Игнорируя их, Джек направился к выходу. Женщина-репортер из местного филиала «Эн-би-си», чей интерес к Палласу в последнее время, похоже, перешагнул за рамки чисто профессионального, пристроилась рядом, таща на буксире оператора.
– Агент Паллас, мы только что услышали новость о деле Мартино. Какое ваше мнение как ответственного за расследование о том, что Роберто Мартино будет и дальше ходить по улицам Чикаго свободным человеком? – дама сунула микрофон прямо ему в лицо.
Возможно, все произошло из-за кошмарного недосыпания. А может (как выразился психолог, которого приказали посещать еженедельно), в результате затяжных эмоциональных проблем, связанных с работой под прикрытием и пленом. Или – чисто предположительно – сказались двухдневные пытки. Только прежде, чем он понял, что делает, Джек выпалил в ответ на вопрос журналистки:
– Похоже, помощница федерального прокурора вместо головы думает задницей, вот какое мое мнение. На это дело следовало назначить кого-нибудь с крепкими яйцами!
Все до единого телевизионные каналы в Чикаго начали шестичасовые вечерние выпуски новостей гневной тирадой Палласа.
И опять пустили запись в эфир, уже в десятичасовых новостях. Конечно, к тому времени и центральные агентства узнали, что специальный агент ФБР в Чикаго публично оскорбил помощницу федерального прокурора США. А затем его выпад прогремел повсюду: на «Си-эн-эн», «Эм-эс-эн-би-си», в «Тудей-шоу», в «Найтлайн», у Ларри Кинга и в прочих разных передачах. Не говоря уже о том, что ролику выпала сомнительная честь пробыть самым популярным видео на Ютубе в течение целой недели.
Само собой, шеф Джека оказался недоволен.
– Ты что, совсем рехнулся?! – взорвался Дэвис, затащив на следующее утро подчиненного к себе в кабинет. – Это ты, Паллас, думаешь вместо головы своей треклятой задницей, если позволяешь себе подобные комментарии на национальном телевидении!
С этого момента дела стремительно покатились под откос. Некая феминистская организация подняла шум в средствах массовой информации, утверждая, что заявление Джека о передаче дела кому-нибудь с «яйцами» было сексистским, поскольку однозначно подразумевало, что с таким масштабным судебным процессом мог справиться только обвинитель-мужчина.
Вот тут-то и вмешалось министерство юстиции.
Несмотря на предшествующую гневную вспышку, Дэвис два дня пытался умаслить министерских чинов. Он всячески подчеркивал, что Джек – самый способный и преданный делу агент во всем Чикаго, и предложил в качестве дисциплинарного взыскания, чтобы подчиненный принес официальные извинения мисс Линд и федеральной прокуратуре и получил полгода испытательного срока. Юристы министерства пообещали принять рекомендации Дэвиса к сведению.
В то понедельничное утро Паллас явился в офис рано, чтобы поработать над извинительной речью. Он понимал, что преступил границы дозволенного как в откровении репортерше, так и в своих предыдущих высказываниях в адрес Камерон. Следовало признать, у него неважно получилось совладать с ситуацией. Просто отвратно. В довершение потрясения и разочарования, испытанных после услышанной невероятной новости, тот факт, что он начал было доверять Камерон, лишь распалил его гнев. Но Джек надеялся, что найдется способ преодолеть эту непростую ситуацию и двигаться дальше.
Оставив дверь кабинета открытой, Паллас принялся за дело. Через несколько минут пяления в пустой экран – извинения никогда не давались ему легко – он с удивлением услышал доносившиеся из кабинета Дэвиса голоса. Джек думал, что в такую рань в офисе совсем один.
Тон Дэвиса был сердитым. Через весь коридор из разговора нельзя было разобрать почти ничего, кроме возгласов шефа «чушь собачья» и «принимать близко к сердцу». Так как Джек не слышал ответов второго человека, то подумал, что начальник общается по телефону. Но независимо от того, с кем беседовал Дэвис, Паллас с большой долей уверенности догадывался, о ком речь. Он встал из-за стола, подошел к порогу и тут…
Дверь кабинета Дэвиса распахнулась и появилась Камерон Линд.
Увидев Джека, она остановилась как вкопанная.
