Узнав о нападении, которому Фрэнсис подвергся, выйдя от них вчера вечером, Морин потеряла голову. Ей никак не хотелось, чтобы убили или искалечили того, кого она уже считала своим женихом. Она предложила обратиться за помощью к ее братьям, которые поставили бы на ноги всех ирландцев в городе. В доках все знали и боялись соотечественников О'Миллой, и для нее не было сомнений: если бандиты узнают, что Бессетт находится под их покровительством, они не будут так настойчивы. Однако Фрэнсис не питал столь наивной уверенности в непобедимости ирландцев в борьбе с гангстерами и, кроме того, ему не хотелось призывать на помощь людей, столь недружелюбно встретивших его самого. Он заверил свою спутницу, что опасное приключение подходит к концу, поскольку ему известно имя виновника всех этих несчастий, и он может заставить его отказаться от столь грязной деятельности.
– Но, Фрэнсис, почему вы не хотите сейчас же сообщить его имя полиции?
– Я предпочитаю уладить это дело сам.
– Вы от меня что-то скрываете? Зачем вы хотите сами выполнить работу инспектора Хеслопа?
– Морин, прошу вас, не задавайте таких вопросов. Это слишком серьезно… Я обнаружил то, что стало известно моему отцу… Из-за этого его убили… Клянусь вам, со мной ничего не случится… Но я не могу выдать убийцу полиции…
– Скажите еще, что это – ваш друг!
Бессетт грустно улыбнулся: Морин не знала, насколько она была права. Сделав вид, что увлечен предстоящим разговором, он взял девушку за руку.
– А теперь поспешим в тюрьму! Мы сделаем приятный сюрприз вашему отцу…
Они уже собирались идти, как вдруг появился Берт Лимсей. Бессетт инстинктивно прижал к себе Морин, словно хотел ее защитить. Казалось, Берт растерял свой природный оптимизм и беззаботность. Он едва приветствовал мисс О'Миллой:
– Здравствуйте, мисс. Не обижайтесь, что прерываю ваш разговор, но мне нужно срочно поговорить с Бессеттом.
Не обращая на девушку внимания, он подошел к Фрэнсису.
– Я вас ищу более часа. Мне необходимо получить от вас некоторые объяснения!
Фрэнсис недоверчиво посмотрел на него.
– Or меня? Объяснения – вам?
– Можете ли вы объяснить, что значат эти расспросы у Элвиса Бергона?
– Вы уже знаете?!
– Да, представьте себе! После работы у меня случайно произошла мелкая поломка в машине. Я приехал к Бертону сразу же после того, как вы ушли оттуда; он как раз размышлял о сути вашего визита и пришел к выводу, что вам нужна была не машина, а сведения обо мне. Почему вы не спросили о том, что непонятно по какой причине вас интересует, прямо у меня? Какое вам дело до аварии с моим "Остином"?
– Мои родители погибли из-за человека на "Остине"!
Похоже Лимсей не сразу понял. Его лицо выражало усиленную работу мысли. Когда до него наконец дошло то, что сказал Фрэнсис, он ничего не ответил, только как-то смешно встряхнул головой, и этот неловкий жест показался Морин каким-то трогательным. Узнав, на кого пали подозрения ее возлюбленного, и увидев, как тот воспринял это известие, ирландка сразу же поняла, что Фрэнсис ошибся. Берт глубоко вздохнул, и когда его гнев прошел, он почти спокойно спросил:
– Вы не шутите, Фрэнсис?
– Вы думаете, этим шутят?
– Нет, конечно… Так вы действительно считаете меня убийцей ваших родителей?
Бессетт ничего не ответил, и Лимсей стал настаивать:
– По каким же причинам я стал бы совершать это преступление? У меня были отличные отношения с вашим отцом…
– У нас с вами, Берт, тоже были отличные взаимоотношения и все же…
– Все же?
– Вы рассказали убийцам, где я должен был быть в прошлый вечер, чтобы они смогли меня найти… и если бы не полиция, вам удалось бы от меня избавиться!
– Вы случайно не сошли с ума, Бессетт? Чем вы мне можете мешать, скажите на милость?
– Я оказался в курсе ваших грязных дел!
– Каких дел?
– С наркотиками!… С наркотиками, благодаря которым вы добываете те самые деньги, которых вам всегда не хватает! С наркотиками, из-за которых вы убрали моих родителей, когда те обо всем догадались! С наркотиками, из-за которых вы выкрали и, безусловно, убили этого беднягу Осли, который хотел рассказать мне о вас… С наркотиками, которые вы перевозили в прошлое воскресенье и коробку с которыми я нечаянно обменял на свою! Что вы можете на это сказать?
– Что если бы ваша физиономия не была бы в столь плачевном состоянии, я с удовольствием съездил бы по ней!
