– Думаю, вы согласитесь, что это дело требует какого-то объяснения, – сказал он. – Вы были должны эти различные суммы денег мистеру Флетчеру?
– Нет. То есть не так, как вы думаете. Он выкупил эти долги, чтобы избавить меня от… неприятного положения, и я… я понемногу выплачивала… – Она скользнула взглядом по его лицу и добавила, комкая носовой платок: – Я не хотела, чтобы… чтобы мой муж узнал. Он… я… О, это немыслимо!
– Я вполне понимаю ваше нежелание обсуждать ваши личные дела, миссис Норт. Может быть, вам будет легче говорить со мной откровенно, если вы осознаете, что ваши дела интересуют меня лишь в той степени, в какой они могут иметь отношение к делу, над которым я сейчас работаю, и что у меня нет ни малейшего желания вызывать ненужный… гм… скандал.
– Из-за чего тут может быть скандал? – сказала она. – С мистером Флетчером мы были не более чем хорошие знакомые. Отношения между нами были чисто дружеские. Не знаю, что вам приходит в голову, не…
– Чтобы мне ничего не приходило в голову, не старайтесь что-то утаивать от меня, миссис Норт. Я уже сказал, что уважаю вашу точку зрения, что вы должны понимать, что обнаружение ваших расписок в сейфе Эрнеста Флетчера – обстоятельство, которое должно быть объяснено до конца. Если вы убедите меня, что вчера вечером вы не ходили в «Грейстоунз», у меня впредь не будет необходимости тревожить вас допросами, в которых, естественно, мало приятного. Но если вы не можете ничем подтвердить ваши слова и не дадите мне ваши туфли для сравнения со следами, которые мы обнаружили в саду «Грейстоунз», мне по необходимости придется продолжить мои расследования. Боюсь, в этом случае у вас будет мало надежды избежать той огласки, которой вы опасаетесь.
Салли встала из-за стола и вышла на середину комнаты.
– Это чрезвычайно похоже на угрозу, суперинтендант, – сказала она.
– Наверно, вы правы, – спокойно согласился он. – Хотя это и не угроза. Я просто пытаюсь объяснить вашей сестре, что самое разумное для нее – говорить со мной до конца откровенно. Если бы о ее передвижениях вчера вечером пришлось расспросить слуг…
– Понимаю. – Салли сделала гримасу. Из ящичка на столе она достала сигарету и вставила ее в мундштук, затем задумчиво посмотрела на Ханнасайда и вынула из кармана зажигалку. Язычок огня вырвался наружу, она затянулась, еще раз взглянула на Ханнасайда и кратко заключила: – Он прав, Хелен. И не лжет, что не интересуется твоими личными делами. У него нет никаких улик против тебя, ему просто надо установить твою непричастность.
После минуты молчания напуганная Хелен сказала:
– Я действительно вчера вечером ходила к Эрни Флетчеру. Я уже говорила, что он был… что это был мой большой друг, хотя и на много лет старше меня. Я относилась к нему как к доброму дядюшке.
– Ясно, – сказал Ханнасайд. – Вы пошли к нему с определенной целью?
– Нет, не совсем. Моя сестра была занята, и мне стало скучно. Было достаточно рано, и я решила заглянуть к Эрни.
Не в силах совладать с собой, она покраснела, но Ханнасайд лишь спросил:
– В котором часу вы пришли в Трейстоунз «?
– Должно быть, без двадцати пяти десять. Я помню, я вышла из – дома в половине десятого.
– Пожалуйста, расскажите мне все, что было дальше, миссис Норт.
– В сущности, рассказывать почти нечего. Я пошла по Арден-рейд, потому что, во-первых, это короче, чем идти по переулку и потом по Вейл-авеню, а во-вторых… – наверно, это покажется вам странным, хотя странного тут ничего нет, – я не хотела встречаться с мисс Флетчер, поэтому я и решила, что если пойду через садовую калитку, то, наверное, застану Эрни… мистера Флетчера в кабинете. – Она прервала рассказ и с мукой в голосе воскликнула: – Немыслимо! Так все выглядит, словно у меня было назначено тайное свидание! Но не было же, не было!
– Не унижайся, – посоветовала ей сестра. – Это ясно, что не было, иначе бы ты выдумала какой-нибудь убедительный предлог посетить Эрни.
– Перестань! По-твоему, я не понимаю, какое ложное впечатление должно сложиться у всякого… кто не знал, в каких отношениях я была с Эрни?
– У суперинтенданта сложилось впечатление, что ты – ослица в обмороке, – весело откликнулась Салли. – Почему ты решила идти через садовую калитку, не имеет отношения к делу, продолжай свой рассказ!
– Не помню, на чем я остановилась. Ах да! Значит, мистер Флетчер был в кабинете… Ох, я совсем забыла: когда я вышла на Мейпл-гроув, я увидела, что из калитки вышел мужчина… Не знаю, интересно это вам?
