И Аська принялась бурно фантазировать, как ее новые приятели включают счетчик, сколько процентов от тридцати тысяч придется Балаболу выкладывать за день просрочки, и так далее. А договорилась она до того, что пугливый Балабол начнет от кредиторов скрываться, но они его найдут и будут мочить!
Насчет «мочить» Аська повторила неоднократно и со злодейским восторгом. Уж очень напакостил ей первый любовник.
Шурик понимал, что она сочиняет прямо на ходу, упиваясь подробностями. Более того — Шурик знал, что она сию минуту увлечена не столько местью, сколько творческим процессом. Он, между нами говоря, сам тоже порядочный фантазер. Одни проекты будущего аквариума чего стоят! Но все же ему стало жутко. Он знал, что такая продажа расписки и включение счетчика — в наше время дело обычное, что Аська не сама это придумала, и что отчаявшийся выбить кровные денежки кредитор на все способен.
Даже если новые Аськины приятели и не были такими махровыми уголовниками, как красочно изобразил их Шурик, все равно они спьяну могли купить у Аськи расписку. И дальше все действительно бы развивалось по создаваемому ею наспех сценарию. Точно так же, как сегодня прятался от Аськи, Балабол будет скрываться от этих деятелей. Но только он не постесняется позвонить жене и на работу — ведь он не состоял с Балаболом в преступном сожительстве! И начнутся интересные дела…
Тут за дачей раздался наконец собачий лай!
Это могло означать лишь одно — покрытая шерстью акула, выспавшись в холле, пошла подышать свежим воздухом и наткнулась на Балабола.
— Ну, наконец! — только и успел сказать Аське Шурик.
С этим многозначительным словом он сиганул (возможно, так и было) от кухонного окна под навес. Дальше свершилось невероятное и непостижимое. Шурик вскарабкался на стол, со стола — на какие-то ящики, а уж оттуда — на прицеп. При этом он успел цапнуть со стола молоток. То есть к явлению ротвейлера Бруно подготовился как только мог.
Но вместо пса из-за угла дачи возник Балабол.
Свет из кухонных окон позволил Шурику разглядеть его физиономию. На ней был начертан ужас.
— Ходу! Сматываемся! — вертясь в поисках Шурика, громко зашептал Балабол.
— Сюда! — приказал ему Шурик.
— Ты чего? — изумился Балабол, узрев Шурика на прицепе. — Спятил, что ли? Я говорю — драть надо, пока целы!
— Лезь сюда! — продолжал уговаривать Шурик. — Здесь он тебя не достанет!
— Ага! Не достанет! За милую душу!
— Не допрыгнет!
— А какого хрена прыгать? Прицелится и готов! Тут никто не услышит, вокруг — ни души!
— Он прицелится, а мы его — молотком меж рогов! — бодро пообещал Шурик, имея, конечно же, в виду уши ротвейлера.
— Да ты что? Совсем сдурел? — взвыл Балабол. — Молотком меж рогов?! Вот так прямо она к тебе подойдет и скажет — давай, стукай меня молотком, а то мне жить чего-то надоело!
И только тут Шурик понял, что он-то говорит Балаболу о ротвейлере Бруно, а вот о ком толкует ему Балабол, еще догадаться надо.
Аська торчала в кухонном окне и с наслаждением любовалась перепуганным Балаболом.
Выяснилась такая история. Балабол погнался за алкашом. Он хотел подмять под себя эту сволочь, заложившую его утюжный склад, и месить кулаками, пока не протрезвеет.
Вслед за алкашом он обошел дачу.
Чего искал алкаш с фонариком, сказать трудно. Он лишь бормотал о втором годе тренировок и попал наконец в квадраты света из окна в холле. Тут он задумался, глядя на фонарик. Задумался и Балабол, потому что у одного из окон холла курил Фред с кем-то из гостей. Балабол охотно затеял бы драку с беззащитным алкашом при совершенно посторонних людях, но Фред его знал. Драка могла выйти боком.
Оставалось ждать, пока хозяин дачи накурится вдосталь.
Тем временем алкаш побрел к веранде и там остановился, невнятно бормоча. Балабол же побоялся пересекать светлую полосу и потерял время.
Когда же он смог наконец в три прыжка достичь алкаша и даже замахнулся, чья-то неожиданная рука выдернула алкаша из-под удара, а перед Балаболом возникла женщина в длинном платье. Она целилась в Балабола из пистолета.
— Ну? — сказала женщина.
Одного этого слова вполне хватило, чтобы Балабол попятился и дал деру.
— Женщина? — изумился Шурик.
— Женщина, — повторил Балабол.
— Не было на даче никакой женщины! — подала голос Аська. — Это я точно знаю. Женские вещи есть, а жена Фреда сейчас на югах.
