И вот представьте себе, только-только я попятилась назад, к подъезду стало быть, как к дому подкатил «Мерседес», да не какой-нибудь там в меру подержанный, а новехонький, с круглыми фарами и лакированными боками, а оттуда… Оттуда вдруг вытряхнулась Лили с большущей железной бадьей наперевес, которую она прижимала к себе бережнее, чем новорожденного!
В первый момент я, конечно, ей обрадовалась. Чуть на шею с лобызаниями не бросилась. Надо же, думаю, это господь мне ее послал в трудный момент. Вместо службы спасения. А Лили, которая по всем законам природы должна была пролеживать бока на морском песочке, скользнула по моей жалкой фигуре рассеянным взглядом и, заметно накренившись под тяжестью бадьи, уверенной походочкой направилась прямехонько к дому.
— Надюха, ты? — узрела она меня наконец, когда нас разделяли всего-то три ступеньки, и от удивления чуть не выронила свою бадью.
Я только собралась спросить, каким ветром ее сюда задуло, но тут из того же «Мерседеса» показалась смутно знакомая мне задница, а за ней и все прочие составляющие Маоиста, с пыхтением извлекающего из салона картонную коробку с надписью «Панасоник».
— А вот и я! — весело промурлыкал Маоист, поворачиваясь к дому передом, а к «Мерседесу» задом, остолбенел и с перекошенной физиономией грохнул телевизор оземь.
— Ну вот, я так и знала, — сказала Лили и поставила бадью на ступеньки. — Это должно было случиться.
Скажите, пожалуйста, что именно она имела в виду? Нашу неожиданную встречу или разбитый Маоистом с перепугу телевизор?
* * *
— Это называется воронье гнездышко по евростандарту, — высоко оценила я Маоистовы апартаменты, в которые мы поднялись по настоянию Лили, «чтобы обсудить все, как цивилизованные люди».
Маоист только втянул голову в плечи и покосился на Лили, видимо делегируя ей свои полномочия. Лили же, как выяснилось, и не думала каяться.
— Мы как раз собирались тебе все рассказать. По приезде, — объявила она, любовно оглядывая московские хоромы. — Но раз уж все и так выяснилось… Извини, но ты же знаешь, такое случается сплошь и рядом. Не ты первая, не ты последняя.
— Сплошь и рядом… Случается… — медленно проговорила я, пребывая в каком-то странно-заторможенном состоянии. Новая реальность, в которой изученный мной до дыр на носках Маоист представал вдруг в качестве подпольного миллионера, а также любовника Лили, упорно не желала укладываться у меня в голове. — Но не всегда при этом законных мужей отбивают лучшие подруги!
— Да брось ты, — ничуть не смутилась Лили. — Как раз лучшие подруги и отбивают. В девяноста процентов случаев. Остальные десять приходятся на секретарш.
Ну спасибо, утешила, подруженька подколодная. Ее послушать, так я еще и радоваться должна, что Маоист не позарился на свою секретаршу Веру Мартыновну, у которой внуки старше Нэлки. Хотя опять же и Лили не нимфетка, мы с ней, слава те господи, ровесницы.
— Значит, он предпочел тебя секретарше. Оказал, так сказать, честь, — фыркнула я. — Или у вас с Верой Мартыновной состоялась схватка титанов, из которой ты вышла победительницей?
— Да ладно тебе, Надюха. Дело-то житейское, — с демонстративной незлобивостью отозвалась Лили и заботливо пододвинула мне стул.
Я села и посмотрела на Маоиста, с самым безучастным видом застывшего у окна. Вот, подумала я, человек, с которым я прожила пятнадцать лет, а что я о нем знаю, кроме размера его воротника? И что обычно делают в таких случаях обманутые жены? Кому, в частности, они начищают морду: мужу или любовнице? Или и тому и другой по очереди? Тогда с кого начинать, вот в чем вопрос. У Лили, что ли, спросить? Ага, пусть приведет статистику по этому вопросу.
— А ты что молчишь? — спросила я Маоиста. На всякий случай. Может, скажет, что полагается при сложившихся обстоятельствах. Ну типа: прости, я так больше не буду. И мы заживем себе дальше, как два голубка на карнизе.
— А что я? — пожал он плечами. Так, словно он тут совершенно ни при чем. И вообще, какие к нему могут быть претензии, когда его, бедного, можно сказать, поставили перед выбором: либо Лили, либо Вера Мартыновна, а третье хоть и дано, но безумно осточертело.
Нет, ну это уже слишком, вы не находите? Ему, оказывается, и сказать родной жене нечего. А родная жена чувствует себя идиоткой, потому что не имеет понятия, как себя вести. Может, истерику закатить или в обморок грохнуться? Точно, в голодный, тем паче что у меня со вчерашнего дня во рту маковой росинки не было. Впрочем, нет, обморок не годится, не хочу, чтобы принужденная клятвой Гиппократа Лили откачивала меня. Да, но что-то ведь я должна предпринять, чай не каждый день у меня законного мужа отбивают!
