Ознакомительная версия.
Я с искренним изумлением уставилась на тетку:
– Вы бредите, да? О чем вы вообще? С чего вы взяли, что моя малышка имеет какое-то отношение к Алексею Майорову? Да, она немного похожа на его дочь, наши знакомые тоже это заметили, но совсем немного.
– Да одно лицо просто, не морочьте мне голову! – возмутилась макака.
– Послушайте, я сейчас охрану позову, вы меня достали! Не верите – запросите списки гостей! Найдете там Нику Майорову – я вам лично извинения принесу, а сейчас оставьте меня в покое!
– Но как же… – растерянно протянула мадам, взглядом выискивая среди кувыркающихся в волнах детей Нику. – Я ведь видела, у меня есть…
– Пожалуйста, уйдите, – еле сдерживаясь, прошипела я, подняв руку, переполненную песком.
От вылитого мне в уши яда было физически плохо.
Изабелла Флоренская снималась в главной женской роли вместе с моим мужем, и она действительно была чертовски хороша собой: грива непокорных вьющихся черных волос, ровная кожа чудесного персикового оттенка, кошачий разрез огромных мерцающих глаз, меняющих свой цвет в зависимости от освещения (или от используемых линз) – от льдисто-серого до невозможно-фиалкового. Добавьте к этому стройную гибкую фигуру, независимый характер, острый язычок – настоящая дикарка, непокорная и своевольная.
К тому же превосходная актриса, нельзя не признать. Я видела всего пару фильмов с ее участием, но игра Флоренской меня впечатлила.
А еще больше впечатлило интервью с восходящей звездой экрана, случайно увиденное в какой-то телепрограмме – Изабелла оказалась еще и умна, и обаятельна.
Вот только ее кретинский псевдоним! Ни за что не поверю, что это – настоящее имя.
В общем, не девушка – сенсация, появившаяся из ниоткуда около двух лет назад. Именно из ниоткуда, поскольку даже самым пронырливым папарацци не удалось выведать, где родилась актриса и кто ее родители.
Изабелла, можно сказать, в один прекрасный день материализовалась прямо в центре Москвы, в уютной двухкомнатной квартирке, которую она снимала. Или не она, не суть важно. А важно то, что первый же фильм, куда Флоренскую взяли исключительно ради весьма впечатляющей суммы американских денег, внесенных за нее неведомым покровителем, неожиданно для всех собрал весьма неплохую кассу.
И понеслось!
Нет, я вовсе не следила за жизнью и карьерой этой девушки, но, когда Изабеллу Флоренскую утвердили в качестве возлюбленной главного героя, которого играл Алексей Майоров, все мои подруги, включая Алину и даже Сашку с Таньским, живущих за пределами отечества, дружно посоветовали мне быть осторожнее. Уверенность в чувствах мужа – штука, конечно, хорошая, но ведь он – мужчина, если ты не забыла. И когда рядом постоянно такая красотка, мало ли что может произойти. Тем более когда красотка еще и умна, и обаятельна. И сцены постельные в сценарии имеются…
Каюсь, дрогнула, начала собирать всю имеющуюся информацию о госпоже Флоренской, за чем и застукал меня Лешка.
И самым бессовестным образом обсмеял, вдоволь поглумившись над внезапным приступом необоснованной ревности.
И я успокоилась.
А теперь эта макака несет какую-то чушь!
Нет, она принесла какую-то газетку из разряда желтушных.
– Вот, – брызжа во все стороны слюной, затараторила краснозадая, – смотрите! Это последний номер, мы в аэропорту вчера купили перед вылетом. Видите, здесь есть фото Алексея Майорова с женой и дочерью, видите? Да, малышка на фото младше вашей девочки, но это, скорее всего, ранний снимок. Вот давайте сравним, давайте! Позовите вашу девочку!
– Если ты, – горло перехватило, я запрокинула голову, досчитала до десяти и, выдохнув, продолжила свистящим шепотом, с ненавистью глядя в совершенно обалдевшие от неожиданности глазки макаки, – еще хоть раз подойдешь к нам ближе чем на два метра, тебя начнет беспокоить острая боль в сердце.
– П-почему?
– Потому что там будет торчать осиновый кол!
– Сумасшедшая! – взвизгнула дамочка и, стараясь не делать резких движений, ретировалась в сторону своего места дислокации, оставив на моем шезлонге газету.
– Ты даже не представляешь, насколько, – прошептала я помертвевшими губами. – Ты даже не представляешь…
Она вовремя убралась, эта визгливая дура. Очень вовремя.
Потому что впервые в жизни мне захотелось осуществить угрозу. Да, мымра тут совершенно ни при чем, но она принесла плохую весть, понимаете?!
От которой мой мир, казавшийся таким прочным, таким устоявшимся и монументальным, прощально вскрикнув, рассыпался на мелкие осколки. Практически в песок, из которого вряд ли склеешь что-то хорошее.
