Алексеев Роман http://ariom.ru/
«Проснись и рычи (Сатсанг с Х.В.Л. Пунджей)»: Либрис; Москва; 1997
Часть Первая. О ШРИ ПУНДЖАДЖИ (выдержки из «Тайны Аруначалы»)
«Тайна Аруначалы» была написана Абшиктанандой, католическим монахом, многие годы прожившим в Индии. Нижеследующее упоминание о Шри Пунджаджи и его учении было записано в 1953 году и целиком заимствовано из «Тайны Аруначалы».
Наша первая встреча с Харилалом состоялось в пятницу 13 марта [1953 года] в пещере Арутпал.
Было около четырех часов дня. Я сидел на моем каменном сиденье неподалеку от пещеры, когда увидел двух человек, направляющихся ко мне вдоль по узкой тропе, пролегавшей между пещерой и маленьким домом Лакшми Дэви. Они представились и сели рядом со мной. Один из них был тамильцем, но вскоре стало очевидным, что он был только провожатым другого, по всей видимости, помогая ему найти мое укромное жилище на этой стороне горы. Его спутник был брамином из Пенджаба, теперь проживающим на юге, или в Мадрасе, или в Майсуре — где, я не совсем ясно понял. Его семья осталась гдето в Уттар Прадеше, в долине Ганги. Сам он на редкость хорошо знал Махарши [Шри Рамана Махарши. Точнее Махариши, что означает «великий мудрец»] и, кроме того, жил рядом с ним долгое время. Сейчас он приехал в Тируваннамалай на два дня и остановился рядом с ашрамом в бунгало доктора Сайда.
Место находилось примерно в двух милях от моей хижины, и это означало, что мои гости ехали на грузовиках, передвижение на которых часто было связано с трудностями. Поэтому я спросил: «Как вы сумели добраться сюда? Кто рассказал вам обо мне? Кто направил вас к моей пещере?» «Ты звал меня, — ответил он, глядя мне прямо в глаза. — И вот я здесь».
На это я ответил довольно скептической усмешкой, но он продолжал со всей серьезностью: «Позволь сказать тебе это снова: это ты звал меня. Истинное Я притягивает Истинное Я. Чего еще ты ожидал?»
Мы говорили о Махарши, о его учении и его учениках, каждого из которых он знал превосходно.
Рядом со мной лежали некоторые книги, в том числе Бхагавадгита и Упанишады , из которых я любил приводить цитаты моим гостям. Я делал это по причине своего прошлогоднего опыта с брамином из Танжера, который сменил свой высокомерный настрой только после того, как я на одном дыхании перечислил ему названия главных Упанишад . К тому времени я еще не получил мощного урока авадхуты Тиртхамалайя!
Поскольку наш разговор перешел с Махарши на эти священные писания, я выбрал одну из моих книг и зачитал из нее отрывок, так как не обладал памятью индийцев, позволяющей все заучивать наизусть. Я добавил, что начал немного изучать санскрит с тем, чтобы лучше понимать эти тексты.
«И что пользы от всего этого? — спросил Харилал резко. — От всех твоих книг, всего того времени, потраченного на изучение разных языков! На каком языке ты общаешься с Атманом?»
Когда я попытался защитить свою точку зрения, он снова оборвал меня: «Забудь об этом! В действительности, кроме Атмана, что еще может существовать? А потому твой английский, санскрит и все остальное — разве могут они принести тебе пользу? Разве помогают они тебе общаться с Атманом, со своим Истинным Я . Ни одно из этих занятий не принесет тебе никакой пользы. Атман не имеет ничего общего как с книгами или языками, так и с любыми писаниями вообще. Он есть — и это все!»
«Я также, — продолжал он, — когдато был помешан на книгах, однако так ничему и не научился из них. Теперь я ничего не читаю или же читаю настолько мало, что это ровно ничего не значит. Я оставил даже Гиту, чьи строки в прежние времена звучали в моем сердце подобно музыке. Я также больше не медитирую — Атман не имеет ничего общего с медитацией. То же самое я могу сказать о джапе , повторении божественных имен, о мантрах, молитвах, бхаджанах, о любом другом виде выражения преданности через моления и поэзию. За один раз я вполне естественно избавился от всего этого — и сделал это с великой радостью! Конечно, я использовал эти практики со своими детьми, и до сих пор обращаюсь к ним при случае, однако, делаю это для их же блага, поскольку в их возрасте им нужны подобные вещи. Это, скорее, напоминает способ, посредством которого я могу участвовать в их играх; в конце концов, разве все не есть только игра, лила Атмана, Истинного Я?»
