Ознакомительная версия.
— Что?! Тут-то вы чего могли раскопать?
— Со всеми, на кого вы подняли руку, вы имели личные счеты. Вы спрашиваете — каков мотив? Он стар и банален как мир — месть! Вы вынашивали ее долгие годы, но рискнули осуществить, только когда почувствовали за спиной мощную поддержку капиталов своего деда. Вы поняли, что с такими деньгами он отмажет вас от любого наказания, даже если вас и изобличат в преступлениях. Ведь так однажды уже получилось! Помните, из той истории с подложными документами вам удалось выйти целым и невредимым! Я узнавал. Весь город тогда судачил, что Сазон всех купил.
Так вот, Игорь Петрович Матвеев — жертва номер один, — не всегда был продюсером телеканала. Когда-то он был директором рекламного агентства «Атака», в которое вы после службы в армии устроились работать шофером. Матвеев славился тем, что не выплачивал своим сотрудникам зарплаты за многие месяцы. Одни просто меняли место работы, поняв, что денег они не дождутся, другие продолжали терпеливо ждать, работая на Матвеева и веря, что рано или поздно он с ними расплатится. Вы принадлежали к последним и проработали дольше всех — почти десять месяцев. Но он так и не заплатил вам! Немудрено, что вы заимели на него зуб и решили наказать рано или поздно. Ведь тогда Сазон сидел на вашей шее, он получал мизерную пенсию и при этом любил выпить.
Жертва номер два — Иван Иванович Петушков когда-то перешел вам дорогу по мужской части. Помните, девушку, которая не дождалась вас из армии? Не мне вам рассказывать, что она стала женой Петушкова.
Чем больше он говорил, тем больше я понимал, что вляпался я по-крупному. Факты, которые он излагал с крокодильей усмешкой, когда-то действительно имели место в моей биографии, но, убей меня, я не помнил ни фамилии задолжавшего мне директора, ни тем более за кого вышла замуж ждавшая меня когда-то из армии девушка.
— Вот только с Маргаритой Петровной Лялькиной загвоздочка вышла, — продолжил Барсук. — Никак не могу понять, где и когда она вам насолила. Ну ничего, может, она вскоре очнется и все расскажет, если вы не сделаете этого раньше.
— Не сделаю. — Я затушил сигарету прямо о стол. — Не сделаю, потому что рассказывать мне вам нечего, кроме того, что я вовремя вызвал «Скорую» и в результате спас ей жизнь. И вас я, кстати, тоже сам вызвал. Вам когда-нибудь встречались убийцы, которые сами вызывают милицию?
— Вы первый, — засмеялся Барсук. — Но это в моей практике. На самом же деле это встречается на каждом шагу — верный способ отвести от себя подозрения.
— Жаль, — я чиркнул его зажигалкой и уставился на веселое пламя. — Жаль, что пока вы тратите на меня время, настоящий преступник ищет четвертую жертву.
— А вы не жалейте, — усмехнулся Барсук и засобирался: собрал со стола бумаги, забрал сигареты и зажигалку. — Не переживайте. Я не зря отложил свой отпуск. Наверное, все-таки меня повысят. А вы зря так уверены в своей безнаказанности. Думаете, бабло вашего деда спасет вас от тюрьмы? Не надейтесь. Я сделаю все, чтобы дело получило огласку. Таких, как вы, надо давить. Если бы вас давили чаще и больше, Союз бы не рухнул. Не все покупается в жизни. Не все! И не все люди продажны. Прощайте!
Он что-то нажал под столом и в комнате словно из-под земли появился конвой.
В этот день меня допрашивал не только Барсук. Приезжал следователь из прокуратуры, но ему я твердил: жертв не знал и мстить им не собирался. То, что наши жизненные пути когда-то пересеклись — неудивительно, в этом городе численность населения такова, что любой прохожий может оказаться в прошлом или твоим начальником, или сослуживцем, или одногруппником в детском саду. На допросе у следователя я вдруг понял, что спасти меня может только сам «молоточник», огрев по голове четвертую жертву.
Меня измотали эти допросы. Я выдохся, вымотался, отказался от склизкой каши, которую мне предложили в качестве ужина, и прилег на жесткие нары, чтобы хоть ненадолго забыться. К своему удивлению, едва коснувшись щекой отполированной чужими телами деревянной поверхности нар, я провалился в черную пропасть, где не было места снам и видениям.
— Сазонов, на выход! Свидание! — разбудил меня утром резкий голос.
* * *
Они стояли передо мной в ряд — Элка, Сазон, маман и Елизар Мальцев.
Уж как деду удалось добиться того, чтобы их всех вместе впустили в комнату для свиданий — не знаю.
Я сглотнул комок, образовавшийся в горле.
— Ну, здрасьте всем! — сказал я и улыбнулся.
