ты шастал туда-обратно, когда заблагорассудится? – ответила я столь же неприветливо.
Кот бухнулся на пол, высоко взбрыкнув мохнатым задом. Я поймала его за пушистые бока:
– Кстати, насчет шеи. Снимай свой парадный ошейник, пока не потерял его, а то тетушка сильно огорчится. – Я зажала извивающуюся меховую тушу ногами, пошарила в густой шерсти на зверином загривке и попыталась расстегнуть браслет.
Как бы не так! Волька вырвался и, хамски мявкнув «Ма!» (явно что-то матерное), поскакал вниз по лестнице.
Я пошла вслед за беглым котом, на ходу доложив подруге:
– Вроде ничего у нас не пропало.
– И не прибавилось? – уточнила она.
– А чего у нас могло прибавиться? Блох разве что. – Я покосилась на Вольку. Тот уже занял стратегическую позицию у холодильника и вид имел самый скромный и кроткий.
Благонравный воспитанный котик из хорошей семьи, белой крахмальной салфеточки на груди не хватает и серебряных столовых приборов в лапках.
– То есть, например, взрывное устройство нам не подбросили? Уже хорошо, – оптимистично заключила Ирка и резко сменила тему, заворковав с котом, который единственный из ее собеседников не обалдел от такого неожиданного заявления. – А кто это у нас такой голодный, а кому мы сейчас вкусную курочку дадим…
– Мне? – понадеялась я.
– Мне-е-е! Мне-е-е! – разорался кот, мигом выпав из образа.
– Для двуногих есть борщ и запеканка, – напомнила подруга. – Налить, погреть?
– Давай. – Я села за стол, потеснив… как там его? Джона?
Интурист пил чай с вышеупомянутой запеканкой. Поймав мой взгляд, похвалил:
– Чизкейк по-русски – вау!
– Запеканкейк называется, – приветливо кивнула я. И шепотом спросила у подружки, наклонившейся над столом, чтобы поставить передо мной полную до краев тарелку с борщом: – Не пора уже выдворять иностранного оккупанта? Сидит как дома у себя.
– Чай допьет – и выдворим, – так же шепотом пообещала Ирка. И громко спросила: – Наташ, а ты где живешь?
– Кто-о?! – Я поперхнулась борщом.
– Натан, ласково – Наташ, Наташик, какие проблемы? – Подружка сердито зыркнула на меня и ласково воззрилась на Наташика.
– Нью-Йорк! – ответил тот гордо.
– А тут, в Санкт-Петербурге?
– В гостишница… Гостейница… – Интурист задумался. – Речница? Водянка? Морилка?
– Гостиница «Морилка» – это мощно, – одобрила я, с удовольствием хлебая борщ. – Это вещь посильнее «Фауста» Гете! Во всяком случае, тараканов и клопов там не должно быть…
– Ну что ты глумишься над заморским убогим, видишь же, какой у него русский, наверняка речь о какой-то другой морилке, – укорила меня Ирка.
– Море – морилка, – объяснил заморский Наташ. – Река – речница, вода – водянка… Но нет.
– Водянки нет – уже хорошо, – снова поглумилась я. – Здоровье – это самое главное, особенно у нас на Руси…
– О! – Гость не дал мне договорить. – Русь – русилка!
– Может, русалка? – подсказала добрячка Ирка. – Отель «Русалка», да? Лен, где такой?
– А я почем знаю? – Я отодвинула пустую тарелку и поставила на ее место полную. – Такси отвезет.
– Наташ, есть деньги на такси? – заволновалась подруга. – Тебя же вроде ограбили, бумажник увели?
– Денюжник, – напомнила я. Мне тоже стало интересно, откуда у ограбленного деньги на такси и букеты.
– Карт! – Интурист похлопал себя по нагрудному карману. – И телефон-бэнк!
– У него остались карты и мобильный банк в телефоне, – объяснила я Ирке. – Не пропадет на чужбине.
– Вот и славно. – Подруга успокоилась, и вскоре мы вежливенько, с улыбками и реверансами выпроводили нашего зарубежного гостя.
Быстро убрав со стола и перемыв посуду, Ирка выглянула в окно:
– Гулять пойдем? Боюсь, я сейчас не усну.
Солнце висело надо горизонтом как прибитое – точь-в-точь начищенный медно-красный брелок на гвоздике. Организм, привыкший к урочной смене дня и ночи, чувствовал себя странно: он ощущал усталость, но не мог расслабиться без отчетливого сигнала к отбою, каким обычно воспринималось наступление темноты.
– Как тут уснешь, – согласилась я.
И мы отправились гулять. Недалеко – по окрестностям.
Петропавловская крепость уже закрылась на ночь, и мы прошли мимо. Добрели до последней стоянки «Авроры», там Ирка долго фотографировалась, досадуя, что они с крейсером в лучших своих ракурсах не помещаются в кадр.
Потом ей вздумалось снова спеть песню про то, как дремлет притихший северный город, и мне пришлось снимать ее выступление на видео, подпевая за кадром – солистка непременно требовала бэк-вокала. Добиваясь идеального, по меркам Ирки, результата, мы сделали три дубля и всерьез рисковали разбудить дремлющий город в ближнем радиусе, но концерт пришлось прервать из-за телефонного звонка.
Мне позвонил главный редактор «Криптаймса» – Игорь Дедкин. Довольно противный мужичок, если судить по визгливому голосу, неприятно напоминающему мемеканье растревоженного козла. Так-то я этого Дедкина никогда не видела, мы с ним только по телефону и в мессенджерах общались – вот они, несомненные плюсы удаленной работы.
Дедкин снова был чем-то недоволен, он нервно взвизгивал и, кажется, даже плевался, так что я непроизвольно отодвинула трубку подальше от уха. Благодаря этому притихший северный город смог услышать новое выступление.
– Елена! – У визгливого Дедкина получилось «Йииии-лена!» – Ты что, совсем уже?! Я говорил тебе, предупреждал, просил, а ты!
– А что я? – озадачилась я, не помня за собой никакой вины. – По пять новостей в день, как договаривались, какие проблемы?
– Какие проблемы? Ты еще спрашиваешь, какие проблемы?! Ты лунатичка,
