Поднялся я с этой ношей к себе, засунул все в аптечку и, пока грелся на плите борщ из брикетика, сел мыслить.
Итак, налицо—пропажа Хомяка. Пропажа наглая, в которой, как пить дать, замешана женщина. Значит, он снова обманул нашу Аську. И как только можно обманывать такого золотого человека? Ася, она же всему верит, все прощает, всех жалеет. Она с детства такая. Помню, когда ей было лет шесть, Аська притащила домой с улицы большую доверчивую крысу. Отвечая ревом на протесты родителей, она поселила Машку у себя под кроватью и пичкала ее шоколадом до тех пор, пока эта тварь не сдохла от диатеза. Вот ведь душа у человека!
А Хомяк, он все опошлил. Значит, так: первый маршрут — к нему на работу. Попробую узнать, что у него за пассия объявилась. Ведь Славка своих секретов держать в тайне не умеет.
Горячую борщевую тюрю я съел без аппетита — просто промерз на улице и хотелось согреться, прежде чем снова лезть на мороз.
В пивном баре «Презент» только что начался обеденный перерыв. Персонал, рассевшись за столиками, угощался ромштексами и бараньими ребрышками. Меня сюда пустили без лишней волокиты — я в «Презенте» не то чтобы примелькался, но был на заметке в качестве хомячиного шурина и полезного человека. Меня уважили, подсадили к общему столу и, поставив передо мной кувшин кваса и горшочек с колдунами, разделили со мной трапезу.
Унося на кухню свою посуду, я остановил в коридорчике за раздаточной Павлика Пысина:
— Слушай, ты в курсе, что там наш Хомяк отчудил?
Павлик Пысин — юноша сорока неполных лет с брюшком и двумя волевыми подбородками, был напарником Славки.
— Ася прислала? — ответил он вопросом на вопрос.
— А что, у меня к нему своих дел не может быть?
— Может, — с готовностью согласился Павлик.
— Так где он?
— В Москву уехал, — ответил юноша и повернулся, чтобы уйти, но я знал, чем его можно пронять. Павлик был болезненно жаден. Слыхали анекдот: приходит жаба к врачу. «Дайте, — говорит, — мне таблеток от жадности. Только больше! Больше!..» Так вот это — про Павлика.
— Ладно, гражданин Пысин, — сказал я нарочито раздумчиво, — если вы мне не друг, то и я вам телевизор за так больше чинить не буду. А я-то, дурак, еще выгодное дельце с тобой провернуть хотел!
Павлик живо ко мне обернулся:
— Что ты, что ты, Макс! Я же к тебе как к родному!
— Ну, тогда слушай. Есть дело «на сто тысяч»! Знаешь собачий питомник на Ваншенке?
— Это милицейский, что ли? — в голосе юноши звучало непонимание.
— Милицейский… — я специально выждал паузу, чтобы Павлик помучился. — Так вот… Работает там один мужик. Он собакам рационы составляет. — Я фантазировал увлеченно. — Месяц назад этот мужик сделал Хомяку предложение: за полцентнера обглоданных бараньих костей он дает породистого щенка: добермана-пинчера, бульдога или рольмопса со всеми документами и родословной. А кости эти будут нужны ему регулярно. Сечешь поляну?
— Секу-у-у, — протянул Павлик, усиленно соображая.
— За месяц полцентнера костей соберешь?
— Соберу! — гораздо увереннее отозвался Пысин. — За три недели управиться можно, если надо.
— Тогда считай: в году — пятьдесят две недели. Делим на три. Это у нас получится 17,3 щенка в год. Нет, вру — меньше! Не учел твоего отпуска. Я берусь пристроить каждого щенка за полтораста рублей. Не забывай, что они чистопородные! Значит, получаем 2445 рублей. Делим на троих. Получается больше чем по восемьсот рублей на нос. И заметь — все это за обглоданные кости!
— Ни фига-а себе-е! — разомлел Павлик от моей арифметики. Он, потея, представил себе эту сумму мелкими купюрами. — Слушай, Макс, а если мне в этом году отпуск не брать? — прошептал он.
— Чего уж проще, — сухо заметил я. — На полста «рябчиков» больше иметь будешь — и вся разница.
И в его мысленную копилку, шелестя, слетело еще пятьдесят вожделенных рублевок. Подбородки Павлика заходили ходуном.
— А если нам с тобой на двоих делить?! — быстро зашептал он. — Что нам Хомяк? Ведь нету Хомяка! Макс, посчитай, сколько тогда каждому придется! Посчитай, Макс!