– Вы можете описать его, миссис Норт?
– Нет, разве что он был довольно толстый и низенький. Видите ли, было уже довольно темно, и я не видела его лица. Он зашагал в сторону Вейл-авеню. Как я сказала, мистер Флетчер был в кабинете.
– Один? – Да?
– И что потом?
– Ну… на самом деле, ничего. Мы… поговорили, а потом я сказала, что уже поздно, и… и просто ушла.
– Вы знаете, в котором часу это было?
– Да, без четверти десять.
– Без четверти десять? – переспросил он, отрываясь от записной книжки.
– Да. На камине у него стояли часы, и я заметила время.
– Значит, вы пробыли с мистером Флетчером всего десять минут?
– Вероятно. Да, что-нибудь вроде того. – Очень короткий визит, миссис Норт, не правда ли?
– А что тут такого… Что вы хотите сказать?
– Просто мне кажется странным, что, если вы пошли к мистеру Флетчеру из-за того, что вам стало скучно – вы так сами сказали, – вы пробыли у него столь короткое время. Что-нибудь случилось, из-за чего вам захотелось немедленно уйти?
– Нет. Конечно же нет. Я просто поняла, что он занят, и не хотела ему мешать.
Ханнасайд что-то занес в записную книжку.
– Понятно. Итак, вы ушли из кабинета в 21. 45. Вы вернулись домой тем же путем?
– Да. Но не сразу. Я услышала, как заскрипела калитка, и… мне показалось, что это будет выглядеть довольно странно – я, в саду «Грейстоунз», в такой час. Я не хотела, чтобы меня там видели, и спряталась за кустом.
– Значит, мистер Флетчер не проводил вас до калитки?
– Нет. Почему он должен был меня провожать? – сказала она, запинаясь.
– Действительно! – произнес Ханнасайд. – Прекрасно, миссис Норт; вы спрятались за кустом. Вы видели того, кто вошел в сад?
– Нет, не видела. Понимаете, было довольно темно, и… куст его закрывал, так что я его не разглядела. Я только поняла, что это мужчина. Совсем обыкновенный, в шляпе, лица я не видела.
– Какая это была шляпа?
– Кажется, фетровая, с загнутыми полями.
– Светлая или темная? Мгновение она колебалась:
– Кажется, светлая.
– Вы не заметили, у него была трость?
– Нет. Я уверена, не было.
– И он вошел в дом?
– Да, в кабинет мистера Флетчера.
– Вы слышали их разговор?
– Нет. Как только путь освободился, я поскорее убежала. Больше я ничего не знаю.
Ханнасайд закрыл записную книжку и, глядя в лицо Хелен, спросил напрямик:
– Миссис Норт, вы готовы заявить, что ваш визит к мистеру Флетчеру не был связан с расписками?
– Я вас не понимаю. Я же сказала.
– По-моему, вы сказали не всю правду.
– Не знаю, из чего вы это заключили и что вы подозреваете, но…
– Я подозреваю, что мистер Флетчер угрожал использовать ваши расписки против вас, миссис Норт.
– Но это абсурд! Я же сказала, что он был мне другом!
– Да, вы это сказали, но мне трудно согласовать ваше утверждение с наличием ваших расписок в его сейфе. Если бы он добыл их из благородных побуждений, как вы говорите, разве не было бы естественнее, чтобы он их сжег или вернул вам?
– Вы намекаете, что он пытался меня шантажировать? Это неправда! Боже милостивый, чего ради бы он стал меня шантажировать?
– Может быть, он хотел добиться от вас – того, в чем вы ему отказывали, миссис Норт.
Она покраснела.
– О… Вы не имеете права так со мной разговаривать! Кроме того, как бы он мог меня шантажировать? Разве грех быть в долгу?
– Он мог грозить вам, что покажет расписки вашему мужу, так ведь?
– Он не стал бы! Он был не такой! – еле выговорила она.
– Где находится ваш муж, миссис Норт?
– Он в Берлине. Он уехал на той неделе и вернется только в среду.
Она машинально договаривала последние слова, но на лице ее появилось новое выражение. Щелкнула открывающаяся дверь. Ханнасайд быстро оглянулся. На пороге, положив руку на круглую ручку двери, стоял мужчина, холодным, довольно суровым взглядом серых глаз рассматривая находившихся в комнате.
Ханнасайд услыхал, как испуганно ахнула Хелен, и сразу же поглядел на нее. Белая как мел, она в оцепенении смотрела на вошедшего.
Первой заговорила Салли.
– Привет, Джон! – весело сказала она. – Откуда ты вдруг?
Джон Норт закрыл дверь и вошел в комнату.
– Доброе утро, Салли! – неспешно ответил он глубоким грудным голосом. Это был статный красивый мужчина среднего роста со спокойствием уверенного в себе человека. Обменявшись рукопожатием с невесткой, он кивнул жене:
