После всех его рыков и взбрыков, Пупсик вышел на волю, задрав нос. Он, конечно, все так же напоминал коричневую веревочную швабру, которую высушили под сильным феном, но в том, как он держал голову, проскальзывало небывалое презрение к неухоженным собратьям по разуму.
Этот внезапный приступ высокомерия случился, видно, оттого что Мейдин ворковала над ним, зарываясь лицом в пушистый мех: «О-о, Пупсеныш, сладенький мой, ну какой же ты у меня красотулечка!»
Бррр!
После этого я имел честь созерцать волнующую процедуру поглощения обеда в ресторане Лассистера, единственном приличном заведении в пригороде Пиджин-Форка. Я, разумеется, не принимал участия в пиршестве Мейдин и её лохматого дружка, заглушив свой разыгравшийся аппетит очередной порцией припасов из «холодильного сундучка». После этого Мейдин сдала несколько платьев в сухую химчистку напротив Высшей Школы Пиджин-Форка. И затем, борясь с одолевающей зевотой с помощью радио, я завороженно созерцал, как Мейдин посещает дешевые выставки-продажи, которые мой папа называл «Искусство и Хлам».
Эти выставки состоят в основном из того, что местные художники сделали своими руками — вещи типа хваталки для сковороды в форме утенка, магнитной держалки на холодильник в форме поросенка, салфетки на тостер в форме цыпленка. Домашние животные — преобладающая тема в местной индустрии «Искусства и Хлама». Я бы, честно говоря, и гнутой монетки не дал ни за один экземпляр этого «Искусства». Однако, судя по распухшим пакетам, которые Мейдин каждый раз волокла к машине, она отдавала за них гораздо больше, чем гнутую монетку.
В блокноте я отмечал точное время каждой остановки и расположение лавочки — скорее, ради того, чтобы скоротать минуты, чем для пользы дела.
Загрузившись «Искусством и Хламом», Мейдин направилась к центру города. «Корвет» проехал Главную Улицу, и миновав Ресторан Лассистера, начал набирать скорость.
Я бы наверняка потерял Мейдин из виду, если бы после шоссе № 11 дорога не пошла прямо, как стрела. Я видел её машину на расстоянии пяти миль впереди.
Через десять миль Мейдин резко свернула вправо, на длинную подъездную аллею, петляющую между деревьями и обрывающуюся перед огромным двухэтажным бревенчатым коттеджем.
В округе Крейтон бревенчатые дома встречаются ещё довольно часто. Наверное, их хозяева решили внять призыву «Назад, к природе!». Меня лично такая перспективка не вдохновляет.
Мне показалось, что изображение этого дома я видел на рекламе на задней обложке журнала «Идея Дома» в овощном магазинчике с симпатичным названием «Заскочи и купи». С низкой верандой во всю длину и массивным каменным камином, занимающим добрую половину дома, он казался одновременно по-крестьянски грубоватым и ультрасовременным.
Я испугался, как бы кто не заметил, что я еду по пятам за Мейдин, но выяснилось, что внутри уже было полно народу. Мой пикап с легкостью затерялся среди двух дюжин машин, столпившихся перед домом. Я припарковался между красным пикапом и елкой, и выключив мотор, попытался сообразить, что же сюда привело всех этих людей.
Молитвенные собрания бывают в основном по средам, вечером. Дни рожденья и вечеринки устраивают обычно на выходные. Можно спросить Мейдин, но ей никак не удавалось втиснуть свой «корвет» между «тойотой» и «фордом». Лучше не беспокоить водителя посреди такого нервного процесса.
Я нацелил мощный объектив камеры на окно дома и обнаружил, что собравшиеся — одни женщины. Они сидели группами по четыре человека вокруг столиков, покрытых зеленым сукном. Некоторые бросали игральные кости, и у всех в руках были карты — и бокалы.
Вот высокая женщина с темными волосами, собранными в пучок на затылке, вошла в комнату с подносом. На подносе лежало печенье, на каждом сверху была приклеена розовая или зеленая пимпочка. Моя секретарша Мельба называет их «Ка на Пэ». Почему в случае с печеньями в её представлении эта самая буква «К» начинается на «П», я не могу взять в толк. Но объяснить ей значение слова «канапе» у меня так и не хватило духу.
Леди с «Ка на Пэ» протянула поднос четырем женщинам, сидящим за столиком близко от окна, и я отчетливо разглядел надпись на её фартуке: БАНКОМЕТ.
Тут-то я понял, зачем собрались здесь все эти люди. Играть в банко. Звучит так, будто за это в тюрьму можно угодить, но на самом деле, банко это игра, завоевавшая в наших краях бешеную популярность у женской части населения. Играть в банко — примерно то же самое, что в бридж, только банко не требует такого пристального внимания. Говорят, для этого не обязательно даже знать правила.
