двора приглушенный закрытой дверью сторожевой вопль бабки Плужниковой.
– Приходють и спять, – ворчливо поддакнула Маринка.
Не дождавшись ответа от Косоногова, она решительно прошагала в комнату и вдруг севшим голосом, который наконец-то приобрел сходство с обворожительным контральто Элины Абрамовны, прохрипела:
– Да вашу ж мать!
Я приблизилась к дверному проему, с порога заглянула в гостиную и поняла, что выраженная Маринкой надежда не оправдалась.
День у Андрея выдался недобрый. И закончил он уже, похоже, не только сборы, но и вообще всё, включая свое земное существование.
Тело лежало у стола под окном.
Пробившийся в щель между шторами слепящий солнечный луч отражался от гладкой лысины интенсивным сиянием, похожим на нимб, но оно не мешало увидеть, что волнистые космы с правой стороны потемнели и слиплись.
А храп оказался хрипом. И он практически затих, пока мы с Маринкой стояли двумя столбами и пялились на эту картину. Вот честно, «Да вашу ж мать!» – самое подходящее для нее название!
Второй внезапный труп в доме меньше чем за сутки!
Даже третий, если считать кого-то в мешке. Хотя кто там мог быть, если Антон-Артем-Андрей тут, прямо перед нами…
– А может, он еще живой?! – спохватилась я.
– Не знаю! Не буду проверять – боюсь! Не тупи, «Скорую» вызывай! – коротко глянув через плечо, вызверилась на меня Маринка.
– А ты полицию! – рявкнула я в ответ.
Мы синхронно потянулись за мобильниками.
Лазарчук приехал вечером.
Уже закончилась безрадостная суета в квартире Ребровых, глубоко шокированных случившимся. Инга Тимофеевна, срочно приехавшая на такси, уверенно заявила: всё, теперь они с мужем квартиру точно продадут, она будто проклятая, одни проблемы с ней.
Уже отпустил нас с Маринкой следователь, отправившийся опрашивать других соседей.
Уже я отскребла от подошвы засохшую конфету, на которую наступила, выйдя во двор, и чуть не грохнулась, поскользнувшись.
Уже примчалась оказывать мне моральную поддержку коротко проинформированная по телефону о новом ЧП Ирка.
Уже вернулись домой Колян и Колюшка, поахали, выслушав новости, и с удовольствием съели сваренный Иркой борщ – лучшую, по ее мнению, форму моральной поддержки.
– Как же я рад вас видеть! – с порога возвестил полковник с интонацией, которая больше подошла бы заявлению «Глаза бы мои на вас не смотрели!».
Он обменялся рукопожатием с Коляном и Колюшкой, которые проявили поразительную деликатность и со словами: «Ну, не будем вам мешать!» – оставили нас на кухне втроем. При этом утащили с собой к телевизору кружки со свежим компотом и половину пирога, тоже спроворенного бесценной Иркой.
– Борщик будешь? – заискивающе спросила подруга угрюмого Лазарчука.
– Буду, – ответил тот с печальной кротостью Сократа, которому предложили порцию смертельного яда.
Ирка налила ему борща, и мы с ней в уважительном молчании отследили, как полковник с прискорбием опустошает свою горькую чашу.
Поев, Серега положил ложку, отодвинул пустую тарелку и, посмотрев грустными глазами приговоренной к утоплению собачки Му-му сначала на меня, а потом на Ирку, риторически вопросил:
– Вот как это у вас получается, а?
– Ты про борщик? Я могу поделиться рецептом, – предложила подруга, притворяясь, будто не понимает, о чем речь.
– Я не про борщик. Я про трупик, – помотал головой настоящий полковник и уставился на меня. – Как, а?
– Клянусь, совершенно случайно! – Для убедительности я размашисто перекрестилась. – Вообще не ожидала ничего такого, сама удивилась!
– Правда? – не поверил Лазарчук. – А вот я почему-то нисколько не удивился. Ни когда про вчерашний труп в этом доме узнал, ни когда мне о сегодняшнем сообщили.
– А что насчет позавчерашнего? – влезла Ирка, которой не давала покоя пропажа мешка то ли с трупом, то ли без.
Она у нас очень хозяйственная, ничем не разбрасывается.
– Да погоди ты с позавчерашним, – отмахнулся от нее Серега. – Я вообще сомневаюсь в его существовании…
– Конечно, какое существование у трупа! – завелась Ирка.
– Да погоди ты, я сказал! – полковник повысил голос.
Подружка притихла, и я смогла вклиниться в образовавшуюся паузу с логичным вопросом:
– А почему ты не удивился, когда узнал про вчерашний труп?
– Минуточку, я вижу необходимость в систематизации, – влезла неугомонная Ирка. – Вчерашний труп – это у нас кто? Золотухин? А сегодняшний?
– Очень хороший вопрос, между прочим! – Я пристально посмотрела на Серегу. – Мы тут немного запутались. По словам участкового, кудрявый дядька с лысиной – Андрей Косоногов. Но жильцы нашего дома под этим именем знали совсем другого персонажа – со стрижкой «канадка»! Так чей же труп мы с управдомшей нашли в квартире Ребровых? Следователь нам не сказал, и это внушает сомнения в его компетентности. Он сам-то знает, чье это было хладное тело?
– Андрея Витальевича Косоногова, именно ему почти год назад сдали квартиру ваши Ребровы.
– А кто же тогда колышки в клумбу забивал?! – возмутилась я.
– Какие еще колышки? – Голос полковника сделался страдальческим.
– Деревянные! Какими вампиров в кино убивают!
– А тут еще и вампира убили? – Лазарчук наконец удивился, причем неприятно.
– Нет. Не знаю. Но тот мужик, которого в нашем доме знали как жильца Ребровых, участвовал как-то в общем субботнике и втыкал в землю колышки.
– Зачем? – встрепенулась Ирка.
Как совладелица компании по продаже принадлежностей для сада-огорода, она живо интересуется разными землеройными работами.
– Не помню, – призналась я. – Но точно безотносительно убиения вампиров.
– Уже хорошо, – устало обронил Лазарчук и крепко потер лоб. – Так… С чего я начал-то?
– С того, что тебя не удивил вчерашний труп, – подсказала Ирка и продемонстрировала похвальное знание материала. – Скоропостижно скончавшийся от отравления самым сильным на Земле природным ядом Петр Золотухин.
– Так почему не удивил-то? – снова спросила я. – По мне, так он удивительно неожиданно появился. В смысле, Золотухин крайне внезапно стал трупом. Жильцов нашего дома это заметно впечатлило, а тебя, значит, нисколько?
– Вообще-то я не должен этого говорить, но будем считать, что ты – важный свидетель, оказывающий помощь следствию, поэтому как бы не посторонняя. А ты… – полковник в сомнении посмотрел на Ирку.
Та быстро спряталась за холодильник и уже оттуда, невидимая, успокоила его:
– А меня тут вообще нет!
– Ну предположим, – неохотно согласился Лазарчук.
Чувствовалось, что делиться с нами секретами следствия ему ужасно не хочется, но вроде как надо.
– Чего ты от меня хочешь, Сережа, скажи честно? – я попыталась помочь ему.
– Веришь – сам не знаю! – Друг пощипал себя за переносицу и несколько раз моргнул. – Мерещится что-то такое…
– Какое? Смелее, мы тут все свои, – подбодрила я.
– Это ты тут вся своя, – громким шепотом поправила Ирка из-за холодильника. – Меня здесь вообще нет.
– Даже не знаю, как это объяснить. – Лазарчук вздохнул и, занятно
