Ознакомительная версия.
Глава 11
Ира встала, подошла к гардеробу, порылась на полке, вытащила пачку прокладок и протянула мне.
– Держите.
– Что это?
– Деньги. Я их между прокладками запихнула, думала, если вор влезет, то побрезгует в гигиенических средствах рыться!
Наивность девочки, успевшей стать в столь юном возрасте матерью, удивляла. Домушники, как правило, лишены брезгливости и всяких моральных стоп-сигналов, перевернут вверх дном все, желая отыскать «нычку».
– Вы пересчитайте, – велела Ира.
Я вытащила пачечку зеленых купюр и через некоторое время удивленно спросила:
– Тут целых четыре тысячи долларов!
– Именно так.
– Откуда же у Риммы столь огромная сумма?
– Накопила.
– Гуляя с собаками? Ира, не ври.
– Я всегда говорю правду, – обиделась подруга Борискиной, – или почти всегда. Римка их заработала, ни копейки не потратила. Правда, до недавнего времени тут всего полторы тысячи баксов было. Две с половиной она пару дней назад притащила, ей заплатили!
– За что? Где Римма могла получить такое большое вознаграждение?
– Не знаю, – грустно ответила Ира, – она совсем поздно прибежала, около полуночи, дико радостная, сунула мне конверт и шепнула:
– Спрячь, тут доллорешники.
– Ох и ни фига себе, – воскликнула Ира, – откуда столько?
– Дали.
– За что?
– За работу!
– Какую? – испугалась Ира.
Маслова очень хорошо знает: длинные рубли никто просто так не отмеряет. И чаще всего большие деньги потом оборачиваются крупными неприятностями.
– Ерунду сделать надо, – зашептала Римма, – одноклассника моего завтраком угостить. Прикинь, как мне повезло.
– Ты с ума сошла, – покачала головой Ира, – за такое две с половиной тысячи не дают. Ой, смотри не вляпайся в дрянь.
– Мой одноклассник, – принялась объяснять Римма, – поругался с одним парнем, тот очень богатый, его родители деньгами просто нафаршированы. Ему эти баксы как тебе копейка. Кирилл этого богатенького идиотом при ребятах выставил, вот он и надумал отомстить. Мне велено ему в портфель завтрак запихнуть, его собственный вытащить, а новый положить.
– И что?
– А то, – захихикала Римма, – там пургена полно будет, чтобы Кирюха обосрался! На уроке! Вот умора-то!
Ира с недоверием глянула на подругу. Но в глазах Риммы сверкало лишь неприкрытое веселье.
– Все равно деньги огромные, – повторила Ирина. – Ладно бы тебе за такую шутку сто баксов дали, а то тысячу!
– Эй, погоди, – прервала я ее, – ты же только что называла совсем другую цифру – две с половиной тысячи.
– Остальные она потом донесла, – объяснила Маслова. – Тоже очень поздно прибежала и новый конверт сунула.
Ира очень удивилась и воскликнула:
– Ну ты даешь! Под золотой дождь, что ли, попала?
– Не-а, – замотала головой Римма, – все от тех же богатеньких баксы. Они мне теперь платить будут.
– Интересно, с какой стати? – прищурилась Ира.
– Потом объясню, сейчас спать охота, – ответила подруга и унеслась.
Но поговорить им так и не удалось, Римма умерла.
– Борискина не называла случайно имени того богатого парня, который замыслил накормить Кирилла сильным слабительным?
Ира покачала головой:
– Нет, только я все равно знаю, чей он сын.
– Говори скорей! – нетерпеливо воскликнула я.
– А этих Касаткиных, – выпалила девушка, – врачей, у которых она собак прогуливала. Они жутко богатые, машины имеют, целых две, да не «Жигули», а иномарки. Хозяйку Наташей зовут, а самого Борисом Сергеевичем, он в институте преподает и бешеные тысячи небось с людей за поступление берет. И у них сын есть, Виталик, жутко противный, ленивый кабан. Только Римка ему постоянно угодить хотела, чуть ли не ботинки чистила.
– Почему?
Ира скривилась:
– Надеялась уроду понравиться. Столько раз восклицала: «Эх, везет Виталику, он родителями как хочет крутит, надо ему понравиться». Скорей всего этот кретин и придумал шутку с пургеном, это в его духе, ну окончательный идиот!
– Адрес Касаткиных знаешь?
– Они в башне живут, во втором доме ихняя квартира, ни номера, ни этажа не знаю.
– Спасибо, – кивнула я и встала, – если еще возникнут вопросы, приду.
– Ладно, – кивнула Ира. – Эй, а деньги?
– Какие?
– Римкины. Вы же их, наверное, заберете?
– Почему?
– Ну, не знаю, – растерялась Ира, – они не мои, куда их девать? Ленке отнести?
Я взяла девочку за руку.
