Они рассказали нам всю историю в участке, после чего Монк захотел осмотреть место преступления. Я могла бы сказать ему о моем отпуске по дороге в больницу, но сделай я это, он бы целый день не смог сосредоточиться.
Когда мы добрались до места, он пожелал надеть хирургический костюм поверх одежды, шапочку на голову, маску и очки на лицо, пластиковые перчатки на руки и даже бахилы поверх ботинок перед входом в операционную.
—Вы пытаетесь влезть в сознание хирурга? — подразнила я, стоя у двери.
—Пытаюсь избежать инфекции, — ответил он.
—Сердечные заболевания не заразны.
—Это здание заполнено больными людьми. В воздухе полно смертельных микробов. Единственное, что опасно более посещения больницы — питье воды из фонтанчика, — втолковывал мне Монк. — Хорошо, что вокруг много врачей.
—Мистер Монк, нет ничего опасного в питье из фонтанчика. Я пью оттуда всю жизнь.
—Тебе, наверно, еще нравится играть в русскую рулетку.
Монк вошел в операционную, и я наблюдала, как тщательно он обследует каждый уголок и каждый предмет оборудования. Его осмотр места преступления напоминал импровизированный танец с невидимым партнером. Он с перерывами кружил по комнате, делая резкие пируэты, скользя туда-сюда и часто наклоняясь, чтобы посмотреть на что-либо. Остановился у стола из нержавеющей стали, где проводилась операция, и внимательно посмотрел, будто представляя на нем пациентку.
Он повел плечами и наклонил голову, как бы разрабатывая излом шеи. Я поняла: что-то не так. Некие детали его раздражали, что-то не укладывалось на свое место. Ничто не беспокоило Монка сильнее беспорядка. И какая тайна, в конце концов, не взывает к тому, чтобы разложить все по полочкам для ее раскрытия?
—Где находится пациентка, которую оперировал доктор Дуглас? — спросил Монк.
—Наверху, — ответила я. — В отделении интенсивной терапии.
Монк кивнул: —Позвони капитану и попроси его встретить нас там.
Есть что-то жуткое в отделениях интенсивной терапии. Я была в нескольких, и хотя я знаю, они нужны для спасения жизней, они пугают меня. Пациенты, подключенные ко всем этим приборам, похожи не на людей, а на трупы, которые пытается реанимировать сумасшедший ученый.
Именно так выглядела Стелла Пикаро, хоть и бодрствовала. Всевозможные трубки и провода соединяли ее с ЭКГ, системой искусственного дыхания и тостером. Машины сигналили, огоньки моргали, она была жива, так что это было к лучшему. Тем не менее, я старалась не смотреть на нее. Это заставляло чувствовать себя неловко.
Мы с Монком стояли рядом с постом медсестер. Он все еще был в хирургическом облачении и смешно дышал, почти захлебываясь.
—Вы хорошо себя чувствуете, мистер Монк? — поинтересовалась я.
—Прекрасно.
—Тогда почему Вы задыхаетесь?
—Я пытаюсь ограничить дыхание.
Я задумалась на секунду. —Чем меньше вдохов, тем меньше шанс вдохнуть вирусы?
—Тебе стоит попробовать, — предложил он. — Это может спасти жизнь.
Меня пугало обстоятельство, как хорошо я понимала его своеобразный способ мышления, эту Монкологию. Уже это само по себе довольно веский аргумент сбежать от него на некоторое время.
Я собиралась поведать о поездке на Гавайи прямо в тот момент, но внезапно подошел Стоттлмайер со стаканчиком латте из автомата Старбакс в руке. На его усах повисли капельки пены, и свежее пятно красовалось на широком полосатом галстуке. Я заметила, что растрепанным он выглядит довольно мило, но знала, что небрежность капитана сведет Монка с ума. Иногда я думала, что Стоттлмайер нарочно так поступает.
Лейтенант Дишер как обычно торчал за спиной капитана. Он напоминал мне золотистого ретривера, счастливо ошивающегося рядом с хозяином, в блаженном неведении об уничтожаемых им вещах, когда он виляет хвостом.
Стоттлмайер улыбнулся Монку: —А ты знаешь, что противозаконно выдавать себя за врача?
—Я и не выдаю, — смутился Монк. — Это мне для собственной защиты.
—Тебе стоит носить его все время.
—Я серьезно рассматриваю этот вариант.
—Бьюсь об заклад, что рассматриваешь, — засмеялся Стоттлмайер.
—У Вас пена в усах, — указал Монк.
—Серьезно? — Стоттлмайер вскользь провел по усам салфеткой. — Так лучше?
Монк кивнул. —Ваш галстук испачкан.
Капитан приподнял его и посмотрел: —Так и есть.
—Вам стоит переодеть его, — заметил Монк.
—У меня нет с собой другого галстука, Монк. Это подождет.
