– Не его, а ее. Она – сука.
– Тоже хорошо. Суки сейчас в моде.
– Суки всегда в моде. Собаку зовут Астрид. Но это она сама дала ей кличку. А сначала все решило название породы.
– Вот как? Почему?
– Потому что девичья фамилия Ванды – Фландерс.
– У Джеки Кеннеди девичья фамилия – Бувье. Я не знаю, какая у нее собака, и не горю желанием знать. Я не совсем улавливаю, какая связь между фамилией Фландерс и названием собачьей породы – бувье?
– Ох, я думала, ты знаешь! Дело в том, что бувье вывели в Бельгии, и полное название этой породы – бувье-де-фландр.
– А-а...
– Поэтому она заинтересовалась этой породой и два года назад приобрела щенка. Теперь это замечательная взрослая собака. Ванда без ума от нее, и собака к ней здорово привязана. Но Астрид – не только порода. Это еще и умнейшая животина, и прекрасный сторож.
– Рад за них.
– Так и должно быть... Вот уже два года я ухаживаю за этой сучкой. Каждые два месяца Ванда приводит ее для купания, а перед выставками Астрид проходит полную обработку. Это не часто бывает, но все-таки бывает, и она уже заработала пару медалей.
– Молодец собака!
– И Ванда с Гербом тоже довольны. Ванда любит прошвырнуться с ней по улицам. Когда Астрид рядом, кого ей бояться? И они с мужем вполне спокойны за свой дом. Никакой взломщик при таком стороже не полезет.
– Понятное дело.
– Еще бы! Астрид – это как страховка на случай кражи. Так вот, через пару недель у нее начнется течка, и на этот раз ее будут вязать. Ванда, конечно, опасается, что беременность скажется на боевых качествах Астрид, но, с другой стороны, она понимает, что ее девочке уже пора. На вязку ее повезут в графство Беркс в Пенсильвании. Кажется, это недалеко от Рединга. Там обитает какой-то знаменитый кобель с фантастической родословной. К нему со всей страны сук везут да еще платят за вязку. То есть хозяину этого кобеля платят.
– Неплохая собачья жизнь!
– А ты думал! Так вот, Ванда не хочет отправлять Астрид с чужим человеком. Они с мужем сами везут ее туда. Для получения потомства животных спаривают два дня подряд, это для верности делается. Поэтому они останутся в графстве Беркс на ночь и лишь потом, после второй вязки, – домой.
– Ну что ж, приятного им путешествия.
– Особенно если будет хорошая погода.
– Да, – согласился я, – погода – немаловажный фактор. Я, кажется, догадываюсь, зачем ты мне это рассказываешь.
– Ишь ты какой проницательный! Так что их не будет дома, и Астрид не будет, а собака – их охрана от воров. Я тебе говорила, что они – люди состоятельные? Могут позволить себе модельную одежду и дорогую, чистопородную собаку. И у него есть возможность иметь хобби.
– И какое же у него хобби?
– Коллекционирует редкие монеты.
– Вот оно что!.. – задумчиво протянул я. – Погоди, ты назвала его фамилию. Нет, не Фландерс – это ее девичья, однокоренная с названием собачьей породы. Он – Колкэннон, верно? А как его зовут – тоже сказала? Да, точно. Его зовут Герб.
– У тебя замечательная память на детали, Берни!
– Герб Колкэннон, Герберт Колкэннон, – соображал я вслух, – Герберт Франклин Колкэннон. Послушай, тот самый Герберт Колкэннон?..
– Ты думаешь, их много?
– Погоди, дай припомнить. Да, на аукционе Бауэрза и Радди прошлой осенью он покупал пробные золотые монеты, не пущенные в обращение. Потом два-три месяца назад он приобрел что-то интересное на распродаже у Стэка – не помню, что именно, я читал об этом в «Мире монет». Да, но тут же встает большой вопрос: а вдруг он хранит коллекцию в банке?
– Не-а, у них дома сейф в стене. Ну и как он, твой большой вопрос?
– Вопрос сокращается в размерах. А откуда ты знаешь насчет сейфа?
– Она сама об этом проговорилась. Рассказывала, как собиралась однажды в гости и хотела надеть какую-то драгоценность. А драгоценность в сейфе, и она забыла шифр замка, а мужа не было в городе. Я чуть было не сказала, что у меня есть приятель, который может помочь в подобных случаях. Но потом подумала – нет, не стоит.
– Мудрое решение. Может быть, он не всю коллекцию хранит в банке. Может быть, и вправду ценные монетки лежат рядышком с драгоценностями хозяйки? – Мой мозг начал усиленно работать. Где живут Колкэнноны? Какая там охрана? Как попасть внутрь? Какая у них мне светит добыча? Кому поскорее ее сбыть и превратить в чистую наличность?
