Я тихонько поругивала себя. В принципе, служила безобидному мужику путеводной звездой, если допустить, что она горела у меня во лбу. Именно на нее он шел. Можно и по-другому: шел от столба к столбу. Я просто оказалась очередным.
9
Время тянулось, а скрасить свое ожидание мне было нечем. Да и ноги отстояла. Хотелось отправиться внутрь терминала и попытаться отыскать свободное место, но маячила угроза разминуться с Наташкой, которой по всем меркам следовало бы уже облопаться мороженым на десерт и выползти из ресторана, а заодно из зала приема официальных делегаций и VIP. Неужели равноправие? Международные рейсы тоже тормозят с вылетом? Звонить подруге не хотелось. А из принципа! Променять меня на мороженое и хитрого Серегина! Могла бы и сама позвонить.
В конце концов, наступила стадия пофигизма — закономерный результат всеобъемлющей жалости к себе. Я отправилась обеспечивать себе место для посадки, старательно фильтруя поток пассажиров, провожающих и встречающих. Всех, кто направлялся к выходу. Вот тут-то судьба и «скрасила» мое пребывание в аэропорту, подкинув мне очередной сюрприз. Я оперативно юркнула в сторону. Легко взяв барьер в виде сумки, похожей на длинную раздувшуюся сардельку — искусственно и неожиданно созданное на моем пути препятствие (ребенок изображал тепловоз или буксир-толкач, где сумка — что-то толкаемое), понеслась дальше. Не оглядываясь! Просто боялась еще раз встретиться взглядом с тем типом, который преследовал нас с Натальей от Даниловского монастыря. Наверняка бы узнал, за несколько дней я не очень постарела и изменилась. В вагоне метро он показался мне жутким, сейчас выглядел вполне сносно, походил на отошедшего от дел рядового заросшего бандита. Может, оттого, что лицо спокойно и не искажено яростью, а глаза прикрыты затемненными очками? Волосы аккуратно зачесаны назад и не свисают на скулы. А вот одежда та же самая: джинсы и темно-синяя футболка. Неужели так в одной и щеголяет? Но каков трансформер, а?! Все то же самое, а внешний вид вполне добропорядочный.
Оглянуться позволила себе только у входа в VIРзал. И то благодаря охраннику, который настырно интересовался у меня подробностями о личности, которую я встречаю или провожаю. Номер рейса, откуда, фамилия, имя, отчество. Вот тут я в замешательстве и оглянулась. Смотреть было уже не на кого. Слишком далеко от входа-выхода, да и ушел объект. Охранник насторожился и повторил вопрос. Врать не стала. Пояснила, что встречаю приятельницу — Кузнецову Наталью Николаевну, из ресторана с европейской кухней. Номер рейса не суть важен, но прилетит не иначе как на метле, если ее, наконец, оттуда выметут.
Что говорил мне охранник скучным голосом, не слышала. Решила отбросить амбиции и позвонить Наташке. К моему великому удивлению звонок остался без ответа. Две последующие попытки дали тот же результат.
Наверное, на моем лице появилось что-то такое, что заставило охранника замолчать. Я скороговоркой отбарабанила личные данные Серегина, приблизительное время его отлета куда-то за границу. От «фонаря». Глотнув очередную порцию кондиционированного воздуха, попросила связаться с рестораном и срочно напомнить о моем прозябании по другую сторону зала для избранных если не самому Серегину, то его спутнице. Я так и не поняла, почему меня пропустили. Тем более что возвращаться к давно холодному «горячему» не планировала. Наоборот, рассчитывала на скорое появление перед собой подруги, хотя в душе рос и ширился темный клубок тревоги.
Наташка сидела за столиком никакая, причем одна. Нельзя же считать подходящей компанией четыре пустые креманки от мороженого. Увидеть меня она явно не рассчитывала, а посему разревелась. Вполне интеллигентно и радостно. Иначе зачем ей было скалиться, мученически изображая улыбку?
— Тебя приковали к столу! — с трудом сдерживая испуг, выразила я свое негодование. — И пытали мороженым. Где Серегин? Его время почти истекло. Или рейс перенесли?
— У тебя есть деньги? — давясь слезами, простонала подруга. Я вопросительно подняла на нее глаза. — Надо заплатить за ужин. Только не говори, что он прошел без твоего участия. Есть деньги, спрашиваю?
— Не зна-аю, — теряясь в догадках, протянула я и полезла в сумку. — Если не забыла взять кошелек… Надо же… Не забыла.
— Давай тысячу, остальное наскребу.
Наташкин вздох облегчения поколебал поверхность растаявших остатков мороженого в одной из креманок. Чтобы подруга могла допустить такое безобразие — не вылизать креманку до блеска… Она и не допустила. Уверенность в себе медленно, но верно возвращалась на свое законное место. Физиономия подруги снова обрела все краски жизни.