—Вы могли бы купить его, — сказал Монк.
—Я не собираюсь покупать.
—Вы могли бы позаимствовать его у врача.
—Или можете взять мой, — предложил Дишер.
—Я не хочу твой галстук, Рэнди, — отказался Стоттлмайер, потом повернулся к Монку. —Что, если я просто сниму его и положу в карман?
—Я бы знал, что он там, — вздохнул Монк.
—Представь, что его там нет.
—Я понятия не имею, как это представить. У меня не получится.
Стоттлмайер передал латте Дишеру, снял галстук и выбросил его в контейнер для биологических отходов.
—Так лучше? — спросил капитан, принимая у Рэнди латте.
—Думаю, мы все оценили ваш поступок, — произнес Монк, глядя на Дишера и меня. — Не так ли?
—И что ты дашь мне взамен выброшенного галстука? — поинтересовался капитан.
—Убийцу.
Стоттлмайер и Дишер оглянули комнату. Как и я.
—Где? — не понял Стоттлмайер. — Не вижу ни одного из наших подозреваемых.
Монк наклонил голову к Стелле Пикаро. Один вид дыхательной трубки в ее горле едва не вызвал у меня рвотный рефлекс.
—Вы говорите о ней? — спросил Дишер.
Монк кивнул.
—Она сделала это? — недоверчиво произнес Стоттлмайер.
Монк кивнул.
—Ты уверен?
Монк снова кивнул. Я снова взглянула на Стеллу Пикаро. Казалось, она пытается покачать головой.
—Может, ты забыл эту часть, — растолковывал Стоттлмайер, — но когда доктор Дуглас умер, эта леди без сознания лежала на операционном столе, ее грудь была разрезана и разворочена, а ее бьющееся сердце находилось в его руках.
—И на основании этого надуманного алиби Вы вычеркнули ее из списка подозреваемых? — вопросил Монк.
—Это же логично! — удивился капитан.
—И это при том, что она была его хирургической медсестрой и любовницей в течение пяти лет?
—Правильно.
—Вы учли факт, когда доктор Дуглас бросил жену, он сделал это не ради нее, а ради двадцатидвухлетней модели, демонстрирующей купальники?
—Посмотри на нее, Монк. Ей делали коронарное шунтирование во время совершения убийства. Она едва не умерла на операционном столе.
—Это было частью ее хитроумного плана.
Мы все уставились на нее. Она смотрела на нас широко открытыми глазами, не издавая ни звука. Все, что мы слышали — только писк ее ЭКГ, звучащий, по-моему, очень беспорядочно, но я не врач.
Стоттлмайер вздохнул. Это был вздох усталости и поражения. Общаться с Монком утомительно, а спорить с ним об убийстве — вообще бесполезно. Когда речь заходит об убийстве, Монк почти всегда прав.
—Как ей удалось провернуть это? — спросил Стоттлмайер.
Мне тоже было интересно.
Дишер щелкнул пальцами: —Я понял! Астральная проекция.
—Ты говоришь, ее дух оставил тело и отравил его? — прищурился капитан.
Дишер кивнул. —Это единственное объяснение.
—Я очень надеюсь, что нет. Мне бы хотелось сохранить свой значок еще на несколько лет, — капитан снова посмотрел на Монка. —Скажи мне, что это не астральная проекция.
—Это так, — подтвердил Монк. — Вообще не существует такого понятия. Ее тело стало орудием убийства.
—Я не понимаю, — почесал макушку Дишер.
—Когда Стелла обнаружила необходимость в операции на сердце, она догадалась, что это отличная возможность совершить идеальное убийство, — Монк стрельнул глазами на Стеллу. — Я прав?
Она снова попыталась покачать головой.
—Вы обратились к эго доктора Дугласа, умоляя спасти Вашу жизнь, а затем уговорили его провести операцию здесь, в вашей больнице.
—А какая разница, где операция была сделана? — не понял Стоттлмайер.
—Потому что здесь она имела доступ к операционной, поставкам, а также к материалам и препаратам, и могла подменить их, — объяснял Монк. — Йод, которым доктор Дуглас смазал ее кожу прежде, чем нанести разрез, был с добавлением яда.
—Разве она сама не отравилась бы? — засомневался капитан.
—Она и отравилась, но заранее ввела противоядие через внутривенный катетер, — сказал Монк. — Посмотрите на ее диаграмму. Она показывает повышение уровня атропина.
Стоттлмайер взял медицинскую карту, висевшую на спинке постели, открыл и уставился в нее долгим взглядом, прежде чем снова закрыть.
—Кого я обманываю? — воскликнул он. — Я не умею читать медицинскую карту.
—Я тоже, — произнес Монк.
—Тогда откуда ты знаешь, что было, а чего не было в ее крови?
—Потому что она жива, — ответил он. — А доктор Дуглас — нет.
