Бабуля Мазур все не открывала дверную ширму.
- Хелен, - крикнула она через плечо, - здесь молодой человек у двери. Он говорит, что приглашен на обед. Почему мне никто не сказал? Посмотри на это старое платье. Я переоденусь. Не могу принимать мужчину в этом платье.
Я знала Берни с тех пор, как ему исполнилось пять лет. Мы ходили вместе в начальную школу. Ели вместе ланч каждый третий раз, и он всегда ассоциировался у меня с арахисовым маслом и джемом на хлебе фирмы "Уандербред". Я потеряла его след в средней школе. Потом он пошел в колледж, а после колледжа продавал бытовую технику в магазине отца.
Был он среднего роста и средней комплекции, которая никогда так и не утратила младенческую пухлость. Берни нарядился в желтые мокасины с кисточками, широкие брюки и спортивную куртку. Насколько я видела, он ничуть не изменился. Выглядел так, будто все еще не мог складывать дроби, а движок молнии оттопыривался, образуя небольшое натяжение в виде треугольника.
Мы заняли свои места за столом и сосредоточились на процессе поглощения пищи.
- Берни продает приборы, - сказала матушка, пуская по кругу краснокочанную капусту.- К тому же он хорошо зарабатывает. И водит «бонневиль».
- «Бонневиль». Представьте только, - вторила бабуля Мазур.
Папаша наклонился над цыпленком. Он болел за Метсов (нью-йоркская бейсбольная команда – Прим.пер.), носил нижнее белье фирмы "Фрут оф зе лум" и водил «бьюик». Его принципы были тверже гранита, и его не ни за что не потрясти выскочкой в образе продавца тостеров, который водит «бонневиль».
Берни повернулся ко мне.
- Чем ты сейчас занимаешься?
Я поигрывала вилкой. День точно не задался, и объявить миру, что являюсь агентом по розыску сбежавших из-под залога, показалось мне слишком нахальным.
- В некотором роде работаю на страховую компанию.
- Ты имеешь в виду, оценщиком?
- Больше похоже на сборы.
- Она - наемная убийца! - Заявила бабуля Мазур. - Она выслеживает грязных поганых преступников в точности как в кино. У нее есть оружие и все такое. - Она указала на буфет, где я оставила свою сумку. - У нее полная сумка таких вещей, - сказала бабуля Мазур, кладя мою сумку на колени. Она достала наручники, пейджер, походную упаковку тампонов и водрузила на стол. - А здесь у нее пистолет, - сказала (добавила?) она гордо. - Разве он не красавчик?
Должна признать, это было очень крутое оружие. Безупречной формы, отливающее сталью и с резной деревянной рукояткой. Это был пятизарядный револьвер «Смит и Вессон», модель 60. Калибр .38. Легко использовать, легко носить, сказал Рейнжер. И цена более разумная, чем у полуавтоматического пистолета, если можно назвать цену четыреста долларов разумной.
- Мой Бог, - воскликнула матушка, - убери его прочь! Кто-нибудь отберите у нее пистолет, пока она не убила себя!
Цилиндр был открыт и, безусловно, пуст. Я не знаю много об оружии, но точно уяснила, что никто не может выстрелить без пуль.
- Он не заряжен, - успокоила я. - В нем нет пуль.
Бабуля Мазур взяла обеими руками револьвер и положила палец на курок. Потом закрыла один глаз и прицелилась в китайский шкаф.
-Пиф-паф, - приговаривала она. - Пиф-паф, паф, пиф-паф.
Папаша занимался разделыванием сосиски, прилежно игнорируя всех нас.
- Не люблю оружие за столом, - высказала свое мнение матушка. - К тому же обед остывает. Пойду, подогрею подливку.
- Оружие не будет тебе хорошо служить, если у тебя нет в нем пуль, - поучала меня бабуля Мазур. - Как ты собираешься достать всех этих убийц без пуль в пистолете?
Берни все это время сидел, открыв рот. - Убийц?
- Она выслеживает Джо Морелли, - заявила ему бабуля Мазур. - Он настоящий убийца и сбежал из-под залога. Он всадил пулю в башку Зигги Кулешы.
- Я знал Зигги Кулешу, - сказал Берни. - Продал ему широкоформатный телевизор около года назад. Мы не продаем много больших телевизоров. Слишком дорого.
- Он не покупал что-нибудь еще? - спросила я. - Что-нибудь недавно?
- Нет. Но я видел его иногда через дорогу в мясной лаке Сэла. Зигги был в порядке. Постоянный клиент, знаешь ли.
Никто не обращал внимания на бабулю Мазур. Она все еще играла с пистолетом, прицеливаясь то тут, то там, взвешивая в руках. Вдруг я осознала, что помимо тампонов существовала еще коробка с патронами. И страшная мысль пронеслась в моей голове.
- Бабуля, ты ведь не зарядила пистолет, не так ли?
- Конечно, я зарядила пистолет, - отозвалась она. - И оставила одну дырку пустой, я такое видела по телевизору. Таким путем ты не сможешь застрелить кого-нибудь по ошибке.