ИЗ АНГЛОЯЗЫЧНЫХ ТЕКСТОВ, НЕ ПЕРЕВЕДЕННЫХ СТУДЕНТОМ МАКСУДОМ АБЛАКАТОВЫМ 22 ЯНВАРЯ СЕГО ГОДА:
«…Раз, два, три, четыре, пять… — считал лорд Колвин изукрашенные смарагдами и рубинами золотые паланкины. Сгибаясь под непосильной тяжестью, их втащили в зал чернокожие рабы. Из первых трех носилок торжественно вывели любимых мопсов вдовствующей королевы, из четвертых — величественно вышла сама владычица Роканкора, из последнего паланкина ступило на мраморную мозаику пола очаровательное воздушное создание — наследная принцесса Ридина. Колвин не мог оторвать взора от ее лица.
— Подойди ко мне, о рыцарь! — промолвила вдовствующая королева, подзывая Колвина плавным жестом холеной ручки, — Поведай, чей ты сын и откуда пришел в эти земли!
Лорд сдержанно поклонился и припал к королевским перстням.
— Я жалкий изгнанник, — сказал он. — Отец мой, владетель земель Маргаитских, пал со своей дружиной в неравном бою с осадившею наш замок Голубой Ордой. Я в это время был далеко от дома, в Эльсинкаре — изучал там военное искусство, получил титул «мастера клинка». Вернувшись в Маргаит, я застал там только дымящиеся развалины и стаи ворон на пепелище. Теперь у меня нет дома, и я пришел послужить своим искусством твоему знамени, великая королева! Я готов принять от тебя любое испытание. Только прикажи, величественнейшая!
— Хорошо. Я испытаю тебя! — улыбнулась королева и щелкнула холеными пальчиками. Распахнулись двери, и четыре раба втащили в зал на цепях огромного беснующегося махайродуса. Звякнули и упали на пол его оковы. Тут же ощетинились копьями гвардейцы, чтобы уберечь свою владычицу от ярости саблезубого зверя. А тот оглядывался по сторонам, роняя с морды клочья белой пены.
Отыскав взглядом налитых кровью глаз беззащитную фигуру Колвина, зверь припал к земле и прыгнул. Вытянутое в струну, мускулистое тело его рванулось к Колвину. Казалось, еще секунда — и нет тому спасения. А лорд просто шагнул в сторону, сделал молниеносный выпад, и гигантская туша рухнула к его ногам.
Под гром аплодисментов Колвин нагнулся и вытащил из шерсти за ухом зверя вычурную серебряную булавку. Почтительно поклонившись королеве, он сказал:
— Вот здесь — единственное уязвимое место этой бестии. Ульв, старый мастер клинка из Маргаита, показал мне этот и многие другие приемы охоты на махайродусов… Испытай меня еще раз, о несравненная!
— А выстоишь ли ты против лучника? — закусив губку, спросила королева. — Ведь лучники Роканкора — лучшие в мире!
— Со шпагой — один против восьмерых, — скромно ответил лорд и, с радостью заметив в глазах принцессы огонек сострадания, твердо добавил: — Я готов!
Из рядов гвардии вышли восемь лучников и встали напротив Колвина. Королева взмахнула кружевным платочком, и в воздухе зазвенели первые стрелы.
Шпага Колвина описала широкий полукруг, и к ногам лорда осыпались обломки разрубленных в полете стрел. Все ахнули.
Снова взмах платка, свист рассекаемого воздуха, широкий разлет лезвия и глухой стук падающих на пол обломков. Так продолжалось до тех пор, пока колчаны не опустели. Глядя на королеву, лучники лишь развели руками. Та сморщилась, а Колвин в это время подошел к своим противникам и прикончил их одного за другим.
— Я думаю, это — справедливо! — ответил он на безмолвный вопрос королевы. — Ведь они же стреляли в меня боевыми стрелами!
Все подивились силе его логики.
— Теперь я верю тебе, — сказала властительница. — Возглавишь мое войско и поведешь его в поход против Голубой Орды. Эти кочевники уже начали вторгаться в мои владения. Но запомни: главное — одолеть Бустрофедона. Они — ничто без своего вождя!
— Бустрофедон? — переспросил лорд. — Знакомое имя. Кто он?
— Колдун и маг, достигший вершин темного мастерства. Он был одним из моих подданных. Когда Орда вплотную подошла к моим владениям, я послала его в ставку Хана, разведать обстановку, а если можно, то и помешать Орде вторгнуться на эти земли. Уже через месяц Бустрофедон занял престол Орды, но не повернул свою армию назад, а продолжил набеги на земли Роканкора с еще большей наглостью. Мне донесли, что Бустрофедон стал обладателем Кольца Власти, которое делает сильного непобедимым, а слабого подчиняет своей воле. Колдун знает об этом свойстве Кольца и пользуется им лишь в самых крайних случаях. Кольцо спрятано в замке Рюр. Там его стережет один из князей Орды — Сеглан-хранитель. Отняв Кольцо у кочевников, ты обратишь Орду в бегство. Если это случится, я пожалую тебе титул герцога и женю на своей дочери со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами.
— Да, я сделаю это! — твердо сказал Колвин, ища взглядом зардевшееся личико прекрасной принцессы. — Голубая Орда прахом ляжет у твоих ног, о королева!
