Ирочка поджала губы.
— Ну, уж не знаю, что в ней такого удивительного. Я замечательно отношусь к Танюше, но уж очень она бесчувственная. И лицемерная. Сначала держалась со мной по-дружески, особенно в присутствии Ярослава и Владика, а вчера, когда они отправились к вам на гору, ни с того ни с сего нагрубила мне. Я начала рассказывать ей один случай из своей жизни, а она оборвала меня прямо на полуслове: «Извини, Ира, но мне это неинтересно», прямо так вот и заявила. Господи, да с чего она так нос задирает! Приехала из какого-то задрипанного городишки, а корчит из себя великосветскую даму.
— А я думала, вы подруги.
— Подруги? Мы и виделись-то с ней до этой поездки от силы раз пять-шесть. Владик ее только полгода назад привез из какого-то Мичуринска. Не понимаю, чего он в ней нашел.
— По-моему, она настоящая красавица.
— Ну, это дело вкуса. На мой взгляд, чересчур черна. Брови, глаза — словно у татарки. Да и волосы темноваты. — Тут Ирочкин взгляд упал на мою смоляную шевелюру, и она несколько смутилась. — Нет, бывают, конечно, симпатичные брюнетки, но недаром же эталоном красоты всегда считались блондинки.
— Да, мужчины чаще всего отдают предпочтение блондинкам, — согласилась я, чтобы рассеять ее смущение.
— Вот и я говорю! — обрадовалась Ирочка. — Наверное, это неспроста. И потом, в женщине же не только внешность важна. А что у этой Татьяны, кроме гонора?
— Машенька — это жена Генриха, помнишь? — так вот она считает, что у Татьяны есть какая-то печальная тайна. Машеньке показалось, что у нее очень грустные глаза.
— Что-то я не заметила, хотя причин для грусти у Татьяны больше чем достаточно. Ты знаешь, что Владик у нее второй муж? Так вот, первый был каким-то психом и покончил с собой. Представляешь, какой кошмар? А ей хоть бы что!
— Господи! — Потрясенная Ирочкиной новостью, я даже остановилась. — Она тебе сама рассказала?
На этот раз смущение Ирочки было настолько явным, что она, несмотря на весь свой профессиональный опыт, не сумела его скрыть. Заметив мою усмешку, она вспыхнула и заговорила довольно злобно:
— Ну да, я подслушала, а что тут такого? Ярослав мне никогда ничего не рассказывает. Другие жены всегда все знают про друзей мужа, а из моего слова не вытянешь. Я расспрашиваю и прямо, и намеками, а он только отмахивается.
— А ты уверена, что все поняла правильно? Я имею в виду Татьяну.
— Ну знаешь! Что же я, по-твоему, все нафантазировала? — враждебно уставилась на меня Ирочка.
— Нет-нет, это я от растерянности, — поспешила я успокоить собеседницу и тут же сменила тему:
— А с Ниной и Мироном ты давно знакома?
— Да нет, около года… Правильно, Ниночку я впервые увидела на нашей свадьбе, а Мирона месяцем раньше. Но общались мы редко. Раз в месяц, наверное, собирались, да и то иногда без меня. У меня ведь часто то спектакль внеплановый, то гастроли. Такая работа тяжелая, прямо сил нет. Главреж никак в покое меня не оставит. То одну роль подсунет, то другую… А когда идут гастроли — вообще хоть караул кричи!
— Да, не позавидуешь тебе. Значит, у вас с Ниной и Татьяной знакомство практически шапочное? — поторопилась я перевести разговор в прежнее русло.
— Ну, можно и так сказать. Мужья у нас, конечно, часто общались, но в основном на работе. А семьями мы собираемся от случая к случаю. Потому они и задумали эту совместную поездку к морю. Боже, чего нам стоило устроить, чтобы отпуск у всех в одно время получился! Татьяна за свой счет ушла, я главрежа еле уломала, а Ярослав, Владик и Мирон вообще все правила нарушили. Представляешь, сразу два директора и один замдиректора фирмы в отпуск ушли! И вот чем все это кончилось! — Ирочка всхлипнула. — Знала бы, ни за что бы не поехала!
— Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, — глубокомысленно изрекла я.
— Чего? — не поняла Ирочка.
Я не ответила, потому что заметила впереди Славок. Ирочка была права: оба они выглядели ужасно, словно после тяжелой болезни. Наверное, впервые в жизни я усомнилась, так ли уж плох был Мирон. Кто я, собственно, такая, чтобы его судить?
— Привет! — сказала я, когда мы подошли ближе. Славки нервно дернулись, потом узнали нас, и лица их немного прояснились. — Вы дозвонились?
Они только молча кивнули в ответ. Я поняла, что лучше о звонке не расспрашивать, и сказала:
— Ребята пошли навестить Нину. Мне, наверное, тоже пора. Ира, ты со мной?
— Знаешь, ты, наверное, права. Не стоит Ниночку утомлять. Лучше я схожу в другой раз.
