Ознакомительная версия.
– Дуй к лифту, – приказала Аня и резво зашагала вперед. – Сейчас объясню. В «Лам» полно прибабахнутых приходит, но Майорова самая долбанутая. Денег у ее мужа лом, Евгения Степановна, ясное дело, не работает, дома сидит. Одурела совсем, скучно ей до икоты, вот и придумала забаву: прикатывает в «Лам» и давай отделы опустошать. Хватает без разбора все: пальто, шапки, джинсы, футболки, сумки, обувь. Наберет шмотья на кругленькую сумму – я на такую год спокойно проживу – и уезжает. Шопинг у нее день длится, Евгения все разглядывает, щупает, кофе пьет… Она, правда, эксклюзив не покупает, на первом этаже орудует.
– Почему? Ей все равно, что носить?
Аня впихнула меня в кабину и нажала кнопку с цифрой «-1».
– Нет, конечно. Иногда она и на второй поднимается. Только Майоровой главное – время провести. Классно получается! Продавщицы носятся, с полок все сметается, уезжает Евгения на трех джипах: сама в первом, во втором охрана, в третьем пакеты да коробки.
– Да уж, – хихикнула я, – мечта поэта.
– Подожди, – скривилась Аня, – сейчас продолжение будет. Через два дня шмотки назад возвращаются. Они Женьке либо не нужны оказались, либо не подошли, плохо сидят… И так по два-три раза в месяц.
– Но почему Софья разрешает ей подобное? Взяла – потом вернула…
Аня расхохоталась.
– Ты не поняла. Евгения тряпки не сдает назад, а просто возвращает. Ей деньги не нужны, говорит: «Забирайте лабуду, деньте куда-нибудь, нищим, что ли, отдайте».
– Ничего себе!
– Каждый сходит с ума по-своему.
– И вы их опять продаете?
– Нет, права не имеем, – пояснила Аня, – возврат-то не оформлен. Софка этими шмотками девок награждает. Ну, типа, ступай в подвал, возьми с полки пиджак. Но всегда предупреждает: одну вещь бери. А нам сегодня повезло по полной, нам все отдали. Сейчас такой шмотинг получим!
Когда я увидела, какое количество одежды висит на длинном кронштейне, у меня отвисла челюсть.
– Это можно взять просто так? – вылетел изо рта вопрос.
– Ага, – кивнула Аня.
– Бери, бери, – подтвердила полная тетка в темно-красном халате. – Софья Николаевна звонила, предупредила. Сказала: «Маргарита, пусть уносят, сколько захотят».
– Ну, пожалуй, вот это нам не надо, – заржала Аня, взяв в руки вешалку с ядовито-зелеными штанами из плотной кожи. – Тебе такое подходит?
– Нет, – помотала я головой.
– Иди с правого конца, а я с левого, – деловито предложила Аня.
– Вдруг возьму что-то крайне тебе необходимое? – засомневалась я.
– Уж не подеремся, – улыбнулась швея. – Вау, какой топик, Алиска описается от радости!
– Ройтесь, ройтесь, – закивала Маргарита, – там, на тумбе, пустые пакеты, в них, что отберете, складывайте. Вот только кролика ТАКОГО РАЗМЕРА нет.
– Ушел? – констатировала Аня.
– Веревкиной дали. Кроль ТАКОГО РАЗМЕРА лишь для нее.
– Вы о чем говорите? – залюбопытствовала я.
Аня и Маргарита засмеялись хором.
– У нас работала Катя, – пояснила швея, – хорошая девочка, но дура. Уж сколько мы ей объясняли, как с клиентами разговаривать, бесполезно. Один раз пришла в «Лам» мадам Григорьева… Еще увидишь ее, жуткая особа! Ей постоянно кажется: кругом обман, каждый надуть норовит. Наденет кофточку и заведет: «Она из хлопка? А где это сказано? На ярлычке написано? Вы уверены? Почему тогда материал не мнется?» До обморока доводит! Возьмет, например, выдернет нитки, подожжет и злится: «Вот, на конце шарик оплавился, значит, синтетика. Вам лишь бы набрехать…» Джинсы спичкой проверяет: поплюет на нее и штаны потрет. Если окрасится в синий цвет, снова скандал: «Фальшивые! Самострок! Я на вас в антимонопольный комитет заявление подам!» Поэтому Григорьеву никому обслуживать неохота. Понимаешь?
Я закивала. Встречаются порой крайне скандальные люди. Мне их жаль. Скорей всего у таких личностей несчастливая семейная жизнь и полный крах на службе. Иначе почему они вечно пытаются «построить» работников сферы бытового обслуживания или незнакомых прохожих?
Женщина, у которой есть любящий муж, дети и интересная работа, не станет свариться с продавщицей из-за качества блузки. Если вещь не подходит, она ее просто отложит в сторону и возьмет другую. Встречали иногда на улицах пожилых людей, которые орут на подростков, или теток, нарочно толкающих всех сумками на колесах? Никогда не надо ввязываться в скандал с ними, просто пожалейте несчастных. Им очень плохо. Эти никому не нужные неудачники вышли из квартиры, чтобы поскандалить с окружающими, их истеричная злоба на самом деле завуалированный крик о помощи.