Вполне очевидно, что я никогда раньше не встречал последователя Адвайты, который был бы столь искренним и верным ее приверженцем. В действительности, в Индии многие люди ведут ученые беседы об Адвайте, в особенности, в южной ее части, в кругах близких к ашрамам; однако, как правило, они же первые и бегут в храмы с тем, чтобы совершить ритуал пуджи ради успеха их предприятий на рынке акций или чтобы получить продвижение по службе; не говоря уже о том ужасном эгоцентризме, столь часто присущем интеллектуальным знатокам Веданты. Даже если так, неужели Харилал зашел так далеко? Можно ли не принимать в расчет индивидуальные слабости? И до того момента, пока человек не осознал Истинное Я, разумно ли ему вести себя так, как если бы он его уже осознал? Незадолго до того я обсуждал этот вопрос с одним хорошо известным профессором философии из Мадраса [Доктор Т.М.П. Хахадеван], преданным учеником Махарши, человеком, который был абсолютно убежден в истинности Адвайты на рациональном уровне и, кроме того, имеющим подлинный опыт духовной жизни.
Несмотря на это, он не отступил ни на шаг от выполнения своих церемониальных обязанностей, часто посещал храмы и совершал в них обычные пуджи. По его мнению, не следовало отказываться от этих внешних ритуалов до тех пор, пока у человека не исчезнет представления о двойственности (между собой и своим Истинным Я). Когда же я выразил свое удивление по этому поводу и напомнил ему об учении Шри Раманы, он ответил мне только, что с приближением времени «перехода», когда поклонение и молитвы становятся чемто искусственным и даже неестественным, тогда, разумеется, с одобрения гуру человек может воздерживаться от ритуалов. По этой причине я довольно живо отреагировал на замечания Харилала.
«Кто осознает или осознал Истинное Я? — ответил он. — Все это не выходит за пределы слов. Невозможно достичь Атмана. Кроме Истинного Я, что еще может существовать? И разве не само Истинное Я достигает Истинное Я? „Нереализацией“ человек лишь оправдывает свою попытку бегства от Реальности и продолжает вести с чистой совестью чахлую жизнь, полную молитв, поклонений и даже аскетизма, всего того, что, без сомнения, весьма льстит маленькому эго, а на деле является совершенно бесполезным. Разве солнце и вправду садится только оттого, что я закрою глаза? Главным препятствием на пути к осознаванию является представление о том, что оно еще впереди».
«Конечно, — допускал он, — не следует полностью отказываться от чтения. Лучше читать, чем спать наяву или заниматься болтовней. Еще лучше медитировать, чем читать. И все же только в абсолютной тишине Атман проявляет себя, если так можно сказать. Но опять же, мы должны оставаться бдительными, чтобы не впасть в заблуждения, предположив, что тишина имеет чтото общее с размышлением или неразмышлением о ней. Ибо Атман не может быть принижен до чеголибо, что можно высказать словами, передать мыслью или учением, его также нельзя сравнить с отрицанием мысли или ее отсутствием».
После этого я сказал: «А как же все эти распространители Адвайты, которых каждый день можно встретить на улицах и в общественных местах и которые затопляют библиотеки своими публикациями? Они протестуют что есть сил против пропаганды западных религий, и в то же время сами они обладают еще большим количеством предрассудков, чем любой из их оппонентов. Они „обладают“ истиной, и всякий, кто не принимает их предположительно все включающую в себя ведантическую точку зрения, является в их глазах жалким дураком или фанатиком».
«Вы совершенно правы, — отвечал Харилал. — Как только Адвайта становится религией, она перестает быть Адвайтой. Истина не имеет „церкви“. Истина — это Истина, и она не может быть передана от одного человека к другому вообще. Истина не нуждается в чьейлибо помощи или пропаганде. Истина сияет своим собственным светом. Каждый, кто заявляет о том, что он обладает истиной, что он ее получил или что он может ее передать, является или глупцом, или шарлатаном».
Он продолжил вопросами обо мне, моем образе жизни и о том, как я понимаю духовную жизнь.
«Даже среди нашего народа, — сказал он, наконец, — я встречал немногих, похожих на вас».
Затем он обернулся к своему спутнику: «Будь добр, оставь нас одних на минуту, нам нужно обсудить некоторые вопросы».
