Ознакомительная версия.
Ольга поначалу как-то странно замялась.
— Поль, а может быть мы вместе сначала в один конец, потом в другой? Вдвоем у нас лучше все получается. Если я чего-то не заметила, то ты это не упустишь из виду и наоборот.
Я вспылила:
— Не понимаю, почему мы должны тратить драгоценное время и таскаться повсюду вдвоем? Тем более, это же рядом с больницей. Заодно заскочишь к Лизоньке, узнаешь, как они там с бабушкой. Все ли в порядке. Там, во дворе больницы мы и назначим с тобой встречу. А если что понадобится, какая-нибудь информация, к примеру, то можно будет позвонить в отделение УВД и оставить сообщение или сделать запрос.
— Да, ты права, — Ольга вздохнула, — Поля, ты знаешь…
И я все поняла. У сестры ж, небось, как всегда нет денег. Если без конца и края поправлять свою драгоценную ауру, то тут уж никаких денег не хватит.
— У тебя что, уже нет денег?
— Ну, вообще-то… нет, — Честно призналась сестра. — Сама знаешь, больница.
Я не стала сама себя распалять. Я достала кошелек, извлекла из него сторублевую купюру и протянула ее сестре.
— Надеюсь, что за спичками сегодня больше не побежишь?
Я ехидно усмехнулась, пульнула бычок в открытое окно и выжала педаль сцепления.
— Полина, я думаю, не мешало бы нам к тете Ларисе съездить. Может быть, у нее есть какие-то предположения по поводу того, кто мог так подставить ее сына и сестру его жены. А еще лучше бы с Леной переговорить. Жаль, что она опять уехала. Может быть, у Дрюни и Веры есть какие-то враги, о которых мы с тобой даже не подозреваем. Да и Дрюня с Верой тоже.
— Вот ты этим и займись. Ты же психолог. У тебя это получится гораздо лучше. Ко всему прочему, только ты на сто процентов веришь в невиновность Дрюни Мурашова. А лично я склонна считать, что этот тип вполне созрел для убийства. Жора правильно сказал, что тот, кто катится по наклонной, уже не в силах остановиться. — Я слегка приврала, чтобы просто подразнить Ольгу.
Ольга надулась и всю дорогу до остановки, не проговорила больше ни слова. Я высадила Ольгу почти у искомого базарчика, вручила ей одну из фотографий и поехала в отделение УВД.
— Ну, что, Полина? Узнали что-нибудь нового? — Окликнул меня Жора Овсянников, когда я была готова взяться за ручку двери его кабинета. — Давай в коридоре переговорим. Там ребята как раз с Дрюней Мурашовым беседуют. Еле-еле в чувство привели мерзавца. Это надо же так упиться. Вообще до полной отключки. Пока, правда, беседа безрезультатна. Все отрицает. Ничего не помнит. С минуты на минуту должны быть готовы результаты экспертизы. Так что у тебя новенького?
Я доложила Овсянникову обстановку.
— Я просто уверена, Жора, что это и есть та самая Алевтина. Надо скорее показать фотографию Вере. И попроси ребят позвонить насчет адреса.
— Это мы мигом. Ничего, разберемся. Проходи. Посмотришь сейчас на этого героя без галстука.
Дрюня, с которого хмель как рукой сняло, представлял собой довольно жалкое зрелище. Весь помятый, шевелюра взлохмачена, на уголках губ засохшая грязь. Бывшие с утра светлыми брюки в каких-то пятнах и разводах.
Дрюня без конца ерошил волосы рукой, от чего они даже лосниться начали.
Я прошла вглубь кабинета и уселась за стол, на котором стоял компьютер и, достав сигарету из сумочки, закурила.
— Я, правда, не убивал его. Ну сами подумайте, ну зачем мне это надо? Мы ж с ним помирились и выпили немного вместе. Поля, — воззвал Мурашов, — ну ты-то меня столько лет знаешь!
Я выпустила дым и пожала плечами.
— Вы, Андрей Геннадьевич, выпили так, что могли и память потерять, — предположил Леха.
— Ничего я не потерял. Я все помню. Мы сидели с ним на газоне, во дворе больницы. Я же вам все тысячу раз повторял.
— Ну так повторите еще раз, тысячу первый. Может быть, вспомните что-нибудь новенькое. Какой-нибудь эпизод, который могли упустить ранее.
Дрюню трясло мелкой дрожью. Мало того, что похмельный синдром, так еще и страх, который прямо-таки парализовал несчастного.
— Сидим мы, значит, с Николаем. А можно мне сигаретку?
Жора протянул Мурашову сигарету и щелкнул зажигалкой.
Дрюня с жадностью затянулся. Руки его дрожали.
— Так вот, сидим мы с Николаем на газоне. Подошел пацан какой-то. Я его не знаю. Он протянул авоську и сказал, что это нам Диман передал. Еще он сказал, что этот самый Диман сказал, чтобы мы там не рисовались, а шли за гаражи. И что он сам подойдет попозже, и мы посидим за рюмочкой втроем. А в этой авоське было три бутылки водки.
