Ознакомительная версия.
– Вряд ли оперативники будут у нас чаи гонять! Разве что после того, как соберут воедино куски головоломки.
– То есть соединят вместе тело и голову Балды? – Я вздрогнула, представив себе этот жуткий конструктор.
– Это тоже, – Колян тоже поежился. – Хотя под головоломкой я подразумевал не части тела Балды, а загадку его трагической гибели.
– Пожалуй, я все-таки поставлю чайник, что-то мне зябко стало!
Муж потопал за мной, многословно рассуждая:
– Конечно, не исключено, что Балда погиб в результате несчастного случая, но только как-то подозрительно все это выглядит! Мужик залез в ванну, пустил воду, пену взбил, как в пивной кружке, а потом почему-то выбрался из воды и голый, мокрый высунулся в окно!
– Может, он напустил в маленькое помещение ванной слишком много горячего пара и почувствовал удушье? – предположила я. – Поэтому срочно вылез из ванны, прошлепал в кухню и открыл окно, чтобы глотнуть свежего воздуха?
– Я бы скорее предположил, что он был дома не один, когда вздумал принять ванну, – сказал Колян. – А уже купаясь, услышал стук закрываемой двери и поторопился выглянуть в окно, чтобы окликнуть уходящего!
– Он не мог увидеть уходящего в окно кухни! Подъездная дверь на противоположной стороне дома! – напомнила я. – Под кухонным окном у Балды площадка для сушки белья, и она с трех сторон закрыта заборчиком!
– Может, он уже в ванной запоздало спохватился, что не взял с собой чистое полотенце? – Колян почесал в затылке. – И выглянул из кухонного окна на площадку, чтобы попытаться снять подходящее прямо с веревки?
Я уже собралась раскритиковать и эту версию, но тут из комнаты донесся зычный глас Масяни. Ребенок досмотрел мультики и требовал, чтобы папа поиграл с ним в компьютерную игру. Папа послушно пошел развлекать потомка, а я спохватилась, что пора кормить семейство завтраком.
Полуфабрикатные блинчики с мясом разморозились, подрумянились и уже были почти съедены, когда в нашу дверь громко и решительно постучали. Опрокинув табуретку, я ринулась в прихожую и открыла дверь. На лестничной площадке стоял капитан Лазарчук. Физиономия у него была недовольная, и никакой радости от нашей с ним неурочной встречи на ней не читалось.
– Мы уже здесь, – сурово сказал Серега. – Не вздумайте никуда уходить, мы еще будем с вами беседовать!
С этими словами он затопал вверх по лестнице, а я вернулась в кухню, забыв запереть дверь. Стала энергично мыть посуду и едва не расколотила чашку – очень уж рассердилась на Лазарчука! Разговаривает с нами, как с подозреваемыми! Как будто не знает нас с Коляном! Разве мы могли бы кого-то убить? Мы добрые, мирные и культурные люди, мухи не обидим!
Тут я вспомнила, как злобно науськивала своего мирного и культурного мужа поколотить соседа, имевшего несчастье нас затопить, и мне стало стыдно. Однако обида на нечуткого Лазарчука осталась, и я не поспешила в прихожую, когда в дверь снова коротко и решительно постучали.
– Кыся, открой! – крикнула я мужу.
Колян прошлепал в прихожую, распахнул дверь, но сурового капитанского голоса я не услышала. То ли Серега общался с Коляном на языке жестов, то ли они обменивались мыслями. Или устроили минуту молчания, чтобы почтить память усопшего Балды?
Заинтригованная, я вышла в прихожую и ахнула. Никакого Лазарчука там не было и в помине, зато имелась незнакомая девица развратного вида и явно легкого поведения! Она висела у Коляна на шее, как оригинальный медальон.
Я грозно нахмурилась и уперла руки в бока. Колян поверх лохматой белобрысой головы девицы поймал мой взгляд и тряхнул шеей, как лошадь, которой не нравится, что ее захомутали. Девица сползла ниже и повисла на свитере моего мужа, цепляясь за вязаное полотно акриловыми когтями.
– Кх-гм! – громко кашлянула я.
Девица-липучка съехала вниз, встала на ноги, обернулась ко мне и… тоже уперла руки в бока!
Будь незваная гостья повыше ростом и постройней, я могла бы подумать, что смотрюсь в зеркало – так похожи были наши позы и мины!
– Милый, кто это?! – блондинка прищурилась, словно я была насекомым, разглядеть которое без мощной увеличительной оптики крайне трудно.
Нахалка перехватила мою реплику, и я не нашлась, что сказать. Только окинула ее высокомерным взглядом с белобрысой макушки до подкованных каблуков. Это меня ничуть не затруднило: с головы до ног в блондинке было не больше полутора метров. Маленькая, крепенькая, местами чрезвычайно круто изогнутая и глазастая, как совенок, она напоминала персонаж японского мультфильма, картинку в стиле «анимэ».