Мне же никогда не приходилось баловаться банко, поскольку мужчин на такие сборища не приглашают. И знаете, почему? Да потому что мужчины главная тема разговоров в процессе этой увлекательной игры.
Все это мне рассказывала Мельба, знаток и любитель подобных развлечений. По её словам, правила банко намеренно упрощаются до примитива для того, чтобы игра не мешала истинным целям собраний. А именно: побольше выпить, всласть поругать мужиков, и поделиться свежайшими сплетнями.
К тому времени, как Мейдин наконец справилась со своим «корветом», была половина седьмого. Насколько я мог судить, вечеринка была уже в полном разгаре. Наверное, Мейдин опаздывала, потому что сграбастала своего Пупсика подмышку и ринулась в дом, даже не помахав мне на прощание. И слава Богу, хотелось бы добавить. Меня от этого жеста уже воротило.
В течение следующих шести — да-да, я не оговорился, шести — долгих часов я сидел и пялился в объектив на одно из окон бревенчатого дома. Непрерывно. Нет, вру, пару раз я отложил тяжелую камеру, чтобы дать рукам отдых. И сделать очередную пометку в блокноте. Пометку типа: «9-30 вечера. Объект с собачкой все ещё играет в банко».
Хотя, зачем было все время следить за Мейдин с помощью телеобъектива? И без него не составляло труда заметить среди гостей блондинку в желтом свитере с маленькой коричневой собачкой подмышкой.
Но, согласитесь, чем-то мне нужно было заняться, не сидеть же сиднем. Нет, сидеть.
И сидеть.
И снова сидеть.
После восьми я так одурел от скуки, что принялся фотографировать. За несколько часов сделал десяток снимков. В основном, чтобы не заснуть. Ну и заодно, чтобы Мейдин и Дуайт были уверены, что их денежки не пропадают зря.
Вечеринка продолжалась до полуночи. Когда пять-шесть человек разошлись по домам, на крыльце наконец появилась и Мейдин с Пупсиком. Она распрощалась со всеми и поплыла к машине. Я вырулил со стоянки и пристроился у неё в хвосте. На сей раз я ни разу не потерял её из виду. Наверное, потому что знал, куда она путь держит. Минут через двадцать мы прибыли на ферму Пакеттов, я взял блокнот и стал сонно записывать: «1:15 ночи. Объект прибыл домой». Мейдин ступила на дорожку, прижимая к груди Пупсика.
Стало довольно прохладно, но она не торопилась в тепло. БМВ Дуайта стоял на прежнем месте, где и вчера, значит, он уже дома. Тем не менее, любящая жена, похоже, не сгорала от желания с ним увидеться, как накануне вечером.
К тому моменту, как она нехотя добрела до двери, я закончил писать отчет. Когда она начала медленно поворачивать ключ в замке, я, помнится, подумал: а как там поживает старина Рип? Надеюсь, пересилил свое отвращение и обживает новую конуру.
Я опустил взгляд и ещё раз пробежал глазами отчет, с трудом подавляя зевоту, такое это было захватывающее чтение. Для пущей убедительности, чтобы не оставалось сомнения в моей скрупулезности, я решил добавить: «С объектом никого не было, кроме Пупсика». Но не успел. На словах «С объектом никого…» раздался дикий крик Мейдин.
От этого крика я подпрыгнул чуть не на полметра, выронив ручку и блокнот. Рванул дверцу и помчался что было сил к дому. Мейдин до сих пор кричала, не успев пройти и двух шагов за порог. Она стояла ко мне спиной и смотрела влево от себя.
Налево от холла, насколько я помню из предыдущего визита, располагалась гостиная. Очевидно, там-то и находилась причина её испуга.
Сердце мое колотилось, как колокол. Я срезал путь через лужайку. Ноги налились свинцом, и я еле-еле переставлял их.
Прошла вечность, прежде чем я ступил наконец на посыпанную ракушками дорожку. Теперь Мейдин находилась всего в полуметре от меня, но мне казалось — нас разделяют мили. Даже крик её доносился до меня из дальнего далека.
Может быть, подумалось мне, Мейдин так реагирует на маленькую кучку, случайно оставленную Пупсиком посреди шикарного ковра в гостиной? А что, очень даже может быть. Скромная такая кучка, не замеченная перед уходом. Я надеялся, что так и есть, но, должен признаться, шансы на это были невелики. И вот почему: пес тоже глядел на источник ужаса его хозяйки, и тихо рычал. Не станет старина Пупс рычать на результат собственного творчества. Он очень с большой нежностью отнесся к тому кошмару, который недавно оставил на журналах в моей конторе. Более того, он, по-моему, даже гордился своим поступком.