— Коз-зел! — с чувством выдала она. — Представляешь? Только ты отчалила, как Серегину позвонили. Он тык-мык, а зарядка-то тю-тю! Аж с лица спал. Наташенька, говорит, выручи бывшего однокашника, дай на пару минут свой мобильник, мне срочно по работе перезвонить надо. Я как последняя идиотка достаю мобильник, отдаю ему. Думала, здесь и переговорит, а он телефон хвать, извинился и убежал. С вещами. Я и рта открыть не успела.
— И когда же эта пара минут истекла?
— Больше чем полчаса прошло. Вообрази, какую я из себя мымру корчила перед официантом. Он ко мне с подведением итогов, а я ему очередную порцию мороженого заказываю. Веришь, первый раз вкуса не ощущала и просто-напросто им давилась. Если бы ты не вернулась… Бр-р-р… Даже думать не хочу. Такой удар финансовой дубиной по моему имиджу! Так! Пихаем деньги в официантскую кожаную книжицу-копилку. Шельмец! Наверное, откуда-нибудь за мной следит. Натаскан на неплательщиков. Пусть ему хуже будет — рехнется от чаевых.
— А где же Серегин?
— «Где, где…» Наверняка в самолете. Некогда было мои контакты к себе перенести, так весь мобильник упер. Идем отсюда!
Подруга поднялась с самым беззаботным видом. Я, наоборот, — с озабоченным.
— Надо забежать в туалет. Только мужской, — пробормотала, на ходу соединяясь с Наташкиным мобильным номером… Ничего нового. Те же длинные гудки. Если бы Серегин прихватил телефон с собой, давно бы уже вынул «симку». Или ответил. С издевкой.
С большим трудом я уговорила первого подвернувшегося мужчину зайти в мужской туалет и послушать, не отзывается ли одна из кабинок призывной мелодией мобильного телефона. А «с большим трудом» — постольку, поскольку он, на беду, оказался иностранцем. Неплохо, кстати, изъяснялся на русском, горел желанием помочь «прекрасный дам», но плохо понимал суть просьбы. А когда понял — «прекрасный дам» как раз продемонстрировала последовательность действий (нажимаю на кнопку вызова номера, он идет внутрь и слушает), дверь открылась и без участия иностранца. Вышел уборщик. Наташка мгновенно уловила родную сердцу и близкую кошельку мелодию… Серегин был относительно жив. Причем до такой степени относительно, что всю суету вокруг себя никак не воспринимал. Единственное, о чем на пару секунд обеспокоился сквозь призму мучений, и то левой половиной тела, — дипломат. Догадались по его короткому мычанию.
Реанимобиль ждать себя не заставил. Мы и опомниться не успели, как Валеру увезли. Без дипломата, но с диагнозом «инсульт». В качестве приложения шла частичная парализация — правосторонняя. Дипломат исчез в неизвестном направлении. Все это было непонятно и страшно. До такой степени, что ситуация вокруг казалась безнадежно мерзкой. Ощущение медленного погружения в болото. Еще тот ужас! Не верилось, что организм Серегина нечаянно сработал на самоуничтожение. Имелись серьезные опасения, что ему «помогли». Ровно на половину. Полуживой он или полумертвый, не важно. Крепок оказался мужик, дай Бог ему здоровья! Зря я выкинула этот номер с уходом. Хотела как лучше. О себе не думалось. Попадись мне в эту минуту замеченный мной «трансформер», с рычанием вцепилась бы ему… Нет, в горло и волосы неосмотрительно, саданет коленом под дых, я и отпала. Лучше в ногу. Не важно, какую по счету. Так, чтобы навернулся и лбом об асфальт! А дальше — в порядке исключения из правила «лежачего не бьют» я бы его долго пинала ногами…
Не сразу вникла в просьбу подруги не скрежетать зубами, а когда вникла, еще некоторое время не могла себя остановить. «Добивала» гада уже морально. Да так, что скулы свело. Наташка зациклилась на переживаниях о нелетной погоде и о том, что ее аппарат какое-то время «пел» из унитаза. Это был ее собственный способ уйти от реальности. Пришлось напомнить: в момент обнаружения мобильник просто неприкаянно валялся на кафельной плитке пола.
— Непарализованной рукой Валерка его спас… — легко согласилась подруга и неожиданно заорала: — Не надо мне ничего говорить!!! Ничего не хочу слышать. Валерка самоликвидировался за границу. Собирался улететь и улетел.
— Успокойтесь, женщина. И вы улетите, и мы улетим. — Молодая девица с раздражением двинула Наташку чемоданом. — Люди вон с маленькими детьми маются. Освободите проход!
