Затем я выяснила, что телефонная компания так до сих пор и не прислала номера, по которым звонили из квартиры Вэнса, чему ни капельки не удивилась. “Маёапа mismo” ведь понятие растяжимое. В итоге мы договорились встретиться на следующий день в пять часов вечера около метро “Уркинаона” и неожиданно заявиться на очередное собрание группы Творческой поддержки, чтобы застать врасплох всю теплую компанию, а заодно и убийцу, если, конечно, таковой (или таковая) там будет присутствовать.
* * *
На четверг выпал какой-то очередной каталонский праздник, и мой novio не работал. Воспользовавшись этим приятным обстоятельством, я уговорила его за компанию со мной с утра пораньше смотаться в Ситжес. Примерно представляя, где именно было обнаружено тело Родни Вэнса, я решила пошастать по берегу в поисках улик.
Идея, как и большинство прочих моих затей, была достаточно бредовая. Точное место убийства не обнаружила даже полиция, так что я понятия не имела, где именно следует искать улики и какими они могут быть. Ползать с лупой по тянущимся на несколько километров каменистым обрывам в поисках непонятно чего явно не имело смысла, но в подобных случая я использовала свой излюбленный принцип: пойдем в баню, заодно и помоемся.
Всегда приятно в жаркий солнечный день пройтись по живописному скалистому берегу, искупаться и позагорать, а если совместить эти удовольствия с волнующим процессом поиска улик, прогулка приобретет восхитительную целенаправленность, и выходной будет просто-таки отменным.
На всякий случай я не стала посвящать Марио в свои планы. Бурная латинская романтичность причудливым образом сочеталась в душе спецназовца-тангеро с типичным для “жертвы капитализма” патологическим практицизмом.
Затрачивать усилия на не приносящую никакой ощутимой выгоды ерунду вроде погони за преступниками мой novio категорически не желал, а ползанье по скалам на жаре в поисках улик он непременно отнес бы к категории наиболее абсурдных и абсолютно бессмысленных занятий. Эстевез вообще не признавал деятельность, не приносящую никакой практической пользы, а получение удовольствия от процесса, в отличие от меня, он пользой почему-то не считал.
Практичность Марио иногда достигала поистине невиданных размеров. В отличие от других испанцев, ценящих хорошую кухню, даже к еде он относился совершенно равнодушно, рассматривая завтраки, обеды и ужины как отнимающий драгоценное время процесс поглощения восемнадцати основных аминокислот, необходимых для функционирования организма.
В то время как я в ресторанах на всю катушку наслаждалась средиземноморскими изысками, мой практичный novio с полным безразличием в спринтерском темпе поглощал содержащиеся в салате и бифштексах жиры, белки и углеводы. Разве такому объяснишь, какое удовольствие можно извлечь из поиска несуществующих улик?
По ведущей от Ситжеса к Виланове узкой тропинке струился неиссякающий ручеек направляющихся к нудистскому пляжу гомосеков. Гордо выпятив грудь, шествовали роскошные двухметровые красавцы с мускулами Шварценеггера и обесцвеченными перекисью волосами. Их роскошные обнаженные торсы комично контрастировали с кокетливыми цветастыми юбочками.
Плавно вышагивали лоснящиеся, как тающий на солнце шоколад, негры и мулаты с множеством торчащих в разные стороны косичек. Грациозно покачивали бедрами Армянские королевы, Анджелы Дэвис, Акробаты и Маргаритки нежно прижимались на ходу к Бойцам, Глиномесам и Кочегарам [6]. В этом экзотическом дефиле сексуальных меньшинств не принимали участия только женщины. Лесбиянки тусовались на пляжах с другой стороны от Ситжеса.
Гомики неодобрительно косились на меня и бросали на красавца Марио долгие и выразительные оценивающе-призывные взгляды.
— В такой компании ты можешь чувствовать себя в полной безопасности, — заметил Эстевез. — Скорее это я должен беспокоиться за свою честь.
У обрыва, немного не доходя до нудистского пляжа, несколько “голубых” что-то оживленно обсуждали, указывая вниз.
— Наверняка это здесь, — заметила я.
— Что — здесь? — уточнил Марио.
— Было найдено тело Родни.
— Так вот в чем дело. Я был уверен, что ты неспроста потащила меня в Ситжес.
— Мы просто гуляем.
— Гуляем? Около места преступления? И больше ничего?
— Погуляем, немного посмотрим по сторонам. Может быть, что-нибудь и обнаружим.
— Что именно?
— Точно не знаю, — пожала я плечами. — Какую-нибудь улику.
