Словно очнувшись, она принялась сдирать с себя застиранный и растянутый во всех местах спортивный костюм, швырнула его на пол и бросилась в спальню. Рывком распахнув высокий скрипучий шкаф, она замерла. Аккуратно развешенная на плечиках одежда выглядела умиротворяюще. Дорогие, со вкусом подобранные платья, блузы, пиджаки и брюки всем своим видом словно демонстрировали незыблемость вселенских устоев: мир по-прежнему стоит на трех китах, киты на большой черепахе, а все остальное – нервы и неправильное питание.
Даша пробежала взглядом по вешалкам. Узкие и облегающие вещи были забракованы сразу: облегаемое было заведомо больше облегающего. В результате естественного отбора из шкафа были извлечены широкий белый свитер крупной вязки, а к нему светло-бежевые, свободного полукроя, брюки. Свитер сидел почти идеально, а вот брюки заметно уменьшились. Подтянув живот, Даша с трудом застегнула пуговицу и невольно подумала, что худеть ей все-таки придется – на новую одежду денег просто не было.
Она подкрасила глаза и взглянула в зеркало еще раз. Отражение уже не было таким облезлым. На всякий случай накрасив и губы, молодая женщина заставила себя улыбнуться – возможно, жизнь не закончилась, возможно, она еще только начинается.
6
Привычную тишину одинокой квартиры внезапно прервал телефонный звонок.
Даша замерла с помадой в руке. Те десятые доли секунды, которые отделяли первый звонок от другого, показались ей вечностью. Но факт оставался фактом – телефон действительно звонил. Она растерянно посмотрела на аппарат: ей никто звонить не мог. Новый номер знали только родители и два человека из полиции. Мама звонила всегда в понедельник вечером, а полиция… Даша помрачнела. Значит опять что-то произошло.
Дрогнувшей рукой взяв трубку, женщина осторожно поднесла ее к уху и остановила на некотором расстоянии, словно та могла укусить.
– Алло? – осторожно спросила молодая женщина и вся внутри сжалась, готовясь к очередным неприятностям.
– Ружичка*, добрый день. Пани Быстрову, пожалуйста, – скороговоркой проговорил высокий мужской голос.
– У телефона. – Даша пыталась сообразить, кто такой Ружичка, и чего он может от нее хотеть.
– Еще раз добрый день. На ваше имя поступил денежный вклад, но мы не можем его зачислить, потому что написание вашего имени не совсем совпадает с тем, что зафиксировано у нас. Вы можете подойти и принести какой-нибудь документ с иной транскрипцией?
– Что? – недоуменно переспросила Даша. – Простите, кто звонит?
– Это банк. – Голос зазвучал раздраженно. – У вас есть документ, в котором ваше имя пишется через «j»? Иначе мы не сможем зачислить поступление.
– Ах, да… – Даша поняла, в чем дело, и у нее от волнения перехватило дыхание. – Так вы из банка! Конечно, конечно! У меня есть водительские права с «j». Этого будет достаточно?
– Да. Вы сегодня можете подъехать?
– Разумеется. Я буду у вас через полчаса…
– Всего хорошего, – буркнул банковский клерк и бросил трубку.
Окрыленная молодая женщина разыскала свои права, сунула их в сумку и буквально выпорхнула на лестничную площадку.
_____________
*Розочка (чешск.)
7
Сколько раз Даша зарекалась выходить из квартиры, предварительно не посмотрев в глазок!
Пять мерзких афганских борзых с тонким повизгиванием скакнули на нее, оставляя на старательно выбранном костюме следы всех своих двадцати поганых лап.
Смущенная соседка закудахтала, как курица:
– Ах, простите, пани Быстрова! Мы не успели в квартиру зайти. Я думала, вы слышите нас… Тряпочкой, тряпочкой ототрите…
Даша, не говоря ни слова, развернулась и зашла обратно в квартиру. «Рожу себе ототри тряпочкой. Твари мохнатые! Чтоб вас скрутило в один узел!» Швырнув испорченную одежду в бельевую корзину, натянула дрожащими от злости руками старенькие джинсы и первый попавшийся свитер. Наплевать, пусть думают, что хотят.
