девушка, которая долго не могла понять, чего Женя от нее хочет.
— Два года назад? Серьезно? — будто даже развеселилась девушка. — Я тогда еще даже и не работала здесь.
— Поэтому я и звоню Олегу Комарову, а не вам.
— Олег Комаров уволился. Я пришла на его место.
— Давно уволился? — Женя разочарованно выдохнула, забираясь в свою машину. — Он же обещал, что будет сообщать мне обо всем. О ходе следствия и…
— Послушайте, вам бы стоило приехать сюда, — предложила вдруг девушка, занявшая место Комарова. — По телефону такие вопросы не решаются. Мы поднимем дело о гибели вашего мужа и посмотрим…
— Хорошо. Я еду.
— Прямо сейчас? — растерялась девушка.
— Да. Я еду к вам. И надеюсь получить ответы на свои вопросы. Их за два года скопилось множество.
Ардина выпустили под подписку о невыезде. Более держать его в камере было невозможно. Следовало либо отпускать, либо предъявлять ему обвинение, а его предъявлять было не за что. Оснований не имелось. Доказательств тоже.
— Ты чего, Игнат? — возмутилась знакомая судья, которой он позвонил, чтобы проконсультироваться. — У тебя там какой-то театр абсурда разыгрался, и ты хочешь, не имея веских оснований, нашу систему туда вовлечь. Ищи доказательства…
А где их искать? Улик полное ведро, как любил говаривать Волошин, и все они взмыли мыльными пузырями, тут же полопавшись.
— У вас нет доказательств моей вины, — твердо глядя ему в глаза, проговорил Ардин на вчерашнем допросе. — Все, что у вас имеется, сфабриковано против меня.
— Кем? — Игнатов решил быть терпеливым, не хамить, «не гнуть» подозреваемого.
— Тем, кто все это совершил, — ответил Ардин. — Убийцей. Тем, кто проживал со мной по соседству.
— То есть вы хотите сказать, что убийцей является Мария Марковна Говорова?
— Возможно.
— Вот, вы же сами сомневаетесь, гражданин Ардин. И понимаете своим просвещенным умом, что не смогла бы восьмидесятилетняя женщина совершить подобное. А именно: обездвиживать мужчин крепкого телосложения. Пытать их, а затем ломать им хребты. Вы же служили, знаете, что этот захват требует достаточной физической силы.
Подумав, Ардин согласно кивнул.
— А также не смогла бы восьмидесятилетняя старуха вырыть за ночь яму, протащить по участку тело, весившее от восьмидесяти до ста килограммов, сбросить его в яму. А затем зарыть его. И место захоронения заложить дерном. Это под силу только крепкому здоровому мужчине. — Игнатов выдержал положенную паузу и закончил: — Как вы, к примеру.
Ардин тут же вскинулся и заново принялся отрицать свою причастность. А также нести какой-то вздор про то, как старуха на его глазах пользовалась ручным эспандером.
— Она могла просто лечить старческий полиартрит подобным образом, — ухмыльнулся Игнатов. — Но уж точно не раскачала бы кисти до такой степени, чтобы сломать шею здоровому крепкому мужчине.
— Вы выяснили, что с ней? Куда она подевалась? Чья кровь была на стенах? Откуда звонили участковому? Кто мог слышать крики о помощи? — Ардин нервно поводил шеей и вдруг со злым вызовом поинтересовался: — Или у вас не было на это времени? Или желания? Подозреваемый в камере, зачем огород городить, так?
Почти так.
Старуху нигде не нашли. Ее отпечатков пальцев в доме тоже обнаружено не было. И ничьих вообще. Эксперты сделали вывод, что тот, кто уничтожал следы своего пребывания в доме, уничтожил и ее следы тоже. Это вполне логично.
О криках в доме…
На служебный телефон участкового звонили с таксофона на въезде в коттеджный поселок. Камер там никаких не было. Определить, кто звонил, не представилось возможным.
Кровь на стенах холла в доме была третьей положительной группы, принадлежала женщине. Возрастной женщине. По этой причине не приходилось сомневаться в том, что это кровь Говоровой, исчезнувшей в неизвестном направлении.
— И закопать ее не успели бы, если рассчитать промежуток времени от ее криков до визита участкового. Прошло чуть более получаса. И, опережая ваш вопрос, скажу… кровь на стенах холла тоже не была недельной. Брызгам было не более пяти часов. Такое заключение сделали наши эксперты.
— Объявите ее в розыск, — подсказал Ардин, прощаясь с майором Игнатовым на пороге допросной.
Умник!
— Уже объявили, — все же сделал одолжение, сказал правду майор. — Нигде никаких следов.
— Скоро выплата пенсии, — напомнил грамотный юрист. — Она не может ее не получить. На что-то ей жить надо.
— Если она еще живет, — фыркнул в ответ Игнатов.
— А ее документы? Вы обнаружили их при обыске?
Игнатов лишь отрицательно мотнул головой.
— Похоже на бегство. Не находите? — Вдохновленный представившейся свободой, Ардин вдруг перестал торопиться, шел следом и не отставал от майора ни на шаг. — Свои документы она забрала, удирая. А фальшивку на дом с моим именем оставила. Похоже на бегство…
Или тот, кто убил старуху, решил обставить все таким образом.
— А как давно числится за ней этот дом? — не терял интереса Ардин, дойдя с Игнатовым до двери его кабинета. — Когда я въехал в свой дом, она уже там жила. И все время что-то перестраивала. Я всегда задавался вопросом: откуда у этой женщины столько денег?
— Задавались, задавались вопросом да и решили ее ограбить, — глянул на него сердито Игнат.
Он взялся за дверную ручку и, не оборачиваясь на подозреваемого, а он его по-прежнему подозревал, скупо процедил:
— Из города не уезжайте.
Ардин ушел. А Игнатов, встав у доски с фотографиями фигурантов и жертв, задумался на целых полчаса.
— Мне ничего не идет в голову, Иван Васильевич, — признался он старшему товарищу, ушедшему в запас. — Все указывает на Ардина, но у него алиби!
— Приезжай ко мне, Игнат. Поговорим. Я вчера рыбы наловил, ухи наварим. Еще и на жареху останется. Жена котлетки куриные затеяла, а они у нее знатные. Приезжай. Помнишь, куда ехать?
Помнил. Конечно, он помнил, в каком пригороде Волошин купил себе к пенсии маленький домик. Жена Волошина поначалу ворчала, что Ваня спустил все накопленные к старости деньги на страшную развалюху с печным отоплением и туалетом на улице. Но при этом она с удовольствием ставила шезлонг на берегу маленького прудика, расположенного на их участке. Осенью радовалась урожаю в яблоневом саду. А по весне звала всех соседей на пироги. И субботние чаепития на крытой веранде в саду походили на семейные праздники. С угощением, ароматным чаем, песнями под гитару. Игнату тоже доводилось там бывать. Воспоминания потом долго ласкали его напряженную нервную систему.
— А приеду, — пообещал он. — Сегодня после работы и приеду сразу. Дома меня никто не ждет. И…
Закончить, что вечерами его иногда одолевала страшная тоска, он не решился. А то вздумает его Волошин жалеть и невесту ему