На лице помощницы прокурора промелькнуло хорошо знакомое агенту выражение. За годы своей работы он видел его множество раз.
Выражение пойманного с поличным правонарушителя.
Камерон быстро совладала с виноватым видом и невозмутимо встретила взгляд Палласа. А затем повернулась и ушла, не проронив ни слова.
Вышедший следом из кабинета шеф тоже заметил Джека и угрюмо покачал головой.
В тот же день министерство юстиции выдало распоряжение о немедленном переводе специального агента Палласа из Чикаго в Небраску.
И у Джека сложилось впечатление, что он знает, кого следует за это благодарить.
* * * * *
– О чем бы ты там не думал, лучше оставить эти мысли в прошлом.
Паллас оглянулся на пристально смотревшего напарника.
– Ни о чем я не думаю.
– Да ну? Просто машина уже три минуты как остановилась, и мы торчим без движения перед домом.
Джек осмотрелся, чтобы сориентироваться. Черт, и правда торчат перед домом. Приятно убедиться, что с твоими натренированными наблюдательными способностями спецагента ничего не случилось. Это все свидетельница на заднем сидении виновата. Она его отвлекает. Пора положить этому конец.
– Мисс Линд, можете выходить, – окликнул он через плечо.
Никакого ответа.
Паллас повернулся.
– Дрыхнет без задних ног, – доложил Уилкинс.
– Ну так сделай что-нибудь.
Напарник уставился в зеркало заднего вида:
– Э-ге-гей, Камерон…
– Э-ге-гей? Очень по-фэбээровски.
– Слушай, я добрый коп. У меня это срабатывает. Камеро-он, мы уже приехали, – вернулся к выполнению задания Уилкинс, а затем покосился на Палласа и шепотом спросил: – Как думаешь, мисс Линд не станет возражать, что я зову ее по имени?
– По-моему, в настоящий момент ты можешь назвать ее как угодно и остаться безнаказанным. – У Джека на этот счет даже имелось несколько отличных предложений.
– Ладно, пора применить план «Б», – решил Уилкинс. – Одному из нас придется выйти, открыть заднюю дверь и разбудить мисс Линд.
– Звучит неплохо. Надеюсь, у тебя все получится.
– Но я имел в виду тебя. – Увидев выражение лица Палласа, напарник невинно развел руками: – Извини, я должен оставаться за рулем.
Недовольно бурча, Джек выбрался из машины и впервые мельком глянул на жилище Камерон Линд. По крайней мере на место, которое предположительно было ее жилищем.
– Ты уверен, что это здесь? – Паллас сунул голову обратно в салон.
– Она сказала: Норт Хендерсон, 3309. Это и есть Норт Хендерсон, 3309.
– Да, но это же… – Джек обернулся, раздумывая, как лучше описать открывшееся зрелище.
– Чертовски славный домик, – одобрительно подсказал Уилкинс.
Это была довольно точная характеристика. Перед стоявшим на тротуаре Джеком величественно возвышался элегантный трехэтажный особняк с арочным портиком, обрамленным колоннами. Разросшийся плющ живописно укрывал стены, справа к дому примыкал сад, тянувшийся вглубь до самого гаража. Да и участок, прикинул Паллас, был размером раза в полтора больше обычного.
Первым делом у агента возник вопрос, откуда у обвинителя, получающего зарплату государственного служащего, такие хоромы.
Похоже, рассуждения напарника текли по тому же руслу. Перегнувшись через сиденье, Уилкинс выглянул в окно со стороны пассажира:
– Что скажешь? Богатый муженек?
Джек пораздумал над подобной возможностью. Кто-то богатенький точно присутствовал, поскольку самой помощнице прокурора такой дом был явно не по средствам. Либо же три года тому назад Паллас оказался недалек от истины, съязвив о полученной от Мартино взятке.
– И не думай даже, – прочел его мысли напарник. – Именно на такой ерунде ты в прошлый раз крупно навернулся.
Паллас указал на Камерон, спавшую как сурок на заднем сидении.
– Единственное, о чем я думаю – это как можно скорее уладить дело здесь и вернуться в офис. – Открыв дверцу, он повелительно скомандовал: – Пройдемте, мисс Линд.
