Все остальное буду познавать во время пути, а вот как быть с моторами? Ведь ночью шум дизельного мотора слышен далеко, хорошо бы вывести яхту из бухты, не включая мотора. Упираясь изо всех сил ногами, я попробовала потянуть за канат на корме, и мне показалось, что яхта слегка сдвинулась. При этом я обнаружила, что за кормой яхты прикреплен какой-то странный треугольный железный ящик – ничего подобного не упоминалось в моем пособии. Ящик этот почти весь находился под водой, видна была только его верхняя часть. Эта непонятная деталь встревожила меня, но отцеплять ее я не решилась.
На скалу я взобралась по скобам, число которых уменьшилось. Это обстоятельство напомнило мне, что после полуночи начнется отлив. Он может мне помочь. Затем я обследовала бухточку, пройдя до ее выхода в море. Вдоль скалы там тянулось что-то вроде полочки, по которой, хотя и с трудом, но можно было пройти. Я решила протащить за канат свою лайбу до конца полочки, потом мне надо будет свернуть вправо, потом влево, и я выплыву в океан. Если бы меня было две, провернуть эту операцию не составило бы никакого труда: вторая стояла бы по другую сторону бухточки и в нужный момент тянула бы за другой канат. К сожалению, раздвоение следовало исключить. Я внимательно осмотрела невооруженным глазом и в бинокль скалу напротив. Там тоже было подобие полочки. Что ж, стоит попытаться, когда настанет время. Может, и получится, если использовать отлив.
Мозг работал четко и ясно. Я отдавала себе отчет, что начинаю очень рискованное дело, но другого выхода не было. Вместе с тем, я знала и следующее: в это время года в Атлантике дуют западные ветры, то есть в нужном мне направлении, в тропическом поясе меня не ожидают никакие метеорологические неприятности, кроме жары, взять нужный курс и держаться его я сумею. Большие надежды внушала и скорость яхты. Все плавание не должна занять много времени, всего несколько дней. Так почему же я должна сомневаться в удаче?
Рассмотрела я, разумеется, и другую возможность – не плыть аж до Африки, а добраться до того порта, которым у меня, так сказать, под носом, подплыть к первому попавшемуся кораблю и попроситься на борт в качестве потерпевшего кораблекрушение. И тут начинались трудности. Пусть капитан даже и не высадит меня на берег прямо в руки моих бандитов – высадка в любом бразильском порту будет для меня катастрофой. Заставить же капитана изменить курс и отправиться за океан… И денег маловато, и красота не бог знает какая. А тут еще документы не в порядке. Нет, я решительно отказалась от мысли воспользоваться портом.
День побега за меня назначил патлатый. Он пригласил меня на серьезный разговор и заявил:
– Через три дня приезжает шеф. Поверьте, для вас же будет лучше, если слова нашего умершего друга вы скажете нам, а не шефу. Шеф не очень-то мягок. Вы женщина благоразумная. Итак, слушаю.
Никогда не была я благоразумной, ну да не об этом сейчас речь. Я задумалась над тем, как поумнее выйти из создавшегося положения.
– Ну ладно, – сказала я, подумав достаточно долго. – А что я получу за это?
Вряд ли патлатый рассчитывал, что я так легко сдамся, во всяком случае, ему не удалось скрыть удивления.
– А что бы вы хотели? – спросил он.
– Во-первых, возмещения за моральный ущерб…
– Это за какой же моральный ущерб?
– Как за какой? – обиделась я. – Работу я бросила, не предупредила никого. Моя репутация, по-вашему, ничего не значит? А то, что за это время я не получала зарплаты? Л мои переживания…
– Ну хорошо, – перебил меня патлатый. – Сколько? Я опять задумалась.
– Немного. Тридцать тысяч долларов.
– Хорошо. Что еще?
– Во-вторых, свободы…
– Хорошо, вас доставят в Европу…
– Ничего подобного! – решительно заявила я. – Еще какое-то время я желаю побыть здесь.
Если бы я заявила о своем желании получить живого крокодила, он не был бы так удивлен. Бандит вытаращил на меня свои голубые глазки, а соломенные патлы зашевелились сами по себе. Не веря своим ушам, он повторил:
– Это как же? Вы не хотите вернуться домой?
– Хочу, но не сейчас. Сначала я изваяю статую на той скале – знаете, возле террасы? Только после этого я смогу уехать. Для скульптурных работ мне нужен цемент. Немного, килограмма два. И третье. Я скажу вам все, но сначала мы пойдем на почту, откуда я отправлю своей подруге телеграмму – тогда скажу. Иначе нет.
Патлатый задумчиво смотрел на меня и наверняка прикидывал, что бы такое придумать с телеграммой. И, наверное, придумал, так как согласился:
– Ладно, завтра во второй половине дня пойдем на почту.
