в августе 1849 года?
– Нет, – хором ответили те.
– Плохо же вы знаете нашу историю, – укорил старик, а Саша промолчала, что ей их история была ну совершенно без надобности.
– Все началось утром 3 августа 1849 года, когда Джузеппе Гарибальди, его жена Анита и горстка верных людей отправились в путь через Романью, чтобы спастись от уже почти неизбежного захвата австрийской и папской милицией.
Власть к этому времени просто ненавидели, народ Романьи был готов к восстанию и очень сочувствовал Гарибальди.
Все получилось спонтанно, совершенно не связанные между собой люди передавали беглецов из рук в руки, и они все дальше двигались по Романье, скрываясь от властей. Как вы думаете, – взглянул он на Сашу, – сколько их было, Гарибальди с соратниками?
Девушка пожала плечами:
– Ну… пятеро, может десять.
– Их было 4000 человек. И они шли лесами Романьи из Рима в Венецию освобождать своих соратников. Вскоре стало понятно, что это невозможное предприятие. Войско рассредоточилось, Гарибальди и Анита сумели спрятаться в независимой республике Сан Марино. Но ведь это целые отряды, которые шли лесами Романьи, даже после того, как их осталось двести человек. И не всем это нравилось. И многие боялись разграбления. Самое ценное старались спрятать. А что было самым ценным тогда для семьи Арьярди и семьи Фьюмальдо?
– Драгоценности, наверное, документы, – сказал Саша.
– Вино! – сказал Никколо.
– Именно! – поднял указательный палец вверх старый священник. – Драгоценности и документы можно спрятать быстро, на это не требуется много усилий. А спрячь ящики с вином, тем более, если это весь твой урожай, на это уйдет много времени. и хозяева крепости Фьюмальдо вместе с семьей Арьярди спрятали в горах свои ящики с вином. То, что осталось в бочках, выпили нагрянувшие партизаны, потом папские солдаты. А разлитый по бутылкам урожай сохранили, но потом умер хозяин дома, крепость перешла по наследству другой ветви семьи, а семья Арьярди, мои предки, отправились на Сицилию.
– То есть никто вино не забрал?
– Нет. Легенда говорит, что так оно и хранится в погребе в лесу.
– То есть там несколько ящиков вина 1849 года?
Никколо присвистнул: – Минуточку! – и набрал номер.
– Синьор Гаэтано, это полковник Скарфоне, помните, мы встречались по одному делу? Как поживаете? Можно задать вам два небольших вопроса?
Ответ видимо был утвердительным, потому что Никколо продолжил:
– В середине 19го века сколько бутылок вина было в одном ящике? Сколько? Спасибо, нет-нет, все нормально, потом объясню. И сколько примерно может стоить такая бутылка? Благодарю, возможно мы обратимся к вам за экспертным заключением. Благодарю, buona giornata!
Полковник повернулся к собеседникам.
– Я звонил профессору-энологу, с которым мы сотрудничали по одному делу. В те времена в стандартный ящик помещалось 6 бутылок вина. И если там было, ну хотя бы пять ящиков…
– Нет-нет, прервал его старый священник. – Легенда говорит обо всем урожае. Значит это несколько сотен бутылок.
Никколо присвистнул еще раз.
– Профессор сказал, что аукционная цена одной бутылки от 30 до 70 тысяч долларов. Возьмем минимальную, учитывая все расходы на экспертизу, аукционные расходы, и если вина действительно много, то цена конечно снизится. И если мы продаем 100 бутылок даже по 20 000 долларов, то получаем… 2 миллиона долларов.
– А за эту сумму можно убить… – тихо продолжила Саша. – И сойти с ума, представляя, что в твоих руках может оказаться такое сокровище.
– И сенсация в винном мире, – продолжил Никколо.
– Стоп! – Саша пришла в себя от шока. – Но причем тут рецепт?
– Ни про какой рецепт ничего не говорили, – заверил падре Арьярди.
– А куда спрятали вино, об этом говорили?
– Нет, в той неразберихе хозяин Фьюмальдо записал куда спрятали вино на листе бумаги. Но зашифровал, чтобы листок, попав в чужие руки, не открыл тайну.
– И никто не искал такое сокровище?
– Нет, и я уверен, что это только легенда. Все равно это вино было собственностью семьи Фьюмальдо, Арьярди на них работали и прав на вино не имели.
Распрощавшись со старым священником, Саша с Никколо отправились в Равенну.
– С вином все понятно. Это действительно сенсация в винном мире и это сумасшедшие деньги. – сказал Никколо.
– И я понимаю, почему за этим сокровищем такая охота. – задумчиво произнесла Саша, – но причем здесь рецепт?
– Погоди… – Никколо притормозил, машина съехала на обочину и остановилась. – Погоди, что сказал о рецепте Маурицио? Как он выглядел?
– Он сказал, что… – оба одновременно ахнули и почти хором произнесли: – он сказал, что с другой стороны листка была какая-то неразбериха!!!
– Вот оно, теперь все понятно. Гонялись не за рецептом, гонялись за шифром!
Никколо схватился за телефон:
– Ищите Антимо Марини-Арьярди, опросите всех, прошло уже два дня, а у вас никаких зацепок. Он должен быть здесь, в Романье, даже если он прячется в лесах, он должен выйти, не может же он оставаться там вечно. Опросите все крупные супермаркеты в радиусе 20-30 километров от Фьюмальдо. Если он ушел партизанить, то должен был закупить продукты. Ему нужны инструменты, наверняка ящики где-то закопаны, значит обойдите все хозяйственные и строительные магазины и лавки. Все! Хоть где-то, но он оставил свой след. Ориентир – Фьюмальдо. С таким грузом не могли уйти далеко, значит вино закопано где-то рядом.
На следующее утро Саша вскочила чуть свет, подпрыгивая на месте от нетерпения. Понятно было, что никаких действий в ближайшее время не произойдет, карабинеры ведут сбор информации, но она все равно волновалась и все время хватала в руки телефон.
Полковник обещал сразу сообщить, как только появятся новости. Она совсем забыла, что речь идет о четырех убийствах, ее захватила история поиска клада, да еще какого!
Самым ужасным было молчать. Шло следствие, и полковник категорически запретил девушке делиться с Соней, и Саша просто не находила себе места. Никколо уехал на работу, с подругой поделиться нельзя, вот и сиди тут одна, и мучайся. Идти никуда не хотелось, хотя это скоротало бы время.
Она стояла у окна, наблюдая за жизнью улицы.
Вот две пожилых дамы прошествовали куда-то оживленно разговаривая, прошла пара туристов, промчались несколько человек на велосипедах.
– Tesoro, come stai? – прокричала девушка, вывернувшая из угла, увидев лицо подруги в окне ближайшего дома. И понеслись нескончаемые чао-чао и чмоки-чмоки.
Потом улица стала чуть оживленнее, открылись магазины, но народу все равно было не много: у равенцев шел рабочий день, студенты учились, а туристический сезон закончился, да в Равенну и не приезжало столько народа, сколько в соседние Флоренцию или Римини.
Делать было абсолютно нечего.