Налетевший ветерок раскрыл газету на развороте, теперь огромный заголовок можно было прочитать целиком: «Распалась самая прочная пара российского шоу-бизнеса! Алексей Майоров не устоял перед чарами Дикарки! Анна Лощинина, забрав дочь, исчезла!»
«Ишь ты, – вяло шевельнула плавником заплывшая неведомо откуда мысль, – а они ее тоже дикаркой зовут…»
Больше мыслей не было. Ни одной. В голове гулко звенела пустота, медленно втекая в душу.
А с разворота на меня, вернее, на того удачливого папарацци, который сделал этот снимок, смотрело искаженное от ярости лицо Алексея, пытавшегося растопыренной пятерней закрыть объектив.
Но у него ничего не получилось, сквозь пальцы четко проступали контуры полуобнаженной женской фигуры, пытавшейся спрятаться на заднем сиденьи джипа. Лешкиного джипа.
Впрочем, контуры – это слишком мягко сказано. Едва прикрыв рукой голую грудь, с фотографии смущенно улыбалась Изабелла Флоренская.
Ну что, розовая идиотка, убедилась? Открылись глазоньки?
Все сомнения и подозрения, которые должны были утонуть в канализации, вовсе не утонули. Они, капая нечистотами, со всех сторон подползали к моему шезлонгу, нетерпеливо протягивая ко мне свои щупальца. Ревность, хандра, апатия, отчаяние, безнадежность, уныние – все тут, голубушки, все! Сейчас – торопились они – сейчас мы доползем и накроем тебя с головой! И застынешь ты в дерьме, как муха в смоле.
Вот только из дерьма янтаря не получится.
Нет уж, дорогие мои, не дождетесь! Один раз меня уже предавали, и тогда я еле выкарабкалась. Зато приобрела иммунитет к этой боли, научилась с ней жить.
Я очень надеялась, что это умение больше мне не понадобится, но увы…
Главное – поменьше заглядывать в ледник, где хранятся покрытые слоем инея любовь, нежность, страсть, тоска. Избавиться от них раз и навсегда все равно не получится, пробовала, знаю, оставалось одно – заморозить.
И жить дальше. В конце концов, у меня есть главное – Ника. Моя дочь.
А вообще, странно – почему мне до сих пор никто не позвонил? Ни друзья, ни знакомые, ни… Никто, в общем. Ведь газета вышла вчера, и гром грянул. Да еще какой гром!
А у меня – тишина.
Я закопошилась в объемистой пляжной сумке, выискивая мобильник. Как всегда, он обнаружился на самом дне, за подкладку спрятался. Интересно, как он туда попал? Если бы не торчащий хвостик мышки из бисера – брелка на телефон, лично сплетенного Никуськой, – ни за что бы не нашла!
Теперь все ясно – аппарат просто выключен. Любопытно, как это случилось, разрядиться он не мог, я недавно его ставила на зарядку, случайно выключиться – тоже, стоял на блокировке…
– Это я его отключила, – раздался тихий голос дочери.
– Зачем? – И чего спрашиваешь, ты же прекрасно знаешь ответ! Спроси лучше другое. – Откуда ты узнала? Газету эту видела?
– Нет, – Ника села рядом со мной и прижалась к плечу, – я…
И тут я заметила гноящиеся жадным любопытством глаза. Глаза макаки. Ну уж нет, дорогуша, такого удовольствия я тебе не доставлю!
– Накупалась? – дебильно-жизнерадостным, клоунским голосом громко поинтересовалась я. – Тогда вытирайся и пошли в номер, уже без пяти одиннадцать.
– Да, плохое солнце! – Ника мгновенно сообразила что к чему и поддержала игру. – А мы завтра едем на экскурсию в дельфинарий?
– Обязательно, гид обещал потрясающее зрелище!
В общем, диалог в стиле «Здравствуй, Бим! Здравствуй, Бом!». Громко и неестественно-весело.
Мы быстро собрались и ушли с пляжа, продолжая болтать. Но, стоило нам выйти с песчаной полосы, как разговор мгновенно выключился.
И до номера мы добрели, окутанные коконом тягостного молчания.
Заперев входную дверь, я включила кондиционер и направилась было в ванную, но меня удержала за локоть маленькая ручка:
– Мама, подожди… Я просто хотела, чтобы ты подольше была счастливой, поэтому и выключила этот дурацкий телефон!
Я устало опустилась на кровать, подтянула к себе дочь и заглянула в переполненные слезами глаза:
– Как давно ты знаешь об этом?
– С момента последнего папиного приезда, – места в глазах больше не было, и слезы ручейками побежали по щекам. – Он… ему… Ему тогда звонил вовсе не режиссер, ему звонила эта! И он уезжал к ней, и они… Они…
Ознакомительная версия.
