– За давностью лет и так ничто им не грозит, – с грустью констатировала я. – Теперь преспокойненько могут признаться даже в ограблении банка на Ясной.
– Не думаю, что они отказались от прежних привычек. Смена государственного строя создает для них дополнительные возможности.
А ведь Гжегож прав. В настоящее время прежние властители могли с удобствами пристроиться к новым кормушкам, и, если будут обнародованы доказательства их преступлений десятилетней или даже пятнадцатилетней давности, они могут этих кормушек лишиться. А кому хочется расставаться с уютным, комфортабельным гнездышком? Из письма Елены следовало, что мой бывшенький располагал какими-то сведениями. А кто поверит, что я, имея в руках ключ от волшебной пещеры Али-бабы, не воспользовалась случаем и не обследовала пещеру с сокровищами? И, естественно, не прихватила кое-что из сокровищ? Возможно, у него и в самом деле что-то затерялось, немудрено, такие горы макулатуры, а подумали на меня…
Гжегож задумчиво произнес:
– Я вспомнил его фамилию. Спшенгель.
Я так и вскинулась.
– Что?!
– Спшенгель его фамилия. А что, знакома тебе?
– Не знаю. Кажется… Нет, точно знакома! Я ведь ее прочла, да не разобрала толком, подумала, речь идет о каком-то сцеплении[6].
– Где прочла?
Я ответила не сразу. Помолчала, собираясь с мыслями.
– В записях своего бывшенького. Видел бы ты эти записки! Отдельные клочки бумаги в беспорядке рассыпаны по столу, не буду уже лишний раз жаловаться – из-за меня все, я такая неаккуратная, у него, дескать, всегда порядок. Может, я и в самом деле нечаянно дунула или задела. Помогала ему всю эту кучу складывать в стопки, и бросилась мне в глаза фамилия. Точнее, обрывок: «Спшенг…» Знаешь ведь, у меня зрительная память. Сразу же ассоциировалось со сцеплением, и поэтому запомнила.
– Выходит, какой-то смысл во всем этом имеется, – заметил Гжегож, кинув взгляд на лежащее на столе письмо Елены Выстраш.
– Может, и имеется.
– Возможно, в письме говорится вовсе не о Спшенгеле, но, если этот твой собирал досье на Спшенгеля и ему подобных, тебя непременно заподозрят в том, что ты слишком много знаешь. Нашла с кем связаться!…
– Вот и нашла! Объяснила же, он поначалу производил хорошее впечатление! А я уже разошлась с прежним! И нечего тут…
– Ладно, ладно, успокойся.
Несправедливо это. Упрекает меня, а ведь, если подумать, с этим бывшеньким я сошлась только потому, что Гжегож уже женился во второй раз. Сам виноват, связался с какой-то бабой… Ладно, не буду к ней цепляться, раз она такая больная и несчастная. Да и я хороша, непременно подавай мне контрразведку, дура несуразная…
– Мне пора, – вздохнув, произнес Гжегож. – Сама понимаешь, надолго исчезать я не имею права. К тому же в час у меня деловая встреча с клиентом. Теперь мы встретимся только в понедельник, субботы и воскресенья я обязан проводить дома. Слушай, а ты не могла бы пораньше уйти из номера? Посиди в бистро, рядом с гостиницей, а этот негр пусть себе приберет в номере…
Я решила не ездить на метро. Подземный Париж я знала превосходно, теперь самое время познакомиться с наземным, буду ездить только на автобусах.
Времени у меня вдоволь, девать некуда, так что не страшно, если и заеду не туда, куда хотела.
Наметила я две экскурсии: побывать в Версале и обойти пешком оба острова, Ситэ и Св. Людовика. На островах я намеревалась самостоятельно отыскать место, где в XIV веке Филипп Красивый сжег на костре тамплиеров. Естественно, я понимала, что с тех пор прошло немало лет, вряд ли сохранился зеленый мысочек и пасущиеся на нем козы, но очень надеялась, несмотря на пролетевшие столетия, определить место с помощью дедукции. Нет, не было у меня никакой личной ненависти к тамплиерам и не приводила в восторг их мученическая смерть в пламени костра. Просто я всегда интересовалась историей и мне доставляло удовольствие исторические факты привязывать к местности.
Из планов моих ничего не вышло. Неожиданно увидела из автобуса знакомые очертания Сан Лазар, вышла, а отсюда уже рукой подать до скопища магазинов с твердыми ценами. В них, в магазинах, я и застряла. Когда вышла, мне уже было не до Версаля и не до островов: нагрузилась сверх возможностей, пришлось возвращаться в гостиницу.
