- Здравствуй, - сказал я ласково, - похититель вагонов. Здравствуй, нарушитель законов и норм. Здравствуй, приносящий мне одни неприятности! Какого рожна тебе потребовалось догонять поезд и отцеплять этот вагон, старый осёл?! Ты понимаешь, что есть нормы ведения следствия?! Конечно, понимаешь, просто не хочешь об этом помнить! Что есть закон и те, кто работает в этой области?! Что ты никаким боком к ним не относишься и, следовательно, не должен совать свой нос туда, где его могут прищемить?!
- Те, кто этим занимаются, делают это слишком долго, резонно ответил иерей. В то время, когда существует тысяча и одна возможность ускорить события. Что я сделал? Чем тебе это помешало? Сколько времени этот товарный тащился бы до Ташкента? Даже я за пару часов смог догнать его на одной из узловых станций. И что я сотворил такого страшного, что привело тебя в такое негодование? Вагон отцепил? Так я же и сообщил дежурному о “потерянном” вагоне, и какие-либо столкновения совершенно исключались. А транспортная милиция очень обрадовалась, обнаружив краденый товар. Все довольны. Один ты ворчишь.
-Как ты мне надоел! Отправить бы тебя куда-нибудь к каннибалам – миссионером, - мечтательно произнёс я, - и всё бы пришло в норму… Ты вообще знаешь правила? Где ты слышал, чтобы сыщики крали вагон? Это, не вписывается ни в какие рамки!
- Во первых, я не сыщик, - спокойно парировал иерей, а во-вторых, я его не крал. Я его задержал и передал в руки милиции. Наиболее приемлемым, для данной ситуации способом.
Я хотел было ответить, но не успел. Дверь кабинета приоткрылась, и начальник угро Никитин, мрачно глядя на меня, сообщил:
-Сергеев заболел. Завтра с утра он должен был дежурить. Вместо него будешь дежурить ты.
- А почему я? - вяло и безнадежно запротестовал я.
- А почему меня за твои “телефонные переговоры” взгрел начальник РУВД? - в тон мне спросил Никитин. - Кроме того, ты - единственный, кто до этого времени засиделся в отделе. Остальные уже давно дома.
-Какой несправедливый мир, - вздохнул я. - Он принадлежит начальникам угро и иереям...
-А мне нравится, - усмехнулся Никитин и закрыл дверь.
-Все слышал? - повернулся я к Разумовскому. Вместо меня к Сафонову поедешь ты. Он вызывает на завтра директоров. Попытается накалить ситуацию. У нас ничего против них нет, но они-то об этом не знают. Попытайтесь обыграть возможность как можно эффективней. Сафонов вызвал их на два часа дня, а я раньше трех не освобожусь. Так что...
- Понял, - сказал Разумовский. - А на чем акцент делать? К чему их подводить?
- Не знаю... Сориентируешься по обстановке. Попытайся запутать, намекни, что у нас в запасе есть кое-что, что при дальнейшей разработке может сыграть против них, намекни, что и мне верят и подозревают больше, чем Косарева, что всплывают новые факты, появляются новые свидетели...
Напугай.
-Это я смогу, - радостно пообещал иерей, поводя под рясой могучими плечами. И я почему-то сразу поверил, что напугать он сможет...
* * *
Новый день принес массу мелких, но трудоемких хлопот. Первую половину дня я разбирался с накопившимися за ночь материалами. Оформлял кражи приемников и колес от машин, разбирался с отловленными за ночь в разных уголках нашей территории бомжами и прочей подобной ерундой, оставленной с ночи дежурной частью. Вторая часть дня была посвящена более свежим происшествиям. С утра пораньше какой-то ловкач увел из общего коридора женского общежития две пары поношенных женских туфель, и разъяренные неслыханным по опасности преступлением потерпевшие принесли мне заявление вместе с огромным, на два листа, списком подозреваемых. Затем, согласно инструкции, я долго и кропотливо описывал пустое место, с которого, по словам хозяина, несколько часов назад угнали “Запорожец”, купленный им в семидесятом году. А полчаса спустя я нашел этот “Запорожец” стоящим за углом того же дома, куда вчера вечером и поставил его подвыпивший владелец. Затем последовали два заявления о “краже” паспортов, одно заявление о пропаже ватника и каски из бытовки строителей, и закончилось мое дежурство оформлением кражи трех электросчетчиков с лестничной площадки. Одолев эту массу исключительно опасных и загадочных преступлений, я вернулся в отдел разбитым и злым. Впрочем, в последнее время это стало моим естественным состоянием. Ничто так не раздражает, как необходимость специалисту отвлекаться на мелочи, жертвуя расследованием по-настоящему важных преступлений. Иногда мне очень хотелось навестить “умника”, объединившего в обязанностях уголовного розыска расследования убийств и оформление разбитой пьяным подростком
витрины, поиск насильников и розыск тапочек и счетчиков из общих коридоров...
