расписка будет недействительна. Закажут наследники почерковедческую экспертизу и докажут, что ничего и никому они не должны. И плакали тогда денежки покупателей. Выселят их наследники из чужой собственности и будут совершенно правы.
– Меня сильно настораживает один момент, – произнес Арсений, когда они уже сидели у Фимы на кухне и пили чай с бутербродами, которые девушка наспех соорудила из того, что нашлось в холодильнике.
– Сумка?
– Сумка с деньгами. Как она оказалась в квартире у вдовы?
– Да, если сделки заключал не дядя Толя, а некое подставное лицо, значит, они с Татьяной были в сговоре!
– И впоследствии этот сообщник явился к Татьяне для дележа добычи, но в процессе оного решил, что целое всегда лучше какой-то части, и забрал себе все!
– А чтобы Татьяна не подняла шум, прикончил ее.
– Сколько там было?
– Двенадцать миллионов. Семь за дом, пять за квартиру.
– Нехило! – присвистнул Арсений.
– Недвижимость подскочила в цене. И двенадцать миллионов – это нынче действительно очень дешево. Я не удивляюсь, что нашлись люди, которые повелись на уловку мошенников.
– Но как нотариус зарегистрировала подобную сделку? Ведь мошенничество так и прет отовсюду.
Этот вопрос объяснился очень просто. Никакой нотариальной конторы по тому адресу, куда обращались участники этой сделки, расположено не было. Помещение было взято в аренду сроком за два дня до сделки. Там наспех был создан антураж нотариальной конторы, и затем туда, словно ослик за морковкой, были приведены жадные до халявы покупатели, не очень-то склонные пораскинуть своими мозгами, а самодовольно предпочитающие думать, что им удалось в этой жизни вытянуть джек-пот.
При этом выяснились интересные подробности. Роль нотариуса вполне могла сыграть сама Татьяна, рост и комплекция предположительного нотариуса совпадали, а вот кто был ее сообщником, который играл роль дяди Толи, оставалось загадкой. Но сам дядя Толя никак не мог исполнить роль самого себя, поскольку лежал в это время дома и страдал от сильнейшего недомогания, приведшего его в итоге к смерти.
– Ему должно было быть настолько плохо, что он и двигаться-то не мог.
– Значит, никуда дядя Толя после утреннего сбора грибов уже не ездил?
– Нет. Татьяна нам солгала, что муж уходил. Он был дома, умирал.
– То есть пока ее муж тихо загибался дома от яда поганки, который вошел в свою активную фазу, эта бабенка провернула две сделки? Представляешь, какая у человека выдержка!
– Не будем забывать, что она была хорошо знакома с действием яда бледной поганки. Ведь ее собственный отец скончался именно от этого яда, и Татьяна была уже не маленьким ребенком, она находилась в том возрасте, когда все отлично осознают. Она могла запомнить симптомы. И увидев схожие у своего мужа, поняла, что дело – швах, и предприняла шаги, чтобы не остаться ни с чем. Раз муж не хочет написать завещание в ее пользу, не надо. Она сделает так, чтобы львиная доля наследства досталась бы все равно ей.
– Но зачем она моталась к Михаилу?
– Скорей всего, это и был ее сообщник. С ним она договаривалась об этом фарсе с нотариальной конторой. Потом, все обговорив, парочке мошенников оставалось лишь дать объявление о продаже дома и квартиры по фантастически низкой цене и отсеять тех покупателей, которые проявляли законную подозрительность, оставить лишь тех, кто сам стремился быть обманут.
– Но у них на руках был паспорт Анатолия.
– Татьяна стащила у мужа. Анатолию уже не до паспорта было.
– И правоустанавливающие документы на квартиру и дом, которые они отдали клиентам вместе с договором купли-продажи.
– Что тут удивительного? Так и их Татьяне было нетрудно выкрасть у умирающего мужа.
Все это было здорово похоже на правду, но что-то упорно опять не складывалось.
– Зачем Татьяне нужно было проворачивать всю эту мутную схему? Ведь у нее на руках было завещание, по которому она являлась единственной наследницей. Да, завещание было недействительным, но она-то об этом не знала.
– А если знала? Если Анатолий ей проговорился? Тогда она вполне могла обозлиться на муженька, да и подложить ему ядовитых грибочков в жаркое. И пока он загибался, предприняла все меры для того, чтобы максимально урезать долю Коли с Катей, своего пасынка с падчерицей.
– Столько суеты, хлопот, не говоря уж про убийство мужа, а все ради чего? Сама не успела попользоваться награбленным и тоже погибла.
– Да, не будем забывать, что если со смертью Анатолия Петровича все более или менее понятно, почти со стопроцентной вероятностью вина лежит на его супруге, то убийство Татьяны под большим вопросом.
– Ее убил сообщник!
– Сообщники! – поправил Арсений. – В нотариальной конторе спектакль разыгрывали трое – фальшивый нотариус, предположительно Татьяна. Фальшивым продавцом, загримированным до неузнаваемости под Анатолия Петровича предположительно был ее друг – приятель Михаил. Но имелась еще помощница нотариуса, симпатичная молодая женщина.
– Кто же это? Племянница? Юлия?
– Показывали фотографию, но покупатели не смогли ее опознать.
– Юля тоже могла загримироваться!
– Мы проверили алиби у нее самой, а также у ее мужа. На момент подписания сделки оба они были у себя на работе, несколько человек берутся подтвердить это.
– Ясно. Значит, Михаил привел какую-то свою знакомую.
– Вероятней всего.
И Арсений как-то странно заерзал. Он с самого начала чаепития выглядел несколько необычно. К бутербродам, которые выставила на стол Фима, отнесся прохладно. Один всего и съел, хотя на другие поглядывал. Раньше таких церемоний за ним не замечалось. Чай, правда, выпил. Но попросив вторую кружку, внезапно спохватился и передумал.
Выглядел он при этом так, словно хотел что-то спросить, но стеснялся.
– Ты чего? – спросила у него Фима, которой надоели эти непонятные душевные терзания ее любимого участкового. – Чего вертишься? И не ешь совсем.
– Так мы пойдем?
– Куда это?
– Ну… тебе же кассетник был нужен. Ты кино предлагала посмотреть… для взрослых.
Выпалив это, Арсений окончательно смутился. Фима тоже покраснела до ушей. Вот чего он церемонится и не пьет, и не ест. Опасается, что во время просмотра фильма чего-нибудь случится непредвиденное, что помешает их… киносеансу.
– Пойдем, конечно.
И они пошли. По дороге смущались и старались не смотреть друг на друга. Потом Арсений осмелел, начал подмигивать и сделался таким занятным, что Фима не выдержала и рассмеялась.
– Ты чего веселишься? Дело-то серьезное.
Старый кассетник нашелся где-то на самом верху одного из шкафов в кабинете начальника отделения. Стоял он в коробке, покрытой толстым слоем пыли, и по его внешнему виду было понятно, что им уже лет сто как никто не пользовался. Тем не менее Арсений попытался включить его. Магнитофон трудолюбиво загудел, имитируя деятельность, замигал, но на экране не