— А как мне найти ее комнату в медпункте, не подскажешь?
— От холла направо. Предпоследняя дверь по правую сторону.
Я кивнула и побрела к лечебному корпусу. В самом здании было пустынно. Я не встретила ни одного человека, пока разыскивала нужную дверь. За дверью скрывался небольшой чистенький бокс с традиционной никелированной кроватью и тумбочкой. За тумбочкой стоял пустой стул. На кровати, лицом к окну, лежала неподвижная фигура. Больше в палате никого не было.
Я тихонько приблизилась к кровати и, наклонившись, убедилась, что передо мной Нина и она, видимо, спит, поскольку глаза у нее закрыты. Немного постояв у изголовья, я на цыпочках вернулась к двери. В коридоре по-прежнему было пусто.
Выйдя из здания, я направилась к пляжу, решив, что ребята, скорее всего, там. Как выяснилось, ошиблась я всего на две трети. Солнце уже село за скалы, и людей на берегу было немного. В самом дальнем конце пляжа одиноко сидел Марк. Больше, как ни старалась, никого из наших я не обнаружила.
— А где остальные? — спросила я, подойдя к Марку.
— Угадай, — буркнул он, не оборачиваясь.
— В столовой?
— Почти угадала. В столовой Прошка, а Леша разыскал перед автобусной стоянкой фанерную карту Крыма, нашел с десяток неточностей и пришел в страшное возбуждение. Стоит там и сверяет фанеру со своей картой.
— И давно они ушли?
— С полчаса, наверное. Прошка наведался в изолятор, выяснил, что Нина еще спит, и отправился навестить пищеблок. Леша покрутился у медпункта и тоже исчез. Я случайно его потом заметил.
— А откуда у него карта?
Марк покосился на меня и скептически хмыкнул:
— Ну и вопросы у тебя, Варвара! Ты что, не заметила, что Леша с ней последние три месяца не расстается? Разве мог он оставить эту драгоценность дома?
Я вздохнула и опустилась на гальку.
— Как ты избавилась от Ирочки? — спросил Марк, покосившись в мою сторону.
— Мы Славок встретили. Она предпочла их общество. На Славках действительно лица нет. Наверное, Мирон все-таки был неплохим парнем.
Марк покачал головой.
— О вкусах, как известно, не спорят, но представь себе на минутку, что ничего не произошло. Согласилась бы ты поменяться с Ниной местами?
— Ну это уж чересчур! Что за нелепая фантазия! — Я содрогнулась. — Не уверена, что и на своем-то месте смогла бы долго его выдерживать. А ведь у меня всегда была возможность повернуться и уйти. Да, все-таки не понимаю я Нинку. Зачем она за Мирона вышла? Помнишь, ей ведь довольно долго нравился Славка — который Владик. Жаль, что он не ответил ей взаимностью. По крайней мере, у меня бы осталась подруга. Хотя справедливости ради надо признать, вкус у него оказался отменным. Жену себе выбрал — на заглядение.
— Да, кстати, — Марк решительно вскочил, — почему бы нам ее не поискать? О чем эта белобрысая сорока трещала? Если я правильно понял, Татьяна в медпункте. Ты ее не встретила?
— Нет. Я только к Нине заглянула и сразу ушла. В палате никого не было. В этом лечебном корпусе вообще на удивление пусто. Ни тебе страждущих толп, ни эскулапов. И где там искать Татьяну, не представляю. Не ломиться же во все двери подряд.
— Ладно, все равно нужно извлечь Прошку из столовой.
Леша сидел на лавке у входа в лечебный корпус. В стороне мы заметили Прошку, который что-то втолковывал тетке с огромной корзиной. Увидев нас с Марком, он торопливо запихнул за пазуху внушительный сверток и с независимым видом зашагал к нам. Леша изучал потрепанную, истершуюся на сгибах карту и не обратил на нас ни малейшего внимания. Я пристроилась рядом.
— Тебе еще не прискучило это занятие? — ворчливо поинтересовалась я, возвращая Лешу к действительности. — Марк говорит, ты этой бумажонкой по ночам вместо простынки укрываешься. Вон, уже дыры в ней протер!
Леша посмотрел на меня с укоризной. Тем временем Марк угрюмо наблюдал за приближением Прошки.
— Что там у тебя? — инквизиторским тоном поинтересовался он.
— Где? — притворно удивился Прошка, озираясь по сторонам.
— За пазухой.
— Ничего.
— Ничего? А как ты успел за каких-то полчаса отрастить такое брюхо? От тебя, разумеется, всего можно ожидать, но я никогда не слышал, чтобы ожирение развивалось такими темпами. Так что там?
Мы с Лешей переглянулись. Видимо, Прошка купил у тетки с корзиной что-то съестное. Марк всегда зорко следил за его аппетитом, Прошка же взвивался при малейшем намеке на свою прожорливость. Нервотрепка минувшей ночи и утреннее потрясение едва ли прибавили им терпимости. Взрыв казался неминуемым.
