Иоанна Хмелевская - Проза жизни

   — Пожалуй, надо что-нибудь прикупить, - обронила она небрежным тоном, долженствующим показать, что отсутствие в комнате предметов первой необходимости допущено по ее недосмотру и с финансами вовсе не связано.

   — Я уже понял, что сюда надо являться готовым ко всяким сюрпризам, но чтобы музыки не было... Ясно, к тебе надо ходить со своим транзистором, - с издевкой произнес Богусь, вынимая сигареты. - Закуришь?

   Тереска чуть не подскочила.

   — Разве ты куришь?

   — Курю. А ты нет?

   Гордость взяла верх над чувствами.

   — Конечно нет, хотя это модно, - ответила Тереска, не скрывая презрения. - Но за модой я не гонюсь, мне вообще стадные увлечения не по душе. А ты... ты же не курил в лагере?

   Богусь пожал плечами.

   — В лагере кончалось мое детство, - снисходительно пояснил он. - В детстве я не заводил вредных привычек, чтобы не нарываться на неприятности. Сама знаешь, как это в школе делается. Я не охотник прятаться по сортирам. Ну а теперь поводы для самоограничений исчезли.

   Тереска кивнула. Чувства вернулись на свое место. Богусь снова стал независимым, храбрым, взрослым и еще более неотразимым. Все его слова и поступки казались ей достойными восхищения.

   — Конечно, взрослым многое разрешается, - признала она.

   Богусь глядел на нее недоверчиво.

   — Слушай, а ты правда никуда не торопишься? Мне кажется, я тебе помешал.

   — Почему это?

   — Потому что ты сидишь как на иголках. Да и твое облачение домашним платьем не назовешь, хотя в качестве пеньюара это даже оригинально.

   Затопившие ее волны блаженства стали спадать, уступая место прозе жизни, довольно-таки жестокой. Пришлось вспомнить о своем жалком наряде. Переодеться, что ли? Снять жакет, сменить проклятую юбку и грубые башмаки, показаться ему наконец в женственном виде... Нет, слишком поздно. Образ Шпульки, обреченной на тоскливое ожидание у насыпи, возник перед ней немым укором. В темноте Шпульку с места не сдвинешь, а ведь это их последняя поездка.

   Тереска заколебалась.

   — По правде говоря... - Отважилась она наконец. Богусь тут же вскочил на ноги.

   — Что ж ты мне сразу не сказала?

   Расстроенная Тереска неохотно последовала его примеру. Немного наберется на свете дел, которые нельзя отменить даже ради Богуся... Такое из-за этих саженцев невезение! Надо бы ему все как следует объяснить, а то чего доброго обидится, подумает, что его визиты сюда нежелательны. Однако в глубине души Тереска смутно сознавала, что общественным поручением и садом для несчастных детишек Богуся не проймешь, как бы еще на смех не поднял ее неотложное дело. Впрочем, в этом деле есть и другие, весьма существенные моменты.

   — Признаться, - заговорила она в порыве вдохновенья, - мне действительно надо обделать одно дельце, пока не стемнело.

   — Родители запрещают поздно возвращаться?

   — Не родители, а милиция.

   Богусь, уже дошедший до дверей, изумленно обернулся.

   — Вот это да! А что ты натворила?

   — Влипла в дурацкую историю, - ответила Тереска, радуясь возможности сообщить, что и в ее сереньких буднях есть место интригующим авантюрам. - Я уже тебе говорила про свои идиотские проблемы. Нас со Шпулькой пытаются убрать какие-то типы. Помнишь Шпульку? Так вот, типы подозрительные, замышляют преступление, а опознать их можем только мы. Вчера вечером они за нами следили...

   Заинтригованный Богусь смотрел на нее пристально, но недоверчиво.

   — А вы случайно манией преследования не страдаете?

   — Если и страдаем, то не в одиночку. К нам подключилось все местное отделение милиции. В темных местах нам появляться запретили. Я, конечно, не очень-то этих типов боюсь, но Шпулька перепугана страшно, и можно ее понять. Она меня сейчас ждет, мы с ней должны съездить за город.

   — Интересно, - сказал Богусь, спускаясь по лестнице. - Разумеется, я тебя задерживать не стану. А какое они замышляют преступление?

   — Понятия не имею. Мы знаем, что они кого-то хотят убить, а вот кого, неизвестно. Милиция занялась этим делом, мы не встреваем.

   — Правильно, от таких дел лучше держаться подальше. Значит, по вечерам тебя из дома не выпускают?

   — Ну что ты! Конечно, выпускают. По городу мне разрешено гулять, нельзя только заходить в места, где темно и пустынно. В кино, например, ходить можно... Я так давно в кино не была!

   В горле у Терески словно картофелина застряла, жесткая и сырая. Что если он не понял намека?.. Распрощается и исчезнет, а потом снова явится в самый неподходящий момент... Нет, больше ей такого не вынести...