Наверное, улыбка получилась чересчур вымученной, потому что они вдруг разом забегали вокруг меня, загомонили, засуетились. А потом также вдруг остановились и замерли в самых разнообразных позах.
— Так, — сказал я, — давайте договоримся, что успокаивать меня не надо, не надо жалеть, а также уверять, что все вы абсолютно уверены, что я невиновен. Это смешно.
— Смешно, — согласилась Элка, уселась на стул и закурила.
— Это черт знает что, — сказала маман. — Я приехала погулять на свадьбе и заодно отдохнуть на юге. А в результате вынуждена шляться с передачами в этакое заведение, — она рукой сделал полукруг, указывая на выкрашенные серой краской стены. На ней был молочного цвета брючный костюм и шляпа с короткой вуалькой. Эта вуалька в серой комнате, где нет окон, выглядела трогательно и смешно. — А Сазон еще утверждал, что с тобой теперь хлопот никаких! А тут, здрасьте, — тюрьма! — Она снова развела руками, будто бы приглашая всех разделить ее возмущение.
— А вам бы, Генриетта Владимировна, только салоны красоты посещать, — пуская дым через нос, сказала Беда. — Жизнь — многогранная штука. Вам будет полезно здесь побывать.
— Мне?! Деточка, мне уже поздно изучать этот суровый быт. А вот у вас еще все впереди.
— Генка, заткнись! — прикрикнул Сазон не нее. По тому, что дед был сух, серьезен, деловит и прекрасно все слышал, я понял, что он нацепил слуховой аппарат. — Сынку, — обратился он тихо ко мне, — я этих гребаных следаков…
— Тс-с-с!!! — зашипела на деда Беда.
— … урою, — все же закончил мысль Сазон.
Мальцев на заднем плане кивнул, подтверждая полное согласие с дедом.
— Я уже нанял частного детектива, и классного адвоката. Не дрейфь, сынку, жри больше и спи вдоволь — когда еще так отдохнешь! Они, скоты…
— Тс-с-с-с! — снова зашипела Беда.
— … не захотели выпустить тебя под подписку, ну, я их, сук… — последние слова Сазона потонули в громком и фальшивом Элкином пении:
— Владимирский централ, — дурным голосом завопила она, — Ветер северны-ый!»
— Ну и репертуарчик у вас, деточка! — хмыкнула маман. — Будто всю жизнь только и делали, что шконарь давили.
— Ой, какая терминология, Генриетта Владимировна! И где вы только ее нахватались?! С виду такая приличная женщина.
— Отставить гнусное мозгоклюйство! Спасу от вас нет даже в тюрьме! — громыхнул Сазон и они замолчали. — Тут тебе Карменка жратвы собрала, — обратился он ко мне, кивнув на пакеты. — Жри больше, не сдавайся этим…
— Этапом из Твери, зла немеренно, — опять перепела его эпитеты Элка.
— … ым сломить твой боевой дух! — закончил свою мысль Сазон.
— Я тут картину для тебя написал, — подал голос Мальцев. — Называется «Море несломленное».
— Спасибо, Мальцев. Но думаю, изолятор не лучшее место для твоих синих ква… гениальных картин.
— А я ведь сказал им, — шваркнул кулаком по столу Сазон, — что если б мой внук захотел кого-нибудь грохнуть, он не сделал бы этого со спины! А уж тем более не стал бы заниматься рисованием на дохлых телах! Тьфу!!!
— Скорее бы уже появился труп номер четыре! — мечтательно вздохнула вдруг Элка.
— Вы пойте, лучше, деточка, пойте! — вмешалась маман. — А то неровен час, здесь же окажетесь! На двоих мне таскать передачки придется, а я этого нет, не вынесу!
— Конец свиданию! — крикнул конвоир, возникнув на пороге.
— Держись, сынку! Жри больше! — пряча покрасневшие глаза, дед похлопал меня по руке, развернулся по-солдатски «кругом» и помаршировал на выход. За ним потянулись цепочкой все остальные. Только Элка припала к моему уху и зашептала так быстро, что я едва успевал понимать слова:
— Кажется, дело швах! Этот Барсук — старый, уважаемый опер. Он на хорошем счету и к нему все прислушиваются. Он такую шумиху поднял вокруг этого дела! Понимаешь, он ненавидит людей с деньгами. Считает их всех ворами и бездельниками. Так что ты провинился уже только тем, что являешься внуком Сазона Сазонова. Короче, будет очень и очень трудно, но ты… держись!!! Если в ближайшее время не появится труп номер четыре, я сама проломлю кому-нибудь голову. А чтоб совесть не мучила, сделаю это с Юлианой Ульяновой — сука, редкостная! С удовольствием пронумерую ее холеную длань. Кроме того, что она несет редкую чушь про свои неземные успехи в Америке, она мяса не ест, водки не пьет и не ругается матом. Не наш человек!
Ознакомительная версия.