Уже отойдя на значительное расстояние от дома, она вдруг подумала, что надо было бы посмотреться в зеркало, а то дороги не будет. Хотя настроение и так было испорчено. Куда уж хуже…
8
Через полчаса она растерянно изучала приказ о зачислении на счет ста долларов. В голове с мучительной настойчивостью билась одна-единственная мысль: кто мог послать ей такую странную сумму? Не то чтобы она надеялась на чудо, но разочарование было слишком сильным. Эти деньги ничего не меняют в существующем положении дел. Какая-то злая шутка. Даша поспешно прикрыла глаза, чтобы не расплакаться. Интересно, успеет ли она найти работу, прежде чем закончатся крошки в хлебнице?
Упитанный клерк по фамилии Ружичка, о чем свидетельствовала табличка на кармане, с плохо скрываемым раздражением, барабанил толстыми розовыми пальчиками по столу. Весь его высокомерный вид говорил о том, что пани с таким жалким счетом вообще не должна жить на этом свете. Даша подумала, что для него, каждый день ворочающего миллионами, пусть даже чужими, она навсегда останется лишь противной жалкой козявкой, отвлекающей Его Засраное Величество от действительно важной работы.
– Так вы будете снимать деньги или оставите их на счету? – В тонковатом голосе прозвучала откровенная издевка.
Несолидная клиентка, вздохнув в очередной раз, наконец промямлила:
– Пожалуй, я сниму 700 крон*.
– Угу, – мрачно хмыкнул счетовод и застучал розовыми сосисками по клавишам.
_____________
*700 чешских крон – около 20 долларов.
9
Дожидаясь конца операции, Даша в задумчивости рассматривала городской пейзаж за окном. Прямо над правым плечом ненавистного банковского служащего возвышался изломанный силуэт старого каменного моста. По мосту сновали машины, по тротуару шли люди. Люди куда-то спешили и прятались под зонтиками, они были кому-то нужны, их где-то ждали…
Робко накрапывал первый осенний дождь.
«Наверняка похолодает…» Молодая женщина поежилась и оглядела кассовый зал. Здесь было так тепло и уютно – пиликали позывные у окошек, бежали на электронном табло курсы валют, и тихие голоса посетителей сливались в убаюкивающий монотонный шум. Ей вдруг страшно захотелось остаться тут навсегда. Не возвращаться в свою пустую одинокую квартиру, где ее никто не ждет, где…
Не успела она передумать о всех страданиях, которые ее ожидают по возвращении домой, как со стороны двери послышался резкий хлопок и сразу же вслед за ним пронзительный женский крик.
Даша удивленно обернулась. Люди падали на пол, как перезрелые груши.
Надо заметить, что телевидение внесло существенную лепту в повышение выживаемости среди населения. Благодаря ему практически каждый цивилизованный человек до тонкостей знает, как именно надо вести себя при разбойном нападении.
Из всех посетителей, видимо, только Даша и толстый клерк смотрели другие передачи, ибо продолжали как ни в чем не бывало восседать на своих местах. Существенная разница между ними заключалась лишь в том, что толстяк замер в той позе, в какой его застигли выстрелы, а молодая женщина принялась недоуменно крутить головой, не понимая, что за хлопки прозвучали у нее над ухом, и куда это в одну секунду исчезли все окружающие.
Она даже привстала со стула, чтобы осмотреться. Откуда-то сбоку раздался истошный вопль на русском языке:
– Да ляг же ты на пол, курица!
Клерк рухнул как подкошенный.
Даша, напротив, медленно встала и пошла по направлению крика.
10
Позже, вспоминая этот эпизод, она предположила, что у нее просто такая нестандартная реакция на опасность. Еще в Москве, в бытность свою искусствоведом, она как-то допоздна задержалась на работе. День был предпраздничный, дружным коллективом долго отмечали предстоящее событие, а потом распределяли заказы. (Для тех, кто не в курсе: заказом называли волшебный мешочек с дефицитными продуктами, выдаваемый по талонам.) Кстати, следует заметить, что это был последний в Дашиной жизни заказ – вскоре из магазинов пропало все, за исключением разве что прилавков и самих продавщиц. А тогда, слякотной осенью восемьдесят девятого года, в жарко натопленном кабинете, все были счастливы: в заказе оказались икра, печень трески, гречка и сгущенное молоко (цены, в связи со своей незначительностью, затеряны во мраке веков). Некоторым повезло еще больше – удалось выиграть талоны в ГУМ, – и подруга Ирка, несмотря на жару и черную зависть менее удачливых коллег, гордо щеголяла целый вечер в новеньких финских сапогах.