И она нажала на курок, чтобы продемонстрировать безопасность своих действий. Раздался громкий хлопок, из ствола вылетело пламя, и цыплячья тушка подпрыгнула на тарелке.
- Святая Матерь Божья! - пронзительно завизжала матушка, вскочив на ноги и роняя стул.
- Черт, - поделилась бабуля Мазур, - видимо, не ту дырку оставила пустой.
Она наклонилась вперед, чтобы проверить своих рук дело. - Неплохо для первого раза. Всадила точно в придурка.
Папаша побелевшими костяшками пальцев держался за вилку, лицо его покраснело, как клюква.
Я стремглав кинулась через стол и бережно забрала пистолет у бабули Мазур. Вытрясла пули и сгребла все принадлежности обратно в сумку.
- Посмотрите на разбитую тарелку, - сокрушалась матушка. - Она от сервиза. Как я заменю ее? - Она перевернула тарелку, и мы все молча уставились на аккуратную круглую дырку в скатерти и на пулю, застрявшую в столе из красного дерева.
Бабуля Мазур первой подала голос .
- Эта стрельба возбудила мой аппетит, - объявила она. - Кто-нибудь, передайте картошки.
* * * * *
В общем, Берни Кунц выдержал этот вечер вполне достойно. Он не намочил трусы, когда бабуля Мазур застрелила агентов-цыплят. Он выдержал две добавки ужасной матушкиной запеканки из брюссельской капусты. И он сносно вел себя со мной, хотя было ясно, что нам не предстоит взбивать вместе простыни, и у меня чокнутая семейка. Его дружелюбие было как на ладони. Я была женщиной, не укомплектованной бытовой техникой. Романтика годится, чтобы провести вместе несколько вечерних часов, а вот комиссионные обеспечат отпуск на Гавайях. Наша встреча была предопределена на небесах. Берни хотел продавать, я хотела купить, и мне выпало счастье принять предложение о десятипроцентной скидке. И в качестве бонуса за то, что высидела этот вечер, я узнала кое-что о Зигги Кулеше. Он покупал мясо у Сэла Бочи, у человека, который больше прославился букмекерством, чем нарезанием филе.
Я отложила эту информацию на будущее. Она не казалась важной сейчас, но, кто знает, что может пригодиться.
Я сидела за столом, попивая чай со льдом, просматривая дело Морелли, и старалась составить план действий. Для Рекса я насыпала в чашку попкорна. Чашка стояла на столе около меня, а Рекс был в чашке, щеки его раздулись от попкорна, глазки сияли, усы подрагивали от восторга.
- Ну, Рекс, - обратилась я к нему, - что ты думаешь? Думаешь, мы в силах поймать Морелли?
Кто-то легко постучал в дверь, и мы с Рексом навострили уши. Я никого не ждала. Большинство моих соседей были пожилые люди. Я ни с кем из них особенно не общалась. Не могла представить, чтобы кто-то из них стучался в мою дверь в девять тридцать вечера. Может, это миссис Беккер с третьего этажа? Иногда она забывает, где живет.
Стук продолжался, и мы с Рексом одновременно повернули головы в сторону двери. Это была тяжелая металлическая дверь с глазком, с дверным засовом и цепочкой двойной толщины. В хорошую погоду я открывала окна на весь день и всю ночь, но дверь всегда запирала. Ганнибал и его слоны не прошли бы через мою дверь, но окна были гостеприимно распахнуты навстречу любому идиоту, вздумавшему забраться по пожарной лестнице.
Я положила крышку от жаровни поверх чашки, чтобы Рекс не смог вылезти и пошла проверить. Я взялась за дверную ручку, когда стук прекратился. Посмотрев в глазок, я ничего не увидела, кроме темноты. Кто-то держал палец на дверном глазке. Плохой знак.
- Кто здесь? - спросила я.
Тихий смех просочился сквозь дверь, и я отпрыгнула назад. За смехом последовало всего лишь одно слово.
- Стефани.
Ошибиться было невозможно. Голос был мелодичный и наглый. Это был Рамирез.
- Я пришел позабавиться с тобой, - пел он. - Ты готова поиграть?
Я почувствовала слабость в коленках, иррациональный страх разрастался у меня в груди.
- Убирайся, или я позвоню в полицию.
- Ты не можешь никому позвонить, сука. У тебя телефон отключен. Знаю, потому что сам пытался до тебя дозвониться.
Мои родители никогда не понимали мое стремление к независимости. Они убеждали, что я веду опасный одинокий образ жизни, и не счесть, сколько раз я пыталась убедить их в обратном. По правде говоря, я почти никогда не боялась. Может, иногда огромных прожорливых насекомых. С моей точки зрения хороший паук – это мертвый паук, и женские права ничего не стоят, если это означает, что нельзя попросить парня раздавить жука. Не вызывали беспокойства и банды бритоголовых, колотящих в дверь или вползающих ко мне в окно. По большей части, они предпочитают работать в местах поближе к железной дороге. В моем районе хулиганство и кражи в автомобилях сведены к минимуму, а уж случаев со смертельным исходом не бывает почти никогда.
