на барабанный бой. Пытаясь понять, что меня так взволновало, и перемещаюсь к двери кабинета.
Направление верное, хотя бы потому, что со стороны игрового павильона доносится какой-то звук, и я понимаю, что уже слышал его раньше. Жду. Тишина. Бесшумно пересекаю вестибюль, останавливаюсь у дверного проема перед лесенкой и снова жду. Долго. Но звук все не повторяется. Застыв в дверном проеме, я обвожу глазами парк слева направо.
«Эйфелева башня», рядом, чуть пониже ее, «Кенгуриные скачки», плюшевые машинки-слоники и…
«Бобр».
Восемнадцатиметровый «Бобр» с его многочисленными аттракционами, среди которых огромная плюшевая плотина и надувной замок с батутом и горками, — жемчужина «Сальто-мортале». Гигантский зверь возлежит на брюхе в центре парка приключений, но с моей точки обзора выглядит всего лишь крупным грызуном, частично закрытым башней для прыжков. Зато мне видна его пасть. Огромные белые резцы поблескивают даже в полумраке. Но не они привлекают мое внимание.
На земле, под ними, что-то темнеет.
Оно не шевелится. Пасть бобра слишком далеко, чтобы я мог рассмотреть, что именно он намеревается сожрать. Разумеется, «Бобру» из стали и пластика не оставили на ночь никакого корма, но создается впечатление, что сегодня ему есть чем перекусить. Едва оторвав взгляд от пасти, я краем глаза замечаю движение. Словно от лежащего под ней сплошного темного предмета отделяется часть. В следующий момент я понимаю, что произошло.
Это сползает с груди на пол рука. Рядом с рукой я уже различаю ковбойскую шляпу.
Сердце снова рвется из груди, в ушах гремит, как на обочине оживленной автомагистрали. Задача элементарная, переменных в уравнении мало: кто-то ранен и нуждается в помощи, а в такой ситуации неважно, в каком качестве я оказался на месте происшествия: страхового математика или кого-то еще (в том, что я вор, я и сам пока что не уверен). А поскольку больше никого поблизости не видно, помочь этому несчастному должен я. Решение уравнения очевидно.
Я бросаюсь вперед.
Чтобы добраться до «Бобра», приходится сделать довольно большой крюк, поскольку путь преграждают другие аттракционы. Шаги мои по-прежнему бесшумны. Наконец я обхожу одну из опор «Эйфелевой башни» и попадаю чуть ли не в пасть к «Бобру». Но, прежде чем оказаться между резцов у грызуна, я успеваю остановиться и даже отступить на шаг назад.
Наряд обитателя Дикого Запада мне знаком: ковбойские сапоги, джинсы, вышитая ковбойская рубашка-родео, и галстук-шнурок с блестящим орлом. Я знаю этого человека, знаю, как его зовут. Это владелец парка, в котором я сейчас нахожусь. Я встречался с ним, высказал ему все, что думаю о его манере ведения бизнеса, и настоятельно порекомендовал ее поменять. А главное, сказал при свидетелях, что не намерен отступать и буду отвечать на их агрессивные действия так, как сочту нужным. И сделаю все, что нужно, чтобы защитить свой парк приключений.
И вот этот человек неподвижно лежит передо мной. Не шевелится. Его глаза открыты. Рот — тоже. Но он не пуст. Из него торчит полуметровый пластмассовый рожок мороженого. Острый, вероятно, стальной конец рожка уходит глубоко в горло. Дурацкая мысль: похоже на неудачную рекламу мороженого. Я уже собираюсь сделать шаг — сам не знаю, вперед или назад, — когда сзади слышится истошный вопль:
— Убийца!
Крик доносится со стороны главного входа. Одновременно я замечаю бегущего человека.
Как много можно успеть за одно короткое мгновение. Я смотрю на лежащего у моих ног мужчину, краем глаза поглядываю на бегущего, узнаю это синее лицо и делаю вывод: ситуация складывается для меня неблагоприятно. Поворачиваюсь, чтобы броситься наутек, когда до меня доносится звук шагов с другой стороны.
— Полиция! Стоять!
Я продолжаю поворот и — наконец-то! — действительно срываюсь с места. Мчусь к черному ходу, через который вошел. Успеваю подумать о двух вещах: о балаклаве на голове и о грузовой авторампе, прислоненной к стене снаружи. Балаклаву я надел, чтобы скрыться от камер видеонаблюдения. Как нельзя кстати.
А рампа…
— Держи его! — слышится сзади, причем я уверен, что и этот голос мне знаком. — Убийца!
Добегаю до двери, толкаю ее и захлопываю за собой. И, не сбавляя ходу, хватаю рампу и пихаю между перилами погрузочной площадки и дверью. Это мне удается в последний момент, когда в дверь уже кто-то ломится. Изнутри колошматят, пытаясь ее разломать. Грохот усиливается, но голоса звучат все тише, так что слов уже не разобрать. Да мне и незачем. Ситуация однозначная, а вывод из нее безжалостен в своей очевидности: если меня схватят или хотя бы узнают, то отвечать мне придется не только за проникновение со взломом.
Я — убийца.
Морозный январский день. Бледный свет зимнего низкого солнца упал мне на лицо, когда я пересек пустую гостиную, открыл дверь и ступил на балкон. Холод радостно принял меня в свои объятия. Чистый снег мерцал и искрился, деревья в своих снежных уборах стояли неподвижно. Где-то вдалеке с грохотом проехала снегоочистительная машина. Я сделал глубокий вдох, скользя взглядом по знакомому пейзажу. Аккуратные кубики домов не оставляли сомнений в их исключительной энергоэффективности, рациональности архитектурных решений и оптимальном соотношении цены и качества в пересчете на квадратный метр. Да, так было всегда, и до настоящего момента я и сам добивался таких же показателей.
Это был мой последний день в Каннельмяки.
Руки чуть дрожали — просто от усталости, уговаривал я себя, после упаковки и перетаскивания бесчисленных вещей, их бесконечного перекладывания туда-сюда, беготни вверх и вниз по лестнице и попыток упихнуть невпихуемое в коробки, тюки и свертки. Но это была лишь часть правды. Шесть с небольшим месяцев назад меня вынудили уволиться из страховой компании, где я работал актуарием в отделе оценки рисков. Эта профессия мне нравится до сих пор, но я оказался в ситуации, когда пришлось выбирать: смириться с ежедневными издевательствами и понижением в должности или уйти по собственному желанию. Я выбрал второе. И почти сразу на меня свалилось наследство от скоропостижно скончавшегося брата: парк приключений. А вместе с ним и долги, которые братец наделал, связавшись с отъявленными бандитами. Дальше пошло-поехало и привело к трупу в морозильной камере, к тому, что я влюбился в искусство, а заодно и в художницу, был вынужден защищать парк от нечистоплотного инвестора и разнокалиберных уголовников, что, в свою очередь, повлекло появление новых трупов, воскрешение брата из мертвых и много что еще. И вот теперь я стоял на пороге обретения семьи — впервые со
