Погорельцев назвал адрес.
Отсоединившись, Ката нахмурила лоб. Интересный поворот событий. С чего это он вдруг пригласил ее домой? Почему отказался от ресторана? Для чего Максу лишний раз светиться, давая потенциальной жертве домашний адрес? Или квартира снова чужая? Съемная?
Да нет, вроде не похоже. Не мог же Погорельцев знать, что Катка позвонит именно сегодня и назначит встречу. Подождем до среды.
Во вторник Копейкиной позвонил Николай Наумович и сообщил, что она с семейством может смело возвращаться в родные пенаты.
Катка спустилась вниз, намереваясь обрадовать свекровь приятным известием. Но у Розалии Станиславовны уже изменились планы.
Сидя напротив Аглаи Константиновны, свекровь цокала языком:
– Глашка, я ничего не знала.
– Зато теперь ты в курсе. Я когда молоденькой девушкой была, каждый год в эту ночь с подругами в лес ходила. К сожалению, безрезультатно.
У Розалии загорелись глаза:
– Глашунь, а касательно богатств это правда или выдумка?
– Чистейшая правда! Помню, одна девица, жившая в нашей деревеньке, нашла цветок и…
– И что?
– Сокровищ в буквальном смысле она не нашла, но очень удачно вышла замуж. Муж работал в горкоме, упакован был по полной программе. А встретились они совершенно случайно. Цветок помог.
Заметив Катку, свекровь затараторила:
– Детка, я сейчас такое узнала… Глашенька, ты чудо!
– У меня хорошие новости, мы сегодня же можем возвращаться домой, – обрадовала Розалию Катка.
Аглая Константиновна убрала в карман пачку сигарет.
– Почему бы вам не задержаться подольше? – спросила она.
– Необходимость вас стеснять отпала. Дядя Коля сказал…
– Коля старый маразматик! – отрезала свекровь. – У него контужен нос! Он не чувствует запаха. А я уверена, что в коттедже до сих пор стоит невыносимая вонь. Мы никуда не поедем!
– Вы же сами мечтали поскорее оказаться дома.
– Тогда я еще не знала о магической ночи.
Катка плюхнулась на диван:
– Какой ночи?
– Ночь с шестого на седьмое июля. Праздник Ивана Купалы! Ночь цветущего папоротника!
– При чем здесь Иван Купала?
– Аглая раскрыла мне глаза. И я решила, что на Ивана Купалу, ровно в полночь, я отправлюсь в лес искать цветущий папоротник.
– Розалия Станиславовна, скажите, что вы пошутили.
– Разбежалась об асфальт. Какие шутки, детка?
– В нашем лесу много папоротника, – прошептала Гжельская. – Если Розе повезет и она найдет цветок, то станет счастливой.
– А вы в курсе, что эту ночь также называют дьявольской? Якобы слетаются ведьмы, а из рек и озер выходят русалки и вообще…
– Катарина Копейкина, закрой рот. Никаких русалок и ведьм не существует!
– Роза, – вмешалась Аглая, – Ката права. Говорят, в эту ночь русалки завлекают красивых мужчин.
– Но я-то не мужик, чего мне бояться?
Аглая хохотнула.
Розалия понеслась к кабинету:
– Мне надо поговорить с Александрой.
Купатова занималась бумагами, когда дверь с шумом распахнулась и бесцеремонная Розалия влетела в помещение:
– Шурочка! Александрочка! Шурок! Душка! Как хорошо, что ты еще не уехала на работу. А я к тебе с просьбой. Не откажи, милая.
– Я вас слушаю.
– Помнишь, когда мы приехали, ты сказала, чтобы мы чувствовали себя как дома?
– Розалия, ближе к сути, я тороплюсь.
– Шурок, можно через несколько дней ко мне приедут две подружки? Очаровательные женщины. Венерочка и Ирма. Воспитанные, интеллигентные, образованные, к лотку приучены – в общем, сливки общества. Заслуженные деятели искусств по выматыванию нервов окружающим. Но здесь будут ходить по струнке. Тише воды, ниже травы. Клянусь!
Купатова хотела ответить, но Розалия перебила:
– Они не доставят тебе ни малейших хлопот. Спать девочки могут в гостиной. Они неприхотливы в этом плане.
– Не частите, я не против. Ваши подруги могут приехать, – сказала Купатова.
Станиславовна вылетела в гостиную.
Подбежав к телефону, она, напевая песенку мамонтенка, набрала наомер.
Через секунду Катарина услышала:
– Венера! Слушай сюда. Что ты знаешь про праздник Ивана Купалы? Все? Моя ты прелесть. Голуба, а не хочешь приехать вместе с Ирмой в мой новый особняк?
Копейкина поспешила выйти на улицу.
– Цветущий папоротник, лес, полночь… Бр-р-р… Чур меня.
В среду Ката поехала к Погорельцеву.
К визиту Светланы Чайкиной Макс-Сергей подготовился основательно, поэтому не поленился в тридцатиградусную жару облачиться в элегантную тройку.