– Так вот решила однажды мадам Григорьева приобрести шубу, – мирно продолжала Аня. – А в тот год весь народ помешался на крашеном кролике. Ну, в моду он по неясной причине вошел, все в манто из кроля вырядились, норки и шиншиллы в гардероб подальше запихнули. Мы пальтишки из кроличьего меха на самое видное место вывесили, в центре зала. Схватила Григорьева манто с кронштейна и давай Катьке, которая капризницу обслуживала, душу мотать: «Краска экологичная? Подкладка шелковая? Настоящий мех? Не синтетика? Очень странно шуршит. Швы хорошо обработали?» И так два часа. Словно не тужурку берет, которая к концу сезона развалится, а дом на всю жизнь приобретает. Катюша терпеливо отвечала, объясняла, показывала, щеткой кроля прочесывала, а Григорьева считала, сколько волосков в щетине осталось. В конце концов Катя притомилась и выпала в осадок, стоит, улыбается на автомате. Да, самое интересное забыла сказать! Григорьева на слонопотама похожа, шестьдесят восьмой размер у нее. Ну просто нереальных габаритов баба, за три дня не обежать! Значит, примеряет она кроличью шубейку, и так повернется перед зеркалом, и этак, все уже выяснила, ощупала, на зуб попробовала. Вдруг замирает и у Катюхи с гневом спрашивает: «Минуточку, девушка, это манто, похоже, сшито из кусочков!» Катя вынырнула из нирваны и произнесла фразу, которая стала в бутике крылатой: «Где же вы видели кролика ТАКОГО РАЗМЕРА, чтобы из одной шкурки на вас полушубок сшить?»
– И как Григорьева отреагировала? – поинтересовалась я.
Аня пожала плечами.
– Разоралась, конечно, Катю уволили. А у нас теперь все, что больше шестидесятого, называется «кролик ТАКОГО РАЗМЕРА». Ты почему водолазку не берешь?
– Она желтая, – пояснила я, – никому из наших не пойдет.
– Прихвачу себе, – деловито заявила Аня, – в школу отнесу, училке по немецкому.
Увлекательное перебирание вещей длилось больше часа, и в результате я стала обладательницей нескольких туго набитых пакетов.
– Ну, до завтра, – кивнула Аня. – Дорогу на улицу найдешь?
– Меня Шульгина просила зайти. Куда ехать надо? – спросила я, подходя к лифту.
– На второй, – пояснила Аня, – четвертая дверь слева.
Ирина встретила меня нетерпеливым вопросом:
– Ну что?
– Думаю, в истории с ключами была замешана Галина. Насколько поняла, она хотела занять руководящий пост, – ответила я своей клиентке и одновременно начальнице. – Теперь, когда Гостева убила Реутову, опасаться нечего.
Шульгина схватила со стола карандаш, повертела его и нервно произнесла:
– Не знаю, не знаю…
Я без приглашения села в кресло.
– Ну подумай сама. У Гречишиной пропали ключи с очень дорогим брелоком, а обнаружилась связка в твоем кармане. Человек, задумавший тебе навредить, полагал, что Светлана моментально вызовет Софью, а та с позором вытурит управляющую. Но случился облом. Гречишина, очевидно, неплохая тетка, она не стала затевать скандал, просто велела отыскать вора. Тогда Галина решила предпринять еще одну попытку. Ей явно было без разницы, на какую ступень служебной лестницы шагать, любая хороша, лишь бы вверх. Не получилось подсидеть управляющую, попыталась занять место старшей продавщицы. Преступники – люди привычки. Придумав некий ход, они потом используют его многократно, и Галина не исключение. Ей на помощь пришел случай. Реутова заметила выпавшую из волос Калистратовой дорогую заколку… Ну, дальнейшее известно: я просекла, что задумала Галина, и предупредила Мадлен. Честно говоря, хотела предотвратить скандал и вначале добилась успеха – Ольга Сергеевна уехала вполне довольная обслуживанием. Но дальше ситуация стала развиваться трагически. Мадлен сообразила, что к чему, и набросилась на Галину.
Ирина выскочила из-за стола и начала мерить шагами небольшой кабинетик.
– Ну… не знаю… Мы с Гостевой особо не дружили. Она постоянно вредничает, спорит, хочет меня перед Софкой в идиотском свете выставить. Мадлен – истеричная особа, чуть что – вопль, слезы. Но… Знаешь, может, тебе это покажется странным, только я чувствую за нее ответственность. Ведь номинально Гостева – моя подчиненная.
– А мне говорили, будто вы на равных.
– Практически да, – закивала Ирина, – но юридически старшая продавщица обязана отчитываться перед управляющей. У нас по-иному получилось. Долго рассказывать, отчего так вышло, только я все же являюсь начальницей и обязана не только ругать и «строить» людей, но и помогать им. Есть еще нюансик – авторитет «Лам». Представляешь, что со мной сделает Софа, если Мадлен предстанет перед судом? Знаешь, до чего она тут договорилась?
Ознакомительная версия.