— Возможно, в твоих детективах убийцы и оставляют на месте преступления свое удостоверение личности…
— Не иронизируй, — обиделась я. — Представь, что мы играем в Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Холмс всегда ползал с лупой по полу, отыскивая улики.
— Ты что, лупу с собой захватила? — изумился Марио.
— Нет, — покачала я головой. — С лупой все было бы слишком долго. Мне лень.
— В отличие от тебя, у Шерлока Холмса не было близорукости, — заметил Эстевез, — а если бы и была, то, опять-таки в отличие от тебя, отправляясь на расследование, он непременно надел бы очки.
— Разве я виновата, что мои очки остались в России?
— Ну что ты! Ты-то тут при чем! — усмехнулся мой бездушный novio. — Ты не можешь быть в ответе за то, что твои очки, в отличие от тебя, оказались истинными патриотами и не пожелали покидать Родину ради сомнительных преимуществ капиталистического рая.
— Но у тебя-то нет близорукости, — напомнила я.
— Даже не надейся, — покачал головой Марио. — Меня ты в это дело не втравишь. Можешь искать улики, сколько тебе вздумается, а я тем временем спущусь на пляж, искупаюсь и, сидя в теньке, с удовольствием понаблюдаю над процессом твоих поисков.
— Не зря феминистки вас не любят, — заметила я.
— Ты на нас бочку не кати, — подмигнул мне Эстевез, жестом руки указывая на топчущихся у обрыва “голубых”. — Посмотри на этих мужественных обаятельных мужчин. Именно вы, женщины, своими капризами, бессердечностью и жестокостью довели их до того, что бедняги вынуждены искать утешения в объятиях друг друга.
— Может, присоединишься к теплой компании? — язвительно предложила я. — Уверена, что ты будешь пользоваться потрясающим успехом.
— Да нет, я лучше на пляж.
Марио спустился по тропинке вниз, а я, приблизившись к представителям сексменьшинств, поинтересовалась, не здесь ли был найден труп англичанина.
— Здесь, здесь, — закивал низенький крепыш с курчавыми волосами. Он говорил с сильным французским акцентом. — Уж-жасная история, просто кош-шмарная история. Несчастный, наверное, упал с обрыва.
— Если и упал, то не отсюда, — перебил его второй. — Говорят, тело выбросило на берег, а если бы он свалился отсюда, то не долетел бы до воды.
— Как, интересно, труп приплыл сюда? — спросила я. — Вряд ли здесь есть подводные течения.
— Есть, хоть и не слишком сильные. Кроме того, течение в поверхностных слоях определяется направлением ветра, — объяснил высокий блондин с кокетливыми сережками в ушах. — Берег в этом районе изрезан, и в зависимости от направления ветра волны могут идти немного наискосок. Скорее всего этот парень упал вон с того мыса. Там пляжа нет, только камни торчат из воды, а волны как раз движутся в нашу сторону.
Гей указал на почти вертикальный обрыв, находящийся ближе к Ситжесу. В этом месте узкая тропинка шла прямо по краю обрыва, и сорваться вниз было совсем нетрудно.
— Странно, что никто ничего не видел и не слышал, — вмешался коротышка-француз. — Полиция всех подряд опрашивала, да, похоже, без толку. А ведь он погиб в воскресенье, когда вокруг было полно народу. Прямо мистика какая-то.
— Да, действительно мистика, — согласилась я. Спустившись на пляж, я сказала Марио, что отправляюсь на соседний мыс искать улики. К моему удивлению, Эстевез выразил желание присоединиться ко мне. Я по наивности подумала, что он, учитывая мою близорукость, решил-таки проявить благородство и помочь с поиском улик, но Марио быстро рассеял это заблуждение.
Усевшись в тени под скалой, мой зловредный novio сообщил, что ему интересно понаблюдать за тем, как я на глазах изумленных гомосеков буду ползать по обрыву на карачках, внимательно разглядывая камешки, щепочки и кусочки засохшего птичьего помета.
— Фашист! — возмущенно сказала Я.
— Причем потомственный, — гордо заметил Эстевез. — Думаешь, почему я выбрал тебя? Я твердо решил довершить то, что мой отец не закончил в России.
— Ладно, не хочешь улики искать, тогда хоть танго спой, — попросила я. — Все веселее будет.
Минут пять я, обдирая коленки, действительно ползала на карачках по узкой тропинке, а Марио с утрированным аргентинским акцентом пел о том, что “хоть я не в силах позабыть тебя, уже могу тебе сопротивляться”.
Ошеломленные столь странным зрелищем, гомосеки опасливо обходили меня стороной и, очарованные мягким баритоном Эстевеза, бросали на него пылкие взгляды.
