чего, Витек, кому поверил? Брешет как собака! Какой муж? — еще не въезжая, веселился Толян.
— Я же тебя просил привезти бомжиху, а это что?
— Как — что? Бомжиха и есть, в натуре.
Видимо, по русскому языку у них всю жизнь двойки были, иначе чего это меня в неодушевленные предметы определили?
А Толян тем временем распалялся не на шутку.
— Я ж ее на мусорке нашел, грязная, вонючая, в дерьме закопалась по самые уши, — распинался он.
— Сам ты бомж вонючий! — обиделась я и довольно ловко увернулась от тычка ногой, видимо, появилась сноровка.
— Заткнись, сука, а то замолкнешь навеки, — злобствовал Толян, но я решила на него не обращать внимания, а апеллировать к вышестоящим инстанциям.
— Послушайте, я клянусь, что забуду об этой истории, если вы меня тотчас отпустите подобру-поздорову. Я явно не гожусь для ваших планов, какими бы они ни были, — стараясь быть убедительной, произнесла я.
— Ты кто, детка? — прищурился Витек, а это был именно он — заказчик моего похищения.
— Меня зовут Анна Верницкая, мне двадцать семь лет, я работаю учителем истории в школе. Ваши люди, несомненно, допустили какую-то ошибку, и это следует исправить как можно скорее, — попыталась я вразумить его, принимая сидячее положение.
Метнув в помощников недобрый взгляд, Витек поскреб щеку и ласково так произнес:
— Значит, так, Анюта, ты пока побудешь моей гостьей, а твою легенду про мужа и школу мы проверим.
Почему-то меня заверения этого ласкового крокодила не порадовали, поэтому я предприняла еще одну попытку:
— Спасибо за гостеприимство, но как-нибудь в другой раз. Я сейчас не в лучшей форме, меня, знаете, ли, вываляли в мусоре, хотелось бы принять душ, да к тому же и времени свободного нет. Может быть, вам отпустить меня, а? — получилось как-то жалко.
— Говорят: поспешишь — людей насмешишь. К тому же утро вечера мудренее, — не внял уговорам Витек и кивнул помощничкам: — Проводите даму в пристройку.
— Так бы и въехал тебе, — замахнулся Толян.
А я довольно успешно совершила прыжок влево на пятой точке. Мягкие места после приземления заныли, а в моем сердце вспыхнула классовая ненависть угнетенных к подлым мучителям.
— Да ладно, давай я ее отведу, — проявил гуманизм Алик.
Пришлось подчиниться, и мы гуськом побрели по территории. Я с тоской огляделась... Судя по всему, мы находились в каком-то дачном поселке. Приусадебный участок отличался масштабностью: необъятная территория была окружена высоченным забором. К трехэтажному особняку примыкала пристройка, в которую мы и направлялись. Я сумела заметить, что хозяева не отличались любовью к огородничеству, пространство за домом заполнял сад. А вид вольера с тремя доберманами наводил на грустные мысли о собаках-убийцах, тренированных на поимку беглых бомжей.
— Слушай, а чего ты в мусорке копалась? — не выдержал Алик.
— Кольцо обручальное обронила, — соврала я.
Замыкая за мной дверь, Алик произнес напутственное слово:
— Ты это, сиди тихо, может, еще все обойдется. А сбежать ты все равно не сможешь — тут сигнализация и собаки. Видела?
Я угрюмо кивнула, демонстрируя полное повиновение. Но когда дверь моей тюрьмы захлопнулась, решила обследовать место заключения. Огромная комната, видимо, служила гостиной, если судить по кожаным диванам, горке и огромному телевизору. Одна дверь вела в ванную комнату, другая — в спальню, в которой из мебели было лишь одно сооружение, отдаленно напоминающее ложе императрицы Екатерины и снабженное немыслимым балдахином. Я немного побегала по комнатам, бормоча излюбленное выражение Мюнхгаузена: «Безвыходных ситуаций не бывает. Думай! Ты должна что-нибудь придумать!» Но ни одной гениальной мысли так и не мелькнуло в моем одуревшем мозгу. Моя тюрьма была роскошной, но провести в ней лучшие годы своей жизни я не хотела бы.
Воняло от меня нестерпимо, поэтому первым делом я отправилась в ванную, решив, что в гости к Богу следует явиться чистой и благоухающей. Я включила кран на полную мощь и щедро налила в джакузи геля и пены. Когда бы мне еще довелось понежиться в дорогостоящей ванне!
Пока она наполнялась, я отправилась на поиски чистой одежды, припомнив наличие встроенного шкафа-купе в спальной комнате.
Но только я распахнула дверь в спальню, как откуда-то послышались приглушенные голоса. Несмотря на черепно-мозговую травму, я догадалась, что звуки никакого отношения к царству духов не имеют, повертелась на месте и обнаружила источник звука. Голоса доносились из вентиляционного отверстия, которое, видимо, раньше выходило на улицу, а с появлением пристройки оказалось «окном в спальню». Заложить его, видимо, поленились — и просто заклеили обоями.
«Ну кто так строит», — посетовала я и стала карабкаться по каркасу идиотской кровати. Если так пойдет и дальше, то я смогу с успехом выступать в цирке с сольным номером «Мартышка-акробат».
Строительный ляпсус сыграл мне на руку. Навострив свои ушки, я смогла довольно четко слышать занимательную беседу моих новых знакомых.
— Поедешь по адресу и поспрашиваешь соседей. Глядишь, и училка сойдет. Но вообще, так проколоться! — произнес Витек.
— Да брешет она про мужа, нутром чую, брешет! Какой муж у такой лахудры, — бубнил Толян.
Нет, я ему точно не приглянулась, как низко он меня оценил!
— Даже если нет никакого мужа, все равно — разузнай поподробнее о родителях, друзьях-товарищах. В общем, кончай базар. Иди спроси адрес и дуй на место.
Я кубарем скатилась вниз и бросилась в гостиную, где через пару минут возник Толян собственной персоной.
— Давай говори адрес, — прорычал он, сверля меня взглядом.
— Чей адрес? — изобразила я недоумение.
— Хаты своей, и давай без глупостей!
Ну я, конечно, честно выложила свои координаты. Чего ж лукавить, когда с тобой так мило обращаются.
— Смотри, сбрехала — приеду, ноги повыдергиваю, — пообещал Толян, скорчив мерзкую рожу.
Ключей он не потребовал: оно и понятно — зачем таким ключи, перед ними все двери открыты! Брезгливо сплюнув, Толян