— А какой Диман? — поинтересовалась я.
— Так я же уже сто раз повторял: я не зна-аю, какой. — При этом Дрюня едва не всхлипнул. — Я подумал, что это знакомый Николая. Он сам, в смысле, Николай, сказал: «Раз Диман велел нам ждать его за гаражами, так пошли. Чего время-то терять?» Мы с ним встали и пошли за гаражи. Ждали-ждали. Димана все нет и нет. Ну, мы выпили маленько, еще подождали. А потом все так завертелось. Одним словом, мы с Николаем решили, что когда придет Диман, то мы просто сгоняем еще раз за водкой и вся недолга. А потом я не помню ничего. Заснул.
— Ну, а Николай, что он про этого Димана говорил? — спросила я Дрюню.
— Да ни хрена он не говорил. Сказал только, что долго что-то наш Диман не идет. И предложил выпить маленько, чтобы нескучно ждать было.
— Так и сказал «наш»? Значит, все-таки, и ты и тот самый Степанович его знали? — Жора улыбнулся.
— Может, и знали. Откуда я знаю, какой Диман водку передал? У меня целая куча знакомых по имени Диман. Может, из них кто.
— А как выглядел тот пацан, который передал вам сумку с водкой? — Я внимательно наблюдала за реакцией Мурашова. Ольга всегда утверждает, что если человек врет, то это невольно выдадут его глаза.
Мне показалось, что Мурашов не лгал. Он подробно описал мальчишку.
По его словам, это был совсем юный отрок, лет двенадцати. Светловолосый. Стрижка короткая. В зеленой футболке и серых шортах. Шлепки с надписью «Адидас» на босу ногу. Одним словом, ничего примечательного. Так одевается сейчас каждый второй мальчишка. А особых примет Дрюня не заметил. И трудно даже предположить, что смог бы заметить. К тому моменту он был уже в изрядном подпитии. Авоська, по словам Дрюни, была этакого непонятного землистого цвета.
— Цвета мокрого асфальта, что ли? — уточнил Леха.
— Ну, да. Наверное. Серая такая. Что же теперь будет-то, Господи?
Дрюня заломил руки и умоляюще посмотрел на Жору Овсянникова.
Дело ясное, что дело темное. Ну разве другой человек, я имею в виду, нормальный, выполнил бы с такой точностью распоряжение таинственного Димана и принял в подарок три бутылки спиртного? На это только спившийся Дрюня Мурашов способен.
Жора нервно вздохнул:
— Дорогой мой Андрей Геннадьевич, ты хоть понимаешь, голова садовая, что вляпался по самые уши? Лучше не темни. Если что-то скрываешь, так я тебя уверяю, что пользы это не принесет. Вред один. Куда тогда делась эта самая авоська, про которую ты говоришь? Сорока, что ли унесла?
— Георгий Михайлович, ну вы-то меня не первый день знаете. Зачем мне темнить? А авоська… Да фиг ее знает. Но я правда не убивал. Вот те крест.
При этом Мурашов неистово перекрестился.
Ребята, отправьте кого-нибудь. Пускай пошуршат по мусоркам и так далее. Надо найти в конце концов эту авоську.
— А ты, — Жора повернулся к Мурашову, — напряги память. Вот тебе листок и ручка. Садись и пиши адреса всех знакомых тебе Диманов. Может быть, это как-то поможет следствию.
— Георгий Михайлович, — на пороге нарисовался молоденький лейтенантик, — вот результаты дактилоскопической экспертизы готовы.
Он протянул Жоре папку в коричневом переплете.
Я уступила Дрюне место за столом и пересела в кресло около окна.
— Да нет. Пусть Андрей Геннадьевич пройдет в соседний кабинет и там все напишет. А мы пока посовещаемся.
Дрюня в сопровождении Лехи отправился писать мемуары, а Жора Овсянников открыл заветную папку.
Результаты оказались весьма интересными. Во-первых, на ручке ножа четкие Дрюнины отпечатки пальцев. Впрочем, я лично была даже уверена, что так оно и будет. У меня сердце, как любит говорить суеверная Ольга, чувствовало.
На лезвии ножа обнаружены следы солидола. То есть, как и предположила моя сестра Ольга, ножик, надо думать, был совершенно новым. Его только что купили, обтерли кое-как и затем воспользовались с гнусной целью.
Но самым интересным было то, что на ручке ножа, кроме Дрюниных отпечатков, найдены следы талька. Вот это, действительно, интриговало.
— Жора, а в карманах у Мурашова что-нибудь было? — Поинтересовалась я.
— Да так, ерунда всякая. Хотя, стоп, Поля, не совсем ерунда. В заднем кармане брюк у него найден складной нож.
Овсянников выпалил все это и застыл. По всему видно, что в данный момент его осенила умная мысль.
Ознакомительная версия.