Взглядом тяжелым и обжигающим, как раскаленный утюг, я прошлась по организму девицы и напоследок крепко прижгла ей мозоли. Странно, что паркет не задымился! Однако мой умный муж понял, что запахло паленым, и поспешил заявить:
– Кыся, я не знаю эту женщину!
– Я тоже ее не знаю, – сказала я, стараясь говорить спокойно. – Приятно, что у нас с тобой по-прежнему много общего!
– Например, ребенок! – поддакнул Колян. – Масянька, ты где?
Я холодно усмехнулась, разгадав простую хитрость супруга. Он позвал сынишку, точно зная, что при ребенке я не буду поднимать крик, драться, царапаться и употреблять непарламентские выражения.
– Какой ребенок? – Белобрысая нахалка удивленно приоткрыла рот.
– Вот этот! – ответил Колян, приветливо улыбнувшись сынишке, резво прибежавшему на родительский зов.
– Одну секундочку! – деловито сказала блондинка, с трудом засовывая руку в кармашек тесных штанишек.
Она вытянула оттуда бумажку и прочитала:
– Это улица Озерная, десять, квартира восемь?
– Девушка, вы ошиблись адресом! – обрадовался Колян.
Он подхватил на руки Масяню и громко, отчетливо и очень, очень ласково сказал мне, словно я была глухой, тупой и припадочной:
– Кыся, девушка ошиблась адресом!
Я облегченно вздохнула. Меня уже отпустило, и я поняла, что именно ввело в заблуждение безмозглую девицу-анимэ:
– Дорогуша, вы приняли цокольный этаж за первый и промахнулись! Восьмая квартира наверху, над нами!
– Серьезно? Ну, тогда я дико извиняюсь! – без тени раскаяния в голосе сказала блондинка, протискиваясь в открытую дверь мимо коленок моего высокорослого супруга.
Мы с Коляном переглянулись. Рукой, свободной от малыша, муж размашисто перекрестился и захлопнул дверь.
– Фу-у-у! – сказал он. – Я почти испугался! Когда ты посмотрела на меня, как Ленин на буржуазию, я уж думал – никогда не смогу убедить тебя, что не знаю эту особу и знать не хочу!
– Хочу конфету! – сообщил Масяня, вычленивший из эмоциональной папиной речи один-единственный глагол.
– Кыся, ты же у меня лучше всех! – с преувеличенным чувством говорил Колян. – Я никогда не променяю тебя на такую финтифлюшку! Даже на сто таких финтифлюшек!
– Хочу сто конфет! – заявил Масяня, подхватив в пару глаголу подходящее числительное.
– Кыся, что же ты молчишь? – забеспокоился заботливый супруг. – Ты расстроилась?
– Что? – я наконец услышала, что со мной разговаривают. – Нет, я не расстроилась. Я задумалась.
– О чем?
– О том, что прямо над нами, в восьмой квартире, живет Набалдашкин! То есть жил! И, стало быть, это именно он – ее милый! – Я ланью прыгнула вперед. – Живо открой дверь!
Колян повиновался, я босиком выскочила на лестничную площадку и, даже не замечая, что голый цементный пол леденит ноги, устремила взгляд в потолок. Точнее, в бетонное перекрытие между этажами.
Подкованные каблуки завершили подъем по лестнице и решительно процокали у меня над головой.
– Тук-тук! – смелая девица по-хозяйски постучала в стальную дверь восьмой квартиры.
Похоже, дверь по-прежнему не была заперта, потому что характерного лязга открываемого замка я не услышала, только легкий скрип дверных петель, а потом – не в меру радостный возглас девицы:
– Милый!
И сразу же второй возглас, уже не столь радостный:
– Милый, кто это?!
– Уголовный розыск! – басом ответил «милый», а потом дверь восьмой квартиры захлопнулась с победным лязгом, который издает успешно сработавшая мышеловка.
Я вернулась в квартиру, беззвучно притворила за собой дверь, устало присела на тумбочку с обувью и посмотрелась в большое зеркало. Из его серебристых глубин на меня удивленно и недоверчиво таращилась симпатичная, но неумытая и непричесанная особа.
Краем сознания я отметила, что перед неизбежной беседой с операми не мешало бы привести себя в порядок, но не двинулась с места. Не обратила внимания даже на подозрительное шуршание, доносящееся из кухни. Похоже, любящий папочка все-таки выдал Масяне затребованную сотню конфет. Зато теперь ребенок надолго занят.
– Кыся, ты не уснула? – выглянув в прихожую, позвал меня Колян.
Ознакомительная версия.