   — В кино можно? — оживился Богусь. - А что, неплохая идея. Ты какой фильм хочешь посмотреть?

   — Да хоть какой, я давно уже ничего не видела.

   — В «Палладиуме», кажется, идет интересный фильм. Надо будет тебя на него сводить.

   — Может, сходим завтра? — робко предложила Тереска. Затаив дыхание, она ждала ответа.

   — Нет, завтра не получится, а вот послезавтра сходим. На шестичасовой сеанс.

   Богусь смолк, размышляя о том, что сводить в кино потенциальную жертву убийства даже интересно. К тому же его разбирало любопытство, что наденет на себя Тереска по такому случаю.

   — Ладно, значит, послезавтра, - согласилась Тереска, стараясь не взорваться от счастья. - А где мы встретимся?

   — В центре где-нибудь. Можно перед «Орбисом» на Братской. В полшестого. Согласна?

   Тереска была согласна на любое место и на любое время, даже на трамвайное депо в полночный час. Ей было невдомек, что Богусь, собравшийся кое-что уладить в «Орбисе», нарочно выбрал филиал поблизости от кинотеатра — он опасался, как бы дама не опозорила его своим нарядом, если с ней придется ехать через весь город. Тереска не знала о его тайных опасениях, а если бы узнала, все равно не стала бы отказываться от счастья. Наконец-то ее любовные дела пошли на лад!

   Добравшись до калитки, оба занервничали. Богусь только сейчас заметил, что грязную тряпицу Тереска прихватила с собой. Его даже в жар кинуло при мысли, что кто-то сможет увидеть его в таком обществе. Он лихорадочно выискивал благовидный предлог, чтобы отделаться от девушки. Тереска, жаждавшая, чтобы Богусь проводил ее, тем не менее тоже была непрочь от него отделаться: незачем Богусю знать о саженцах, а тем более о том, на чем они их перевозят. Шпулька наверняка держит колымагу на виду, а может, даже расселась на столешнице...

   Надежда увидеться с Богусем послезавтра вдохнула в нее силы.

   — Не провожай меня, - самоотверженно сказала Тереска. - Мне придется лететь сломя голову, а вид у меня и без того дурацкий.

   — Да, если оба мы полетим сломя голову, это будет зрелище для закаленных, - согласился Богусь, чувствуя к Тереске чуть ли не благодарность. - Тогда чао, держись. Постарайся, чтобы тебя не убрали, хотя бы до послезавтра. Говорят, фильм хороший...

   Разъяренная получасовым ожиданием Шпулька поняла все с первого взгляда. Тереска излучала сияние, и казалось, у нее выросли крылья. Она явилась преображенной.

   — Значит, я тут торчу людям на смех из-за Богуся, - едко заметила Шпулька. - Он мне уже осточертел, этот Богусь, только лишние хлопоты из-за него... Ты что, не видишь, что уже темнеет?

   Тереска не видела, ей сейчас было бы светло даже в кромешной тьме.

   — Вовсе не темнеет, солнце еще не зашло. Да, я виделась с Богусем, он пришел как раз в тот момент, когда я выходила. А ты откуда узнала?

   — Солнце уже зашло, это ты вместо него сияешь. И узнавать не надо. Только запомни раз и навсегда, я не собираюсь быть вечной жертвой твоих любовных делишек. Выбирай! Богусь или бандиты.

   — Я выбираю Богуся, - без колебаний объявила Тереска. - Хватит ко мне цепляться, едем туда в последний раз. А завтра смотаемся в Тарчин.

   — Завтра! — мрачно отозвалась Шпулька, разворачивая колымагу. - Стало быть, завтра Богусь занят. Ты на этом Богусе помешалась, носишься с ним как с писаной торбой.

   — Завтра Богусь действительно занят, а послезавтра мы с ним идем в кино. Жизнь прекрасна!

   — Для кого как, - пробурчала Шпулька, отталкиваясь левой ногой. - Мне от нее никакой радости.

   Тереска пустила в ход правую ногу и, с трудом оторвавшись мыслями от Богуся, сочувственно взглянула на подругу.

   — Что-то случилось?

   — Закрыли буфет, где подрабатывала мама, - мрачно сообщила Шпулька. - Опять мы сядем на мель. Ума не приложу, что делать.

   — О Боже, только не об этом! — простонала Тереска, чувствуя, как меркнет ее радужное настроение. - Стоит мне задуматься о деньгах, как руки опускаются... Ни транзистора, ни проигрывателя, ни фотоаппарата, ни приличных шмоток, сапог и зимнего пальто — и тех нету. А отец заладил одно: воровать не буду!

   — Мой твердит то же самое, - вздохнула Шпулька. - И откуда только люди берут деньги для своих чад? Кристина получает все, чего душа пожелает, и этот ее... жених тоже. Родители им ни в чем не отказывают.