— Еще как! И с такими последствиями!
— Какими? Ой, понятно, что сейчас все равно не успеешь рассказать. Вы обедаете? Или ужинаете?
— Рыба. Олаф любит рыбу.
— Вот незадача, а ведь Алиция как раз наоборот… А эта Юлия заговорила наконец?
— Что ты! Половину жарила я, мне нравится.
— Ну и разговорчик у нас, глупее не бывает. Я теперь не усну от любопытства Так и сидят как приклеенные, никуда не поехали?
— Разумеется, даже представить себе не могу, как бы это выглядело, не сожги я весь сушняк… А так, во всяком случае, хоть ходить можно, и есть на что посмотреть.
— Поняла, это ты вставляешь, чтобы они не поняли, о чем речь. Я пока не въезжаю, но мне это запомнить?
— С какой радости?
— Не знаю. А как ты думаешь, когда я приеду, он снова набросится? Это у него постоянный рефлекс?
— Понятия не имею, но предчувствия у меня дурные.
— Может, мне как-нибудь тайком пробраться, чтобы не через главный вход? Через сад или какую дырку в изгороди?
— Надо подумать. Я, пожалуй, почищу дорожку от этих колючек…
— Поняла, ты не о колючках говоришь. Вот черт, эта зараза дирижер уже ногами сучит, мне пора…
— Правильно понимаешь ситуацию. Привет Вернеру! — Я повесила трубку, тихо надеясь, что мне удалось провести разговор без особых накладок. — Всем большой привет от Мажены! — громко заявила я, почти перекрыв очередное вымеем Олафа. — От Вернера скорее всего тоже, хотя он был плотно окружен фанатками, и антракт уже кончился.
Алиция перегнала весь табун гостей в салон и от отчаяния подала на десерт кофе по-ирландски, поскупившись на виски. Пан Вацлав, оставив на время литературные изыскания и ксендза Кордецкого, начал паразитировать на теме фанаток, шутливо преувеличивая упоение Вернера мирской славой, но, не встретив у аудитории одобрения, скоренько переключился на театральные декорации, а с них на стильную мебель. С какого боку тут была мебель, я не вникала и, уже по привычке, перестала его слушать. Эльжбета замолкла окончательно и бесповоротно, жестокий Олаф измывался над Юлией, требуя подробного перевода, а Алиция помогала ей редко и весьма неохотно. Я больше не в силах была терпеть такое безобразие.
— Ты, наверное, кофе хочешь? — спросила я многозначительно Алицию.
— Дурацкий вопрос — Подруга, как всегда, не стала бравировать вежливостью.
— Тогда я и чаю заварю на всякий случай.
Я согласна была отправиться на любую каторгу, хоть бы даже собственноручно мыть посуду, хоть копать картошку, лишь бы не сносить покорно эту гнетущую застольную бодягу. Я подала напитки и вернулась на кухню, имитируя хлопоты по хозяйству, на что Алиция, конечно, не клюнула. И правильно, тогда я воспользовалась случаем и оккупировала ванную. И не подумаю менять свои привычки из-за какого-то брандахлыста: как мылась по вечерам, так и впредь буду поступать!
Жалкие остатки совести заставили меня убрать со стола и даже сунуть часть тарелок в освободившуюся перед обедом посудомоечную машину. Все эти труды праведные заняли в общей сложности минут двадцать, после чего я появилась в салоне в наряде как нельзя более вечернем. На мне были ночные тапочки, банный халат Алиции, желтый с коричневыми звездочками, и моя собственная голубая ночнушка на полметра длиннее халата. С одной стороны, я, несомненно, являла собой очень своевременную иллюстрацию к излияниям пана Вацлава об абстракционизме в искусстве, а с другой — тонко намекала своим костюмом, что пора заканчивать веселенький вечерок и готовиться ко сну.
Намек был собравшимися отлично понят и тут же воплощен в жизнь.
* * *
— Я этого больше не вынесу, — вполголоса сказала Алиция, выйдя на терраску утром на следующий день. — Это ты гениально сообразила с мытьем, а то я уже подумывала, не поджечь ли собственный дом, чтобы как-то нейтрализовать этого трепача. Почему я не держу злых собак?
— Потому что они ломают цветочки и портят сад, — напомнила я. — Никогда еще не видела тебя в таком состоянии.
— Я себя тоже. Я всю голову сломала, откуда это наваждение берется? От Юлии, что ли? Вот если бы она была здоровой и полной сил… Так ведь нет, она же инвалидка.
— И весьма интенсивно молчит. А насколько я поняла Ханю, с челюстью у нее полный порядок, и речь не нарушена, — язвительно подхватила я тему, так как упорное молчание Юлии начало мне казаться просто ненормальным. — А вдруг это результат стресса после аварии? Надо бы спросить Эльжбету, что она об этом думает.