У запертой двери кабинета уже топтался в ожидании меня Разумовский.
-То у тебя дверь без надобности нараспашку, то не к месту закрыта, - пожаловался он. – Ты что-то одно выбирай: либо ты разгильдяй, либо пунктуальный педант. Имиджем нельзя разбрасываться. Я в коридоре битый час жду. Все бегают, суетятся, как в муравейнике. Будни уголовного розыска... Что смурной?
- Счетчики и тапочки, - лаконично ответил я.
- А-а, - сочувственно протянул иерей. - Ты бы поменьше считал угро “сливками” милиции, глядишь, амбиции и не играли бы так бурно. Шучу, шучу, не смотри так…. Закончилось твое мытарство?
-Да. А у вас как прошло?
- Что могли - сделали. Но у них строгая “заготовка” была, от нее и плясали. Валят все на попытку уклониться от уплаты налогов. Правда, сперва и от этого отпирались. Но мы на сопроводительные документы намекнули, на водителей грузовиков, которые их в лицо видели, они и поплыли. Но дальше этого - ни слова. Уж мы и так, и этак - ни в какую. И по времени пытались рассчитать: во сколько Косарев к ним залез, во сколько они товар грузить стали, во сколько милицию вызвали... Один из директоров изменил показания, утверждая, что пришел ночью сменить Лоренса и обнаружил его в подвале мертвым... Это все им, конечно, “в минус”, но сути дела существенно не меняет. В случае чего денег на хороших адвокатов у них хватит... Но что смогли, мы сделали исправно. Теперь они знают, что шансы на подозрения в убийстве у них с Косаревым равны. Напрямую мы этого не говорили, дали понять иносказательно, но ты бы слышал, что творилось!... Какие возмущения, какие угрозы, крики! Как Сафонов их напор выдержал - до сих пор удивляюсь. Крепкий мужик… Он просил передать тебе свои бескрайние благодарности за сегодняшний день, за твою идею этой встречи и направление разговора, за грядущие неприятности и шлет
самые нелестные пожелания, которые я, как лицо духовное, передать не решаюсь...
- Пускай шлет, - отмахнулся я. - Он не девица-белошвейка, ему такие концерты не в диковинку... Добре, большое дело сделали.
-Что-то сделали, но что - в толк не возьму. Вижу бесполезное барахтанье. Ты же умный опер, неужели ничего эффективней не придумал? Ведь пропадет парнишка, пока мы тут из пустого в порожнее переливаем...
- Именно этим я и занимаюсь, мой недальновидный друг, сказал я. Хочешь, поставлю свой сейф против твоей рясы, что в течение двух дней это дело закончится? Если, конечно, мои предположения верны и выбор стоит между директорами и Косаревым, а не предполагает участие третьего лица... В течение двух-трех дней кто-то из них поедет в места, лишенные “орбита без сахара” и “телевизора со сверхплоским экраном” ...
-Я понимаю, что ты хочешь вывести их из равновесия и побудить к действию. Но подобные попытки подразумевают конкретное действие с их стороны, а я не вижу, что бы они могли предпринять такого, что... Ах, вон оно что! - неожиданно догадался он. - Тогда я подожду спорить с тобой... Я и впрямь упустил это звено из виду... Но это будет концом для Косарева, а не для них. Или у тебя есть какое-то предложение?
-Не какое-то, а то, которое придется тебе по душе... Как раз в твоем духе. Сделаем мы вот что ...
* * *
Весь остаток этого дня и большая часть следующего прошли в ожидании. И наконец, около пяти часов вечера, в моем кабинете прозвучал долгожданный звонок.
-Хорошие новости, - сообщил довольный Сафонов. Не могу, правда, сказать, что они хороши для тебя, учитывая позицию, занятую тобой в этом деле, но в целом картина начинает проясняться. Только что в дежурную часть был анонимный звонок. Какой-то “доброжелатель” сообщил, что
пистолет, из которого был убит Лоренс, спрятан у Косарева на квартире. На балконе, среди ветоши. Скорее всего, это один из его дружков, напуганный таким оборотом дела... Я выезжаю прямо сейчас. Хватаю понятых и выезжаю. Получается, ошибался ты, обеляя Косарева. Если пистолет окажется там - а я уверен, что звонок не розыгрыш, - чаша весов под тяжестью подобного доказательства резко пойдет вниз. И совсем не в его пользу... Дело, наконец, будет закончено.