– Живут они в Челси, – продолжала Каролин. – В собственном особняке в глубине квартала. В справочной книге не фигурируют, но я знаю адрес и номер телефона.
– Это хорошо.
– Еще бы. Живут одни, детей нет, прислуга приходящая.
– Заманчивая идея!
– Я тоже так думаю. Похоже, самая работа для нашего «динамичного дуэта».
– Верно мыслишь, – сказал я. – Придется тебе поставить.
– Давно пора!
Самовольное вторжение в чужое жилище наименее подозрительно, если оно производится под теплыми, ласковыми лучами солнца. Появись вы после наступления темноты, любопытные соседи кинутся к телефону, чтобы набрать спасительный номер – 911. При свете же дня они примут вас за слесаря, который наконец-то явился починить подтекающий кран. Дайте мне канцелярский блокнот или сумку с инструментами и пустите на дело в промежутке между полуднем и четырьмя часами дня, и вы увидите, как самый стойкий борец с преступностью предупредительно откроет для меня дверь и пожелает на прощание всего хорошего. При прочих равных условиях самое удобное время для ограбления в жилом доме – именно середина дня.
Однако где вы видели в реальной жизни равные условия? Как ни крути, под покровом темноты вор-взломщик чувствует себя куда увереннее хозяина дома. И где это видано, чтобы человек, имеющий пусть скромный, зато законный бизнес, вдруг ни с того ни с сего закрыл посреди дня свою лавку. Да и планы самих Колкэннонов говорили в пользу ночного визита. Мы знали, что ночью их не будет дома, и что вместе с солнцем уйдут со двора и слесарь, и уборщица, если они там были.
Солнце уже давно ушло со двора и скрылось где-то за холмами Нью-Джерси, когда мы вышли из «Бродяжьего клуба» и спустились в подземку. Несколько остановок, и мы – в одном квартале от моего дома на углу Семьдесят первой и авеню Западной стороны. Дома я скинул свитер и джинсы, которые я ношу в магазине, и надел брюки, галстук и пиджак. После этого положил в карманы все, что могло пригодиться, и еще кое-что в свой роскошный дипломат. Потом достал маникюрные ножницы и вырезал ладони на паре новых резиновых перчаток". В таких перчатках не оставляешь отпечатков пальцев, а без вырезов кажется, будто сунул руки в парилку. С потными ладонями не пойдешь на свидание, а на ограбление и подавно. Конечно, всегда есть опасность оставить где-нибудь отпечаток ладошки, но волков бояться – в лес не ходить.
Мы уже собирались выходить, когда я вспомнил, что надо переобуться. В обычные дни я ношу дешевенькие мокасины. Во-первых, они удобны, во-вторых, напоминают о временах молодости. Сейчас же я надел кроссовки «пума». Я, естественно, не собирался бегать, но, с другой стороны, разве угадаешь, что готовит человеку грядущий день? В этих самых «пумах» с их резиновой подошвой и упругим подъемом я мог передвигаться бесшумно, ну как пантера.
Каролин живет на Арбор-Корт, одной из тех затерявшихся в западных дебрях Гринвич-Виллидж, в просторечье – Деревне, улочек, которые запроектировал некто, налегавший на более крепкие напитки; нежели перье. До недавнего времени она жила с одной женщиной по имени Рэнди Мессинджер, но в начале февраля, после крупных, длительных ссор и стычек, Рэнди перебралась к себе на улицу Мортон. Сейчас был май, даже конец мая, и с каждым днем солнце все позже уходило со двора, но вакансия все не заполнялась. «У Паулы» и в «Герцогине» Каролин иногда заводила потрясающее знакомство, но настоящая любовь не вспыхивала, и она, судя по всему, не торопила события.
Каролин поставила на плиту кофе, приготовила салат и разогрела два куска, оставшиеся от вчерашнего французского пирога. Аппетита особого у нас не было, зато кофе мы напились вдоволь. Коты тоже вылизали свою миску и начали тереться об ноги, выпрашивая недоеденный пирог, и быстренько его доели. После чего Уби, красивый русский голубой кот, устроился у меня на коленях и принялся мурлыкать, а Арчи, его бирманский приятель, начал ходить по комнате, время от времени потягиваясь и демонстрируя свои мускулы.
Около восьми зазвонил телефон. Каролин взяла трубку и пустилась в бесконечный женский треп о том о сем, а больше ни о чем. Я открыл какой-то дешевый роман, но слова скользили мимо моего сознания. С равным успехом я мог бы читать телефонную книгу.
Когда Каролин повесила наконец трубку, я действительно взял телефонную книгу, нашел нужные мне данные и набрал номер. Абель Крау отозвался на четвертый гудок.
– Это Берни, – сказал я. – Похоже, мне попалась книжонка, которая может тебя заинтересовать. Ты сегодня дома?