То-то и оно, что не каждый, а потому и опыта никакого. В другой раз уж я не растеряюсь, будьте спокойны. Кстати, а не кокнуть ли мне пару-другую стеклопакетов? Кажется, в каком-то старом фильме одна рассерженная жена расколотила окна мужниной зазнобе. Жизненное кино, жаль, не помню названия. И для этой в высшей степени благородной цели мне бы здорово сгодилась та железная дура, которую Лили приперла на себе. Вон она в уголке, отсвечивает никелированными боками. А ведь такая, пожалуй, и стенку снесет, если хорошо постараться.
Нет, ну что у меня на уме, а? В такой-то ответственный момент! Надо срочно устроить скандал с потасовкой, иначе история мне этого не простит.
— Та-ак? И давно у вас шуры-муры, если не секрет, конечно? — стала я подготавливать почву для небольшой семейной разборки с участием лучшей подруги тире разлучницы.
— Господи, да какая разница? — Лили запрокинула голову и придирчиво оглядела навесные потолки. — Вы же все равно не любили друг друга.
— А у вас, значит, любовь. Большая и чистая. Из нержавейки, — подытожила я.
— У нас больше чем любовь, — парировала Лили. — У нас общность интересов.
— Ну-ну, — кивнула я, примериваясь взглядом к слегка растрепавшимся локонам Лили и с непостижимой ясностью осознавая, что время для судьбоносной трепки безнадежно упущено. Раньше надо было, еще на улице, ну или на худой конец на лестнице. А то как в бразильском сериале получается, в котором, чего бы ни стряслось, первым делом душ принимают.
— А у нас, между прочим, общий ребенок! — напомнила я не столько Лили, сколько Маоисту.
— Ну и что? — Лили нисколечки не расчувствовалась. — Нэлка уже почти взрослая, все поймет. — Провела пальцем по свежевыкрашенному подоконнику, потом чуть отступила в сторону и склонила голову набок. — Нет, не нравится мне, как они откосы сделали. Надо будет сказать им. Слышишь, Олег?
— Угу, — безропотно отозвался Маоист, а я поразилась, до чего же быстро Лили его «построила». В отличие от меня. А ведь я убила на это дело целых пятнадцать лет жизни. Да еще каких! Не удивлюсь, если и Нелли Альбертовна будет у нее из натурального шелка.
И все-таки обидно. Честное слово, обидно! Ну что это такое? Вот так вот сразу все взяло и навалилось. Нет, чтобы как-нибудь постепенно. А то тут тебе и киллеры, тут тебе и муж в зигзаге. Про старинную подколодную подружку я уже молчу. И главное, как они только снюхались, учитывая тот факт, что Маоист не очень-то жаловал Лили и предпочитал отсиживаться в гараже, пока мы задушевно беседовали за рюмочкой чаю. Значит, маскировался, гад. А я-то, балда, хламидиоза боялась!
— А-а-а… — Неожиданно, откуда-то из моих сокровенных глубин родился первобытный гортанный вопль, а уже вслед за ним дернулось и сорвалось с места и мое бренное тело и понеслось вперед, как пехотинец на вражеские штыки.
— Ты что, очумела? — Лили замахала руками, будто на нее напал рой ос, а я застыла, с удивлением разглядывая невесть откуда взявшийся в моей руке клок рыжих волос. Сильно запоздавшее возмездие все-таки свершилось.
Однако торжество справедливости продлилось недолго.
— Ах, ты так! — покрылась багровыми пятнами Лили. — Я ее жалею, а она драться! — И, схватив меня за шиворот, поволокла к выходу. — Пошла вон отсюда!
— Еще чего! — Я приземлилась на коврике у двери и уперлась ногами в стенку. Для надежности. — Никуда я не уйду. Муж мой — значит и квартира моя. Вместе с этой вашей… джакузи!
— А вот это видела?! — Не то чтобы слишком большой, но весьма убедительный кукиш оказался в непосредственной близости от моего носа. — Здесь все, чтоб ты знала, на меня оформлено! Все! — С этими словами Лили раскинула руки, широко и царственно, как народная артистка, без устали воспевающая бескрайние березовые дали.
— Врешь! — выпалила я. Вот уж во что не поверю. Да этот сквалыга Маоист за пятнадцать лет наших совместных мучений на меня и собачьей будки не записал!
— Ха-ха! — ощерилась Лили, и вместо кукиша перед моим носом самым таинственным образом возникла какая-то бумажка. — Пожалуйста, полюбуйся! — велела она мне, после чего бумажка не менее таинственным образом исчезла. Но этого короткого мгновения хватило, чтобы я успела прочитать: «гр. Худобеднова Лилия Карловна».