Пропустив Копейкину в прихожую, Макс развел руками:
– А ты, оказывается, красотка.
Войдя в образ кретинки, Катка жеманно отмахнулась:
– Неправда! Я уродина по сравнению с Валькой.
– А кто это?
– Моя бывшая одноклассница. Такая шикарная дама стала. Владелица SPA-салона. На ее фоне я бледная моль.
– Никогда не видел Вальку, но ты вне конкуренции.
– Вы, мужчины, все так говорите. Я вам не верю.
В большой комнате, надо заметить – обставленной со вкусом, Макс усадил Катку в мягкое кресло.
– У тебя мило.
– Уверен, в твоем особняке в Барвихе во сто крат милее.
– Мой покойный муж любил шик. Представляешь, ванная комната в нашей спальне – тридцать квадратных метров.
У Погорельцева загорелись глаза:
– Предлагаю выпить за знакомство.
– Ой, а я на машине.
– Не беда. Я налью тебе немного вина.
– Я потом обязательно въеду в столб.
– А разве ты торопишься? Кто мешает тебе отправиться домой после завтрака?
– Так завтрак наступит только завтра, – несла ахинею Катка.
– Это намек.
– А-а… понима-а-аю.
Пригубив вино, Катарина покосилась на свою сумочку.
– Я сначала боялась к тебе ехать. Думала, набросишься на меня, еще, чего доброго, изнасилуешь.
Погорельцев хмыкнул.
– Правда-правда, я так думала. А меня и защитить некому, я совсем одна. Ни друзей, ни знакомых.
– А как же одноклассница Валька?
– Мы не общаемся, так… виделись пару раз в салоне.
– Одиночество – это хреново.
– После смерти папочки… так я называла мужа, я превратилась в беспомощное существо. Даже квитанцию не могу заполнить самостоятельно.
– Отчего умер твой муж?
– Я же тебе писала – сердце.
– А, ну да. Извини, запамятовал.
– Ему было семьдесят лет, и он всегда болел. Давление, сердце, почки, сосуды. Мне его так не хватает. – Ката поднесла к глазам платок.
– Ну-ну, не стоит окунаться в воспоминания.
– Я и на тот сайт зашла от одиночества и отчаяния. Так хотелось познакомиться с хорошим человеком. Пообщаться, поговорить.
– И только?
– Гм… как карты лягут.
– Они лягут удачно, я об этом позабочусь. – Макс подлил себе вина.
Минут двадцать они мило беседовали на разные бытовые темы, как вдруг Катка спросила:
– Сергей, а ты куришь?
– Дымлю.
– А я бросила. Как папочку похоронили, так с концами.
– Завидую твоей силе воли.
– Можно тебя попросить закурить? Мне приятно вдыхать запах дыма.
– Без проблем.
Погорельцев достал пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и, затянувшись, выпустил струйку дыма.
– Ой, какая у тебя зажигалка! Ну и огниво. Позолота?
– Золотая.
– Красотища неописуемая.
– Да ладно тебе, обычная зажигалка.
– Совсем как у папочки. Только он перед смертью свою потерял. – Ката опустила глаза.
Макс не прореагировал, пришлось задать вопрос в лоб:
– Сереж, а можешь подарить ее мне?
Некая брезгливость проскользнула на лице Погорельцева, но все же он не посмел отказать богатой вдовушке:
– Бери.
– Спасибки! – Катка открыла сумочку. – Кидай сюда, мой рыцарь.
Спустя минуту после того, как огниво Макса оказалось у Копейкиной, последняя поспешила уединиться в ванной комнате.
– Я на секундочку.
Закрыв дверь, Катка включила холодную воду и с отвращением уставилась на свое отражение в зеркале.
– Какая же ты дура, Светка Чайкина. А вот ты, Ката Копейкина, молодчина!
Надев на правую руку перчатку, Катарина аккуратно взяла зажигалку и поместила ее в пакетик.
Ну и кто сказал, что это неправдоподобно и невыполнимо? Чушь! Все идет как по маслу. Вещица с пальчиками Максима в сумке, спектакль разыгран на пять с плюсом, теперь можно и честь знать.
Уже намереваясь выйти из ванной, Катка услышала резкий звонок в дверь.
А потом… раздались крепкая мужская брань, шум-гам и вопли Максима.
Пока Катка сидела в ванной, в квартире разыгралась такая сцена.
Два здоровенных качка затолкали Погорельцева в кухню. Низкорослый дядечка с лицом почтенного господина шествовал сзади.
Один из верзил посадил Макса на стул, тогда как второй, поднеся к его носу кулак, прогудел:
– Убью!
Почтенный дядечка запротестовал:
– Сбавь обороты, – обратился он к громиле. – Мы же пришли к нашему другу с миром. Нам ни к чему рукоприкладство.
После этой фразы до Катарины дошло. Ну конечно же, это очередная афера Погорельцева. Как и в случае с Раисой. С той лишь разницей, что в Париже он предстал перед Макаровой уже избитым, а теперь сценарий чуточку изменился.