Лимсей обратился к Морин:
– Вы верите в то, что он говорит, мисс?
– Нет!
– Благодарю вас…
Бессетт в ярости оттащил Морин в сторону.
– Не вмешивайтесь в это, а вы, Берт, оставьте мисс О'Миллой в покое!
– Во всяком случае, она не верит вашим дурацким обвинениям!
– Я знаю, что вы умеете говорить с женщинами, но убедить полицейских вам будет намного трудней!
– Почему же вы за ними не бежите? Готов даже помочь вам поискать их!
– Я не сказал обо всем инспектору Хеслопу только из-за вашего отца…
Лимсей сиронизировал:
– Как это любезно с вашей стороны…
– Могу себе представить, каким это будет для него ударом… Я многим ему обязан, и потом… я любил вас, Берт!
– Странное чувство, из-за которого вы считаете меня преступником! Короче говоря, что вам нужно?
– Чтобы вы исчезли прежде, чем полиция арестует вас и ваших сообщников!
– Чтобы я исчез? Вы хотите? Вы хотите сказать, чтобы я покончил жизнь самоубийством?
– Нет… чтобы вы уехали из Ливерпуля, например, в Штаты.
– Вы очень любезны, но мне нравится Ливерпуль, и я не собираюсь отсюда уезжать из-за ваших измышлений!
– Тем хуже для вас; я вас предупредил!
– Вы дурак, Фрэнсис, и мне вас жаль…
Повернувшись на каблуках, Берт Лимсей ушел прочь.
Бессетт в ярости прошипел:
– Смеется тот, кто смеется последним!
Морин попыталась его успокоить.
– А что, если вы ошиблись, Фрэнсис?
– Конечно! Защищайте его! Интересно, почему это все девушки теряют голову, как только его увидят?
В другое время ирландка отреагировала бы куда более жестко, но сейчас она понимала, что ее друг несчастен.
– Я не заслужила сравнения с девушками, сердца которых завоевывает Берт Лимсей…
Фрэнсис покраснел.
– Прошу прощения, Морин… Я не совсем отдаю себе отчет в том, что говорю или делаю… Все это слишком сильно давит на меня… Ах, если бы я не подобрал эту проклятую коробку с наркотиками…
* * *
В камере Пэтрик О'Миллой рассказывал товарищам по заключению о прекрасной жизни ирландцев на родине; при этом сразу было видно, что он готов предотвратить возможные возражения при помощи кулака. Но репутация отца Морин была настолько основательна, что никому не хотелось возражать ему, несмотря на то, что британские бродяги до сих пор живут в полной уверенности, что королева совершила ошибку, приняв в священные земли Объединенного Королевства эту вшивую банду ирландских ерегиков.
Стражник открыл дверь.
– О'Миллой! На свидание!
Ирландец подмигнул сидящим в камере и сказал:
– Это жена! Она испугалась, что я забыл о ней…
Проходя по коридору вслед за охранником, Пэтрик размышлял, додумалась ли Бетти сунуть бутылку виски в пакет с передачей. Конечно, бедняжка была всего-навсего англичанкой, но все же он надеялся… Увидев дочь, он был слегка удивлен, но это тронуло его сердце. Эта Морин все же молодчина! Он не сразу узнал того, кто стоял рядом с ней, и, лишь подойдя поближе, признал в нем англичанина, ставшего причиной его заключения. Приблизившись вплотную к решетке, он спросил:
– Зачем вы привели сюда этого типа, Морин?
– Сейчас объясню… Как вы себя чувствуете?
– Неплохо. Я отдыхаю. А как дома?
– Все вас ждут.
– Я скоро буду. Здесь тоже было бы не так уж плохо, если бы не столько англичан… Вы ничего не принесли?
– Простите, я об этом не подумала.
– Ничего… ничего… У молодежи никогда нет времени позаботиться о стариках… Это в порядке вещей… Конечно, печально, но что ж… Значит, как говорится, вы пришли посмотреть, жив ли я еще?
– Мы с Фрэнсисом хотели бы вас кое о чем попросить.
– С Фрэнсисом?
Морин указала на своего спутника.
– Вот с ним.
– Да?… Тогда слушаю вас, хотя не представляю себе, о чем меня может просить англичанин?
Фрэнсис собрался с духом.
– Мистер О'Миллой, надеюсь вы меня не забыли? Мое имя – Фрэнсис Бессетт, и я занимаю хорошее положение в фирме Лимсея и сына, экспорт -импорт…
– Вы хотите рассказать мне о своей жизни?
– Нет, мистер О'Миллой, только сказать, что я люблю вашу дочь…
– У вас хватает наглости, молодой человек!
– … и что я хотел бы на ней жениться… И поэтому, честь имею просить ее руки.
Пэтрик взглянул на Фрэнсиса круглыми г лазами и повернулся к Морин.