– Послушай, вы, наверное, с Риммой очень дружили?
– Крепче сестер.
– Она тебе доверила накопленное и умерла. Мне кажется, Римма бы не хотела, чтобы с трудом заработанные ею средства пошли на выпивку для матери. Думаю, она отдала бы их тебе. Похоже, ты девочка разумная…
– Я не курю и не пью, – быстро сказала Ира, – а Нюся у меня по глупости получилась, но я совсем не жалею, люблю дочку сильно, ради нее учиться пойду, на парикмахера. Как вы считаете, правильно?
– Отличная работа, – одобрила я, – с ремеслом в руках никогда не пропадешь, всегда на кусок хлеба заработаешь!
Ира прижала к себе конверт.
– На квартиру копить стану. А то, может, наши бараки снесут и нам жилплощадь дадут, отдельную, давно разговоры идут. Брату с женой однушку и нам с мамой. Вот жизнь пойдет! Я в салоне работаю, там и зарплата, и чаевые. А мамонька Нюсю воспитывает. Вот оно, счастье!
Я кивнула:
– У тебя обязательно все будет хорошо.
Башни из белого кирпича выглядели не слишком богато. Скорей всего их возвели в начале 80-х, и тогда они считались суперэлитным жильем, но сегодня строят более шикарные хоромы, подъезды в которых отделывают натуральным камнем и дорогими породами дерева. Я же сейчас стояла в самом обычном, не слишком просторном вестибюле. У окна за письменным столом восседал крепкий старичок с газетой. Увидев незнакомую женщину, он отложил шуршащие страницы и бдительно осведомился:
– Куда идем?
– К Касаткиным.
Пенсионер, потеряв ко мне всякий интерес, потянулся к отложенному изданию.
– Уж извините, – помешала ему я, – Наташа называла номер своей квартиры, да я позабыла…
– Сто десять, – перебил меня старичок, которому не терпелось вновь погрузиться в интересную статью, – тринадцатый этаж.
Перед тем как позвонить в дверь, я посмотрела на телефон. Часы показывали половину восьмого вечера. Будем надеяться, что Наташа, Борис Сергеевич и Виталий мирно смотрят телевизор.
Я нажала на красную кнопочку. За дверью моментально раздался разнотональный лай. Одна собака обладала меццо-сопрано, вторая вела теноровую партию, изредка голоса сливались и вместе издавали довольно чистое ля.
– Ваще, блин, – вплелся в хор раздраженный баритон, – сколько ждать-то можно!
Дверь распахнулась, на меня пахнуло дорогим одеколоном и чем-то непонятным, сладким, конфетным. В просторной прихожей высился огромный парень. Смуглое, хорошо накачанное тело обтягивала футболка с портретом Масяни. Самая популярная Интернет-героиня России улыбалась во весь рот. Через всю майку шла надпись «Massianja». Вот уж глупость давать это имя в латинской транскрипции, иностранцам скорей всего неизвестно, кто такая Масяня. И вообще, имена собственные, перетолкованные на чужой язык, подчас выглядят совершенно дико.
Не так давно Кирюшке задали перевести дома текст из немецкой газеты «Цайт». Я ничем не могла ему помочь, потому что не обучена иностранным языкам. Все попытки мамочки впихнуть в дочь по очереди английский, французский, немецкий и испанский закончились ее сокрушительным поражением. В моей памяти остались лишь обрывки каких-то фраз типа «Ихь бин голодная» и «Не могу дормир в темноте»[6]. Поэтому толку от меня при выполнении заданий по немешу чистый ноль.
Несчастный Кирюша почти два часа пропыхтел за письменным столом, потом вышел на кухню, швырнул словарь и взмолился:
– Лампудель, помоги!
– Рада бы, но ведь ничегошеньки не пойму.
– Все слова перевел, а одно никак не найду. Наверное, глаз замылился. Погляди сама, а?
– Ну давай, – согласилась я, – показывай слово.
Палец, украшенный темно-синими пятнами, ткнул в строчку. «Yeltzin». Я принялась листать словарь, на «Y» такого слова не нашлось, на «U» и «J» тоже. На всякий случай я повторила процедуру поиска, но с тем же успехом.
– Поставит мне Нелька завтра «два», – горестно вздохнул мальчик.
– За одно слово? – возмутилась я. – Это же несправедливо.
– Нелька говорит, что в домашнем переводе, который готовится в спокойной обстановке, со словарем, не должно появиться ни одной, даже крохотной ошибочки, – с самым разнесчастным видом сообщил Кирюша.
– Погоди горевать, – я решила приободрить его, – неси сюда весь переведенный текст, может, мы догадаемся.
– Всю голову сломал, – пожаловался Кирюшка, – это явно одушевленное существо, но не животное.
– Да? Человек?
– Человек по-немецки «Mensch», а это не пойми кто!
Ознакомительная версия.
