Благодушный Келп тащил Дортмундера сквозь дождь, вынуждая заниматься бесполезным делом, а Дортмундер сидел в угнанном фургоне и думал, что так уж сложилась его жизнь. Ему всегда не слишком везло, но и всеобъемлющего невезения тоже никогда не бывало. Жизнь его являла собой сочетание удачи и неудачи, такое точное и уравновешенное, что они сводили друг друга на нет. Дождь, который смыл зеленую краску, теперь мешал полицейским вести поиск. Банк они угнали, но сейф не вскрыли. И так далее, без конца.
Дортмундер вздохнул и посмотрел на часы.
— Твоя минута истекла, — сказал он.
— Да, похоже на то, — неохотно признал Келп и добавил: — Я развернусь и возвращусь кружным путем.
— Нет, поехали прямиком обратно, — потребовал Дортмундер.
— Не люблю возвращаться теми же дорогами. Какой в этом смысл?
— А какой смысл во всем этом деле?
— Ты просто расстроен, — сказал Келп. — Я сверну направо вон за тем светофором и возвращусь другой улицей.
Дортмундер уже хотел приказать ему разворачиваться, но тут снова накатили воспоминания, и он передумал.
— Ну, если только мы успеем к половине десятого, — молвил он, хотя и знал, что они не успеют.
— Конечно, — ответил Келп. — Определенно.
Дортмундер забился в угол и начал представлять себе, как они вернутся к трейлеру, и Мэй встретит его у двери словами: «Герман открыл сейф!» Потом появится улыбающийся Герман с двумя пригоршнями денег. «Что ж, я его вскрыл», — объявит он. А миссис Марч пинком отправит свой шейный корсет под дождь и закричит: «Нам больше не нужны деньги этих законников!» Виктор будет стоять у неё за спиной и улыбаться, словно дожидаясь своего выхода, чтобы наизусть прочитать: «Мальчик стоял на объятой пламенем палубе».
Келп резко нажал на тормоз, и микроавтобус опасно занесло вправо. Дортмундера вырвало из мира грез и едва не зашвырнуло в бардачок.
— Эй, эй, осторожнее! — заорал он и, посмотрел вперед, увидел, что там ничего нет, кроме верхушки холма, по склону которого они поднимались. Голая верхушка, длинный голый склон, и никаких причин, которые побуждали бы Келпа вот так давить на тормоз.
— Взгляни на это! — завопил Келп, указывая куда–то в пространство.
Но вместо этого Дортмундер посмотрел в зеркало заднего обзора и сказал:
— Хочешь, чтобы тебе опять въехали под зад! Это что, твой фирменный стиль? Какого черта ты вытворяешь?
— Ладно, ладно, я съеду с дороги. Но посмотри, пожалуйста, на это.
Келп загнал фургон на усыпанную щебнем стоянку, и Дортмундер наконец взглянул на то, что так его возбудило.
— Вижу, — сказал он. — Ну и что?
— Разве непонятно?
— Нет.
Келп снова простер указующую длань.
— Мы поставим прицеп вон туда, — заявил он. — Сечешь, о чем я?
Дортмундер вытаращил глаза.
— Проклятье, — сказал он.
— Все получится, — уверил его Келп.
Дортмундер ничего не мог с собой поделать. Мысли мыслями, но он улыбался. Потом сказал:
— Черт возьми…
— Вот это верно, — кивнул Келп. — Совершенно верно.
— Ненавижу дождь, — заявил капитан Димер.
— Да, сэр, — отозвался лейтенант Хепплуайт.
— И всегда ненавидел, — сказал капитан Димер. — Но так, как сегодня, никогда.
Двое офицеров разместились на заднем сиденье патрульной машины, которую капитан использовал как передвижной штаб во время поисков неуловимого банка. Впереди сидели двое патрульных в форме, слева — водитель, справа — радист. Рация обеспечивала связь не только с участком, но и с другими машинами и учреждениями, задействованными в охоте за банком. К сожалению, большую часть времени рация приносила одни помехи, гул, треск и щелчки, которые наполняли машину, будто аура, исходившая от нервной системы капитана.
Капитан подался вперед и возложил тяжелую руку на спинку сиденья возле головы водителя.
— Неужели вы не можете ничего сделать с этой проклятой рацией?
— Это все дождь, сэр, — ответил радист. — Всему виной погода.
— Я чертовски хорошо знаю, что всему виной чертова погода, — ощетинился капитан. — Я спросил, можете ли вы что–то сделать.
— Ну… когда мы поднимемся на какую–нибудь возвышенность, прием будет сносный, — пообещал радист. — Но тут, на равнине, не получается поймать ничего, кроме помех.
— Помехи я слышу, — проворчал капитан и похлопал по плечу водителя. — Найдите мне какой–нибудь холм.