– А цемент мне нужен сейчас.
– Ладно, цемент сейчас будет. А какая гарантия, что вы скажете нам правду?
– А какая гарантия, что вы не застрелите меня сразу же, как только все узнаете?
Ехидно улыбаясь, патлатый сладко произнес:
– Ваша телеграмма, разумеется.
– Ну а шеф, уж он-то найдет на меня управу!
Не знаю, поверил он мне или нет, но мои требования стал выполнять. Черный бандит приволок мне мешок цемента – килограммов пятьдесят. Сам же патлатый, прихватив толстяка, улетел куда-то на вертолете. Обстоятельства складывались удачно. Час побега пробил.
Я собрала вещи: теплую одежду, сумку, сетку, бинокль, книжку и нож, – завернула все это в купальную простыню и отнесла к пальме. На обратном пути я прихватила из-под пальмы немного песку. Во время обеда я демонстративно держалась за голову.
– Голова болит? – посочувствовал мне лупоглазый бандит.
– Болит, – проворчала я. – Пока не очень, но скоро разболится вовсю. Не найдется ли у вас польских порошков от головной боли?
Оставленные хозяйничать бандиты – маленький и лупоглазый – недоуменно переглянулись.
– А вы выпейте аспирин, – посоветовал маленький.
– Без толку. Мне помогают только польские порошки от головной боли. Странно, что у вас их нет.
– Может, вам лучше лечь? – предложил лупоглазый и замер в ожидании моего ответа. Я знала, что всякое изменение раз установленной программы вызовет подозрение поэтому капризно отказалась:
– Не люблю валяться в постели. Пойду посмотрю, кажется, у меня оставался еще порошок.
Порошок я приготовила заранее, хотя голова у меня и не думала болеть. Я принесла порошок и выпила его в присутствии бандитов, заверив их, что через полчаса все пройдет.
Через час наша дружная компания уже входила в игорный дом. Итак, установленный распорядок не был нарушен из-за меня. Более того, я была бодра и весела. Ничего удивительного, ведь за истекший час я успела провернуть очень важное дело.
Моя неудачная попытка к бегству не вызвала никаких репрессий по отношению ко мне и не заставила моих хозяев повысить бдительность. Легкость и быстрота, с которой они поймали меня, как видно, еще больше уверили их в том, что мне отсюда не сбежать. Я по-прежнему могла свободно ходить, где мне вздумается, за мной никто не следил, от меня ничего не запирали. В том числе и кабинет шефа. Так что в кабинет я проникла без препятствий.
У меня было две возможности – утащить этажерку с ключами к себе или разбить ее на месте, а этого бесшумно не сделаешь. Я выбрала третий путь. С четырнадцати лет я ношу на пальце кольцо с алмазами, которым уже на раз пользовалась для разрезания стекла: два алмаза в нем немного выпирали. Как-то с помощью своего кольца я даже сделала стеклянный макет люблинской электростанции. Правда, то стекло было толщиной всего в два миллиметра, а это, на этажерке, пожалуй, все шесть.
Откатив этажерку в такое место, откуда мне было видно все помещение, я принялась за работу. Через четверть часа мне удалось изобразить на стекле длинный прямоугольник. Перечеркнув его для верности еще два раза поперек, я без труда выдавила стекло. С легким звоном оно упало внутрь.
Вытащив все маленькие ключи, в том числе и ключи от «ягуара», я взяла их с собой, а остальные спрятала под подушку дивана в этой же комнате.
В притоне я играла в этот вечер с переменным успехом. Часа через два я опять принялась хвататься за голову, делая вид, что иногда забываю о голове, увлеченная игрой, а иногда забываю об игре из-за головной боли. Надо было добиться того, чтобы мою головную боль они обязательно запомнили. Я выжидала более-менее заметного выигрыша, чтобы покинуть притон в соответствии со своими привычками, лишь в крайнем случае решив воспользоваться головной болью как причиной.
Мне повезло, я два раза подряд выиграла на один и тот же номер. Выиграла не так уж много, но кучка жетонов передо мной издали выглядела вполне приличной. Я сгребла их, обменяла на деньги, подержалась за голову и вышла.
Черные бандиты молча проводили меня до вертолета. Пилот послушно поднял вертолет, и через несколько минут мы уже были на террасе.
Теперь мне предстояла чрезвычайно интенсивная деятельность.
Раздвижные двери диспетчерской были подогнаны идеально, но я все-таки обнаружила узенькую, миллиметра в два, щель между дверью и стеной. Приготовленный раствор – цемент с песком – я затолкала в эту щель пилкой для ногтей, начиная с пола, до такой высоты, насколько могла достать. К утру раствор должен затвердеть, так что двери не раскроются, и понадобится какое-то время, чтобы выколупать цемент.
