!
Ребята принялись поливать танк из автоматов, но куда там! Мощная боевая машина легко развернулась, смахнув при этом в котлован бандитский «ровер», и припустила в направлении шоссе.
— За ним!
Десяток ребят из СОБРа попрыгали в джипы и полетели, меся грязь, за тяжелой машиной. Некоторое время удача сопутствовала им. Через двести метров, однако, огромный пустырь будущей стройки перегородила полутораметровая канава теплотрассы. Танк легко перевалил через протяженное препятствие и, взвыв дизельным движком, растаял в темноте.
Джипы едва успели затормозить перед поганой канавой.
— Танк, пятьдесят четверку — движется в направлении Каширского шоссе — задержать! — орал по рации Головиченко.