— Есть, сэр.
Капитан откинулся назад и мрачно уставился на лейтенанта Хепплуайта.
— Возвышенность, — буркнул он, словно в возвышенностях было нечто унизительное лично для него.
— Да, сэр.
— Штаб передвижной, а связаться с кем–нибудь можно, только если стоишь истуканом на верхушке холма. Это называется передвижной?
Лейтенант Хепплуайт мучительно размышлял, какой ответ дать: «да, сэр» или «нет, сэр». Но ни в том, ни в другом не было нужды. Капитан Димер снова устремил взор вперед и спросил:
— Ну что, отыскали холм?
— Похоже, там, впереди, сэр, — ответил водитель. — Так льет, что трудно сказать.
— Ненавижу дождь, — заявил капитан, злобно глядя на струи воды. Никто не ответил, и передвижной штаб пополз вверх по пологому склону. Рация трещала и шипела, «дворники» скрипели и хлопали, дождь барабанил по крыше машины, а правое веко капитана беззвучно трепетало.
— Притормозить возле забегаловки, сэр?
Капитан уставился на затылок водителя и подумал, не податься ли ему вперед, чтобы тяпнуть водителя зубами за шею.
— Да, — прорычал он.
— Должно быть, страховая компания раскошелилась, — бросил радист.
Капитан нахмурился.
— О чем это вы?
— Забегаловка, сэр, — ответил радист. — В прошлом году у них случился сильный пожар. Сгорела дотла.
— Но ведь её снова поставили, — сказал лейтенант Хепплуайт.
— На вид она вроде закрыта, — пожал плечами радист.
Капитан не был настроен вести беседу на посторонние темы.
— Мы тут не затем, чтобы обсуждать забегаловки, — заявил он. — Мы должны связаться отсюда со штабом.
— Да, сэр, — ответили все.
Забегаловка стояла поодаль от дороги, перед ней раскинулась гаревая площадка стоянки, а на обочине красовался большой указатель: «Ресторан Маккея». Водитель остановился возле щита, и радист принялся вызывать штаб. Минуту спустя помехи поутихли, и послышался гулкий глас, словно они связались с обитателем банки из–под собачьего корма.
— Штаб на связи, — доложил радист.
— Хорошо, — сказал капитан. — Сообщите им, где мы. Где мы, черт возьми?
— У ресторана Маккея, сэр.
Капитан пригнул голову и набычился, словно вот–вот начнет бодаться.
— Когда я спрашиваю, где мы, — сквозь зубы прошипел он, — мне не нужен ответ, который я могу вычитать на указателе, стоящем прямо напротив этого чертова окна. Когда я спрашиваю, где мы, я хочу знать…
— Возле Сагапонака, сэр.
— Возле Сагапонака?
— Да, сэр.
— Сообщите об этом в штаб.
— Да, сэр.
— Узнайте, что там происходит, и происходит ли что–нибудь?
— Да, сэр.
— Скажите им, что мы будем здесь вплоть до следующей связи.
— Да, сэр.
— До тех пор, пока не найдется банк, или не кончится дождь, или я не свихнусь.
Радист захлопал глазами.
— Да, сэр, — сказал он.
— Смотря что случится раньше.
— Да, сэр.
Капитан повернулся к лейтенанту Хепплуайту, имевшему весьма бледный вид.
— Я даже в младенчестве ненавидел дождь, — объявил он. — У меня была пучеглазая кукла, которую стукнешь, и она валится, а потом встает опять. Она была ростом с меня, и с утяжеленным задом. Так вот, в дождливые дни я, бывало, уносил эту неваляшку в подвал и мордовал до усрачки.
— Да, сэр, — ответил лейтенант.
У капитана отвисло веко.
— Я уже устал от вашего вечного «да, сэр», — сказал он.
— Да–сссссс… — ответил лейтенант.
— Сэр? — позвал радист.
Капитан повернул тяжелую голову.
— Сэр, — сказал радист, — я сообщил в штаб о нашем местонахождении, а они говорят, что не имеют ничего доложить.
— Уж конечно, — хмыкнул капитан.
— Они говорят, что дождь затрудняет поиск.
Капитан нахмурился.
— Они взяли на себя труд указать нам на это обстоятельство?
— Да, сэр.
— Э… — предостерегающе произнес лейтенант Хепплуайт.
Капитан взглянул на него.
— Что, лейтенант?
— Ничего, сэр.
— Который теперь час, лейтенант?
— Четверть одиннадцатого, сэр.
— Я проголодался. — Капитан посмотрел через голову лейтенанта на забегаловку. — Почему бы вам не взять для нас кофе и датских булочек, лейтенант? Я угощаю.
— Там в окне табличка, сэр, и на ней написано, что они закрыты.