А потом уже поздно было отправляться в турпоходы и я ограничилась тем, что осматривала Париж из окна автобуса. А если честно, меня опять тянуло в магазины, ибо требовалось купить комбинацию. Обычную женскую комбинацию, что носят под платьем. Задача уже давно была не из легких. Современная мода изничтожила с корнем этот предмет нижнего белья, вместо таких привычных комбинаций в магазинах всего мира продавались либо короткие маечки до бедра, очень удобные, если носишь брюки, либо же роскошные одеяния до полу из натурального шелка, с ручной вышивкой, и стоили они столько же, что и бриллиантовое колье. Продавались еще и теплые фланелевые изделия на зиму, мне же требовалась обычная традиционная рубашка на узких плечиках. Не одна требовалась, много.
И вот, любуясь Парижем через окно автобуса, я вдруг увидела магазин с такими рубашками в одной остановке от площади Бастилии. Нет, я не кинулась к выходу, расталкивая пассажиров, а просто постаралась запомнить место. На витрине универсального магазина мелькнуло еще кое-что, привлекавшее меня, и я решила непременно отправиться сюда специально, в понедельник например, или лучше всего во вторник.
А пока автобус стоял на остановке, я глаз не сводила с драгоценных комбинаций, наслаждаясь их видом. Автобус стоял дольше обычного, видимо, впереди образовалась пробка, и это дало мне возможность стать свидетельницей интересной сценки. Что-то она мне напомнила, кажется, где-то я уже видела нечто похожее.
Две бабы, подойдя с разных сторон к витрине магазина, остановились, поглядели на витрину, поглядели друг на дружку, а затем как по команде отвернулись и удалились в противоположных направлениях, причем каждая помаршировала туда, откуда только что пришла. Мне не было необходимости ломать голову над причиной странного явления, причина была яснее ясного: на бабах были одинаковые шляпки. Это надо же, в Париже наткнуться на свою шляпку! Так не повезло!
И тут уж услужливая зрительная память подсунула мне картинку из давнего прошлого. Я ожидала Гжегожа в кафе. Наша встреча была вызвана служебной необходимостью, но мы надеялись извлечь из нее и кое-что личное. Я пришла раньше, так получилось, села за столик как раз напротив зеркала и увидела вдруг перед этим зеркалом двух мужчин.
Они тоже подошли с двух противоположных сторон, на мгновение остановились перед зеркалом и вдруг увидели в нем самих себя. Оба были жутко кудлатые, бородатые и усатые, волосья торчали из них во все стороны. Авангардная молодежь. Тогда еще усы и бороды не стали повсеместной модой, эти хотели выделиться любой ценой. И надо признаться, это им удалось, очень даже выделились из ряда обычных молодых людей, оба скорей походили на лохматых обезьян. К тому же в данном случае оказались похожими, как две обезьяны-близнецы. Растительность на мордах этих типов была одного цвета, формы и длины. И наверняка каждый из них считал себя явлением уникальным, был уверен, что второго такого не существует в природе, и вот поди же! На лицах этих обезьян отразилось абсолютно идентичное выражение – сначала ошарашенности, а потом глубочайшего негодования. Они одинаково насупились, одновременно повернулись друг к другу спинами и поспешили разойтись в противоположные стороны. Ну в точности как две бабы у витрины парижского магазинчика.
Я еще смеялась, когда за столик присел Гжегож. Спросил о причине такой веселости, я описала сценку и показала одного из шимпанзе, который тоже присел за столик кафе.
– А, знаю, его зовут Ренусь! – тоже смеясь сказал Гжегож. – Мы не очень близкие знакомые, я его распознаю в основном по лохмам. Слышал, он тоже собирается за границу, но сомневаюсь, что его пустят, ведь уже своим внешним видом выражает протест против существующего строя.
Не зная, что бабы у витрины магазинчика с комбинациями подарили мне ключ к разгадке тайны, я поехала на своем автобусе дальше, когда он смог наконец двинуться, проехала нужную мне остановку и очень кружным путем, нога за ногу, не торопясь, добралась до своей гостиницы. Вот так остались невыполненными мои планы, а поскольку я прошла пешком многие километры, уже не было желания больше никуда выходить.
В воскресенье я было собралась ехать в Версаль на машине, да вспомнила о том, что лежит в багажнике, и ехать расхотелось. Ограничилась островами, обследовала их очень тщательно, но никаких следов тамплиеров не обнаружила, зато ноги отказывались служить. На обратном пути с завистью смотрела на водителей, едущих себе на машинах. Им хорошо, наверняка ни у одного из них нет в багажнике отрезанной человеческой головы…