— Была, — тупо повторил Балабол. — Была женщина. Наверно, она с самого начала здесь сидела. Это она пистолет прихватила и фигу подсунула!
— Какую фигу? — изумилась Аська. — Ты пьян, что ли?
Балабол даже не осознал, что Аська сейчас опаснее покрытой шерстью акулы и женщины с пистолетом вместе взятых. Он вступил в пререкания с ней совершенно естественно, как будто не было всех бурных событий этого дня.
— Это действительно была женщина, — убежденно стал внушать Аське и Шурику Балабол. — Она сидела в комнате и подменила футляры! У нее твой парабеллум, понимаешь!
— Дружок?! — врубился Шурик.
Но тут у него в голове завертелись необъяснимым хороводом скрипка, Дружок, фига и мотоцикл. Связать эти предметы между собой логически Шурик не мог.
— В длинном платье? — продолжала допрос Аська.
— В длинном пестром платье! И с парабеллумом!
— Да нет же на даче никакой женщины! — прямо взвыла Аська. — Я здесь единственная женщина! Если бы она была, Герасим бы знал!
— А кто такой Герасим? — уже впадая в прострацию, поинтересовался Шурик.
— Ну, йог! Он здесь живет и дачу караулит. Он бы видел, если бы женщина в длинном платье пришла!
— Йог Герасим… Тоже неплохо… — прокомментировал Шурик.
— Сматываться надо, — продолжал долдонить Балабол. — Она сейчас сюда явится! Вместе с пистолетом!
— А как же утюги? — не удержался от ехидства Шурик.
— Какие утюги? — сразу же врубилась Аська.
— А-а… — махнул рукой Балабол. — Накрылись утюги! Ну их к лешему!
И он устремился к угловому перелазу. Шурик понял, что сейчас произойдет. Балабол умчится на мотоцикле, бросит их с Аськой на произвол судьбы. А как они будут выбираться с уголовной дачки — это уже их проблемы!
— Стой! — нечеловеческим шепотом заорал Шурик. — Стой, а то хуже будет!
Возможно, за тридцать пять лет жизни это была первая угроза в устах Шурика. Обычно он управляется с ослушниками на вербальном уровне, потому что язва. Его язычка вся их контора боится.
Балабол кинулся в угол, к своему перелазу, забрался в него, но, вместо того, чтобы спрыгнуть в переулок, рухнул обратно под навес. Шурик, добрая душа, прежде всего подумал о том, что Балабол мог получить травму — хотя, если судить по его описанию Балабола, того можно травмировать только железобетонной плитой или рессорой от трактора «Беларусь». Шурик отцепился от подоконника, за которым недоумевала Аська, и устремился к Балаболу.
— Она! — хрипло сказал Балабол. — Эта, в платье! С пистолетом! В переулке! Мой мотоцикл ищет! Все! Кранты!
— На кой ей твой мотоцикл? — изумился Шурик.
— Откуда я знаю?! А вдруг это ее мотоцикл? А вдруг скрипка тоже — ее? — бормотал Балабол, но Шурик не придал никакого значения балабольской панике. За сегодняшний вечер Балабол окончательно утратил его доверие.
— Все! Конец утюгам! — взвыл Балабол.
— Да что за утюги такие? — раздался под самым Шуриковым ухом Аськин голос. Оказывается, она выскочила с кухни и тоже забралась под навес.
Тут возникла пауза.
Балабол, насколько мог, незаметно двинул Шурика в бок и показал ему пресерьезный кулак. Что, видимо, означало — расскажешь, убью!
Но Аська тоже обратила внимание на балабольскую пантомиму.
— Шурка, если ты не объяснишь, что это за утюги, я тебя убью, — сказала она открытым текстом.
Шурик оказался между двух огней.
Но если бы Балабол просто двинул его кулачищем, то сообразительная сестричка нашла бы более изощренный способ казни. Шурик уже догадывался, что ей первое придет на ум, и не ошибся.
— Если вы оба немедленно мне не объясните, что за утюги такие, я заору, — пообещала Аська. — И вас повяжут! Тогда я скажу наконец Фреду, что ты мой должник, и отдам ему расписку! Он мне даст те самые двадцать тысяч, что ты ему должен, а с тебя станет требовать уже тридцать! Ясно? И через три дня он включит счетчик! Ну, доволен?
Балабол схватился за забор, но вовремя вспомнил про жуткую женщину с пистолетом. Он беспомощно взглянул на Шурика. Этот взгляд означал: все, кранты, ловушка, спасайте, тону!
— Понимаешь, Аська, в общем-то он Фреду ни копейки не давал, — честно признался Шурик. — Он эти твои двадцать тысяч в выгодное дело вложил.
— Что за дело? — удивилась Аська. — И в чем выгода?
— Он их в товар вложил… Приобрел партию дефицита до подорожания. Спрятал. А у него всю партию сперли.