— Эльжбета к первой дойке без особой необходимости не встает. Давай где-нибудь сядем, только не на виду.
С этим проблем не было. В глубине сада под яблоней стояли белый железный столик и три таких же стула, практичные и, несомненно, гораздо более удобные, нежели кресла на террасе. Алиция пользовалась ими так редко, что забыла о них вовсе, возможно потому, что за кофе оттуда приходилось бегать значительно дальше, чем с террасы. Но место было замечательное. Рядом цвел белыми цветочками огромный куст, который сливался с белизной металлической мебели и делал ее практически не видимой из дома. Зато дом оттуда просматривался прекрасно. Я поклялась, что в случае необходимости сама пойду за горячительными напитками, а если потребуется, то и за Маженой, которая ведь пообещала явиться чуть свет.
Алиция продолжала терзаться размышлениями о своих гостях.
— Интересно, они хоть собираются осмотреть окрестности? Не тащились же они в Данию, чтобы увидеть исключительно мой дом!
— Сомневаюсь. Я бы не рассчитывала. Разве что им предложат отвезти и все показать. Сами — ни за что.
— Почему?
— Так мне кажется. Она — недолеченная, а он — жмот.
— А при чем тут это? Могут поехать на машине.
— Я же говорю, жмот, а за бензин платить надо.
— Откуда ты знаешь?
— Ты, конечно, про жмотство, а не про бензин? Откуда я про бензин знаю, догадаться не трудно. А ты смотри сама, разве эти Буцкие тебе из Польши что-нибудь привезли? Могли бы хоть паршивую бутылку водки всучить хозяйке из принципа, так нет же, только жрать горазды! Быть такого не может, чтобы Ханя со Збышеком им не говорили, какая тут дороговизна и какая разница в ценах по сравнению с нами. В конце концов, элементарная вежливость требует…
— Мои гости не должны…
— Не тупи. Достаточно любой мелочи, простенького сувенира. Сигареты, к примеру. Ведь сами они не курят.
— Боялись таможни…
— Ах, боже мой, какие мы пугливые! Я сама голову ломаю, что бы с ними сделать, ведь их всего двое, а такая маета, будто полон дом народу, хоть вешайся. И пока ума не приложу, на кого бы можно было их спихнуть. На меня прошу не рассчитывать. Я в такие игры не играю.
— А если Эльжбета с Олафом поедут на экскурсию и захватят их с собой?
— Ну ты оптимистка! А кроме того, я бы хотела с Эльжбетой перекинуться парой слов в четыре глаза, что-то я неладное чую, а потому мне твоя идея не улыбается. — Алиция нашарила в кармане половинку сигареты и закурила. Похлопала по другим карманам — больше сигарет не было. — Вся надежда на Мажену, надеюсь, она что-нибудь придумает.
— Или подскажет что-то толковое, — согласилась я. — Пойду ее встречать, сил нет здесь дожидаться. Сиди спокойно, я все притащу.
Протиснувшись между орешником и гаражом, я украдкой выскользнула на улицу, и, как оказалось, вовремя. Мажену я встретила у ограды, практически в том самом месте, где несколько лет тому назад горела пресловутая красная лампа. Во мне пискнуло нехорошее предчувствие, но я этот писк проигнорировала. А зря…
— Ну что, облизал Вацлав ложку? — нетерпеливо приветствовала меня Мажена.
— Облизал. И вилку тоже.
— Ну, я же говорила!
— Погоди, мне надо тут кое-что раздобыть…
Осчастливленная моим донесением, Мажена помогла мне запастись всем необходимым, и мы теми же тайными тропами пробрались в свое укрытие.
— Никто нас не заметил, — с гордостью сообщила я Алиции, выгружая на стол кофе, пиво, чай и сигареты. — Кто-то в ванной засел, вода льется, а где остальные, не знаю.
— Придется мне какой-никакой завтрак приготовить, — без малейшего энтузиазма произнесла Алиция.
— Никогда таких идиотских проблем не было! — рассердилась Мажена, бросая свою сумку под стол и тоже усаживаясь. — Пусть Эльжбета приготовит, а что позже, так ничего страшного. И вообще, бананы на столе, сыр в холодильнике, небось, с голоду не умрут. Рассказывайте, что тут вчера было, я так извелась от любопытства после телефонного разговора с Иоанной, что не могла уснуть!
Обсуждение событий вчерашнего дня, и в первую очередь подвигов нашего бешеного варяга, с лихвой вознаградили ее за бессонницу. Алиция призналась, что звонила вечером Хане и Збышеку. Збышека не застала, а Ханя твердо стоит на своем, что все дело в чувствах, умоляла пожалеть несчастную Юлию. Она так страдает, потому как кости срастаются медленно, швы по всему телу, и с деторождением пока нет ясности. Она так старается не быть в тягость…
